Экипаж машины боевой

Наши танки

Фильм Ивана Пырьева и песня поэта Бориса Ласкина, композиторов братьев (Самуил, Дмитрий и Даниил) Покрасс появилась в 1939-м после боевых действий на Халхин-Голе, считается, что прототипами стали Василий Агарков, Николай Житнёв и Сергей Румянцев, экипаж танка БТ-7, «Быстроходный танк». Танки этой серии, а также КВ - «Клим Ворошилов», ИС - «Иосиф Сталин», Т - «Танк», ХТ - «Химичес­кий танк», ОТ - «Огнемётный танк» вместе с героическими экипажами добывали победу и в Великой Отечественной. Песню переделал поэт Василий Лебедев-Кумач: «Расскажи-ка, песенка-подруга,/ Как дерутся с чёрною ордой/ Три танкиста, три весёлых друга - / Экипаж машины боевой!/ Не дают они фашистским танкам/ Тёмной ночью в тыл забраться к нам./ Без пощады бьют бандитов с фланга,/ Угощают крепко по зубам!».

Что такое танковая мощь Советского Союза, враг особо ощутил 80 лет назад - в битве под Прохоровкой, окончательно переломившей ход войны. Друг «Крымской правды» Алексей Черевко тогда был наводчиком танка КВ (курсант, командир стрелкового взвода стал танкистом, познакомившись в госпитале с командиром танка Т-34 Николаем Курочкиным), вспоминал марш к станции Прохоровка. «К вечеру передовые танковые группы немцев появились перед полком. Завязался бой, не ожидавшие яростного отпора, немцы попятились. Наши танкисты понимали, что наступает ответственный момент, что враг готовится нанести решающий удар и прорваться к Курску. Главное - устоять!». И устояли, выстояли! И была наша, советская, Победа. И сотни танков, в основном самых массовых, Т-34, вознеслись на пьедесталах - памятники героям.

Огнемётный симферополец

Он - в сквере Победы, тогда, 2 июня 1944-го, спустя полтора месяца после освобождения города от фашистов, - Пионерский сад. Изначально был иной постамент, иная, с фамилиями, мемориальная доска и место - на территории нынешнего Александро-Невского собора. Установили на братской могиле погибших в боях за Крым бойцов 19-го танкового Перекопского Краснознамённого корпуса Ивана Васильева (пос­ле его ранения - Ивана Поцелуева), вокруг пирамидки со звёздами - одиночные захоронения офицеров разных частей и казнённых фашистами подпольщиков театральной группы «Сокол». Танк - огнемётный ОТ-34-76, их за все годы войны выпустили 1170, наш - в январе 1944-го, один из последних в серии. Сохранилось два - наш и в музее Нижнего Тагила. И в кинохронике наш есть - 13 апреля 1944-го боевая машина с бортовым номером 201 во главе колоны вошла в Симферополь со стороны Феодосийского шоссе. Спустя менее месяца танк принял последний бой в Севастополе.

Танк из 101-й танковой бригады Михаила Хромченко - его, погибшего 9 мая 1944-го в боях за Севастополь, похоронили также в Пионерском саду. Бригада ворвалась на восточную окраину Симферополя днём 13 апреля 1944-го. Был ли это самый первый из наших танков, вошедший в Симферополь - сказать сложно. Считается, что чуть раньше с северо-востока вошла 79-я танковая бригада Петра Архипова - на головном танке был командир роты Николай Ткачёв. Увы, имена членов его экипажа выяснить пока не удалось, но сохранились воспоминания, что парень в минуты затишья играл на скрипке, а в наградном листе к ордену Отечественной вой­ны запись: «Танк Ткачёва был одним из первых, кто ворвался на мыс Херсонес». В сборнике Герои Советского Союза читаем, что танком №201 командовал Иван Пименов, хотя в составе корпуса он воевал не на 4-м Украинском фронте Фёдора Толбухина, а на 1-м Прибалтийском фронте Ивана Баграмяна. Танк к тому времени уже стал памятником. Точно известно, что в феврале 1944-го новую боевую машину передали Павлу Заргаряну, комроты, а после гибели комбата Ивана Мошкарина и его заместителя Петра Коржа, принявшему и командование батальоном. Кинохроника запечатлела именно Павла Заргаряна на танке, ворвавшемся в Симферополь.

- В экипаже кроме командира ещё двое, - рассказал «Крымской правде» историк Вартан Григорян, - механик-водитель Владимир Мельников и стрелок-радист Алексей Ковбаса. Тяжелейшие бои за плацдарм на Турецком (Перекопском) валу, прорыв... О некоторых боях нашего танка знаем благодаря исследователю Людмиле Вьюницкой, что вела переписку с Владимиром Мельниковым. В музее истории города сохранилось его письмо: «Передвигались в сторону Симферополя. В одном из населённых пунктов сообщили, что немцы бегут в сторону аэродрома. Командир Заргарян принял решение атаковать (несколькими машинами батальона, командование которым недавно принял. - Ред.). С аэродрома открыли ураганный огонь». Танки приняли бой, сумев подбить несколько самолётов, но другие, взлетев, стали обстреливать с воздуха. Приказав экипажам двух машин укрыться в лесополосе, Павел Заргарян на своём №201 маневрировал по лётному полю. «Короткая остановка, быстро вылезли и подожгли дымовые шашки на бортах, словно танк горит. Самолёты, сделав круг, ушли в сторону Севастополя, - вспоминал Владимир Мельников. - На танке и сейчас следы осколков и пуль. Утром 13 апреля бригада пошла на Симферополь, преследуя противника. Из Симферополя - на Бахчисарай».

Снаряд в башне

Там у 201-го (и роты) появился новый командир (Павла Заргаряна утвердили комбатом) - Василий (раньше считалось, что Иван) Плахутин. И последний бой экипаж принял под Сапун-горой 25 апреля 1944-го. «Cнаряд попал в башню в том месте, где находился командир, он упал мне на спину, - писал Владимир Мельников. - По танку били ещё несколько раз болванками, одна упала за спинку моего сиденья.
В моторном отделении горело масло, пришлось выводить машину из боя. (В экипаже двое - командир Василий Плахутин, он же заряжающий и стрелок, и механик-водитель Владимир Мельников - раненного накануне Алексея Ковбасу отправили в госпиталь. - Ред.). В районе Балаклавы к танку подошли санитары. Я вылез весь в крови, это была кровь моего командира». К счастью, судя по документам военного архива, Василий Плахутин выжил, четыре года не дожил до 50-летия Великой Победы.

И 3 июня 1944-го «Красный Крым», так называлась наша газета, опубликовала рисунок Эммануила Грабовецкого об открытии памятника. Сооружением постамента занимались сапёры взвода Владимира Бухаркина. Он вспоминал, что «просил симферопольцев об установлении памятника героям-танкистам командир 216-го отдельного сапёрного батальона Николай Прудников (его, погибшего 29 апреля под Сапун-горой, тоже похоронили в Пионерском саду). Автор проекта - Семён Коробкин, а город выделил каменщика «то ли Сергея Сергеевича, то ли Семёна Семёновича». Установку танка и мемориальной доски, выполненной из изношенных деталей двигателей, выполнил 90-й сборный пункт аварийных машин корпуса и Алексей Завольский. В 1949-м останки погибших перенесли на кладбище, а в 1967-м памятник танкистам стал монументом всем освободителям, утратив мемориальную доску с двадцатью фамилиями и надписью: «Вечная память героям 19-го Перекопского Краснознамённого танкового корпуса, павшим в боях за освобождение Крыма, апрель - май 1944 г.». Зато, как вспоминал историк Владимир Гуркович, появились плиты облицовки постамента и текст - «Слава воинам-освободителям! 13 апреля 1944 года - день освобождения Симферополя от немецко-фашистских захватчиков. Этот танк, входивший в состав 19-го танкового корпуса, одним из первых ворвался в город...». И неполный перечень частей, которые освобождали Симферополь, в том числе и партизанских соединений.
А в 2003-м, когда началось возрождение Александро-Нев­ского собора на историческом месте и памятник передвинули, нашли останки бойцов, вроде перезахороненных… Теперь на территории храма - братская могила, плита с именами фронтовиков, что изначально нанесли на мемориале, открытом в июне 1944-го.

А экипаж танка №201, коман­диры Павел Заргарян и Василий Плахутин, механик-водитель Владимир Мельников и стрелок-радист Алексей Ковбаса, всё же дошёл до Победы. И, как в продолжении песни «Три танкиста», написанном поэтом Борисом Ласкиным в 1946 году, «На полях, где шли бои когда-то,/ Где гремела грозная война,/ Строят мир бывалые солдаты,/ Расцветает мирная весна!/ Помнит песня, как пришла разлука,/ Как расстались майскою порой/ Три танкиста, три весёлых друга -/ Экипаж машины боевой!». Не забываем, земляки!