Севастополь. Начало июля 42-го

Сводки, бои

Ещё накануне, в середине июня, наш «Красный Крым» рассказывал - «на Севастопольском участке фронта части Красной Армии совместными с краснофлотцами усилиями успешно отражают бешеный натиск немецко-румынских войск, переходят в контратаки. 15 июня подразделение товарища Гусарова ворвалось в окопы противника и уничтожило 250 гитлеровцев». И «о бессмертном подвиге семи богатырей - артиллеристов. Они дрались до тех пор, пока все орудия батареи не вышли из строя. И когда уже нечем было остановить вражеские танки, семь героев - Кустов, Алейников, Яшин, Ходоров, Горбунов, Шахтёров и Белецкий вызвали огонь своих дальнобойных батарей на себя. Ценой своей жизни они сорвали вражескую танковую атаку». Увы, не удалось установить имена этих ребят, но знаем, что 704 (ранее 115) батарея - это орудия, снятые с крейсера «Червона Украина». Ещё вчера бои. «Отважные защитники Севастополя! Крепче удар по врагу!». «Стойкая, упорная и активная оборона является той несокрушимой силой, о которую разбиваются все попытки немецких захватчиков прорвать наши позиции», - писал наш коллега Михаил Муцит. «Красный Крым» редактора Евгения Степанова и зама Абрама Райчука, с ноября 1941-го по апрель 1942-го выходил в осаждённом городе. Михаил Муцит и фотокорр Эммануил Бендицкий погибли за него. Стойкость, отвага…

Ещё накануне была надежда, а вечером 3 июля сводка Совинформбюро от Юрия Левитана, спецвыпуск «Красного Крыма от 4 июля: «В течение 250 дней героический советский город с беспримерным мужеством и стойкостью отбивал бесчисленные атаки немецких войск. Отрезанные от сухопутных связей с тылом, испытывая трудности с подвозом боеприпасов и продовольствия, не имея в своём распоряжении достаточного прикрытия с воздуха, советские пехотинцы, моряки, командиры и политработники совершали чудеса воинской доблести и геройства. Немцы в июне бросили против отважных защитников Севастополя до 300 тысяч солдат, свыше 400 танков, до 900 самолётов. <> Только за последние 25 дней штурма города немцы потеряли около 150 тысяч солдат». О наших потерях при этом ни слова. И горькое: «По приказу верховного командования Красной Армии 3 июля советские войска оставили город Севастополь… Бойцы, командиры и раненые из Севастополя эвакуированы».

Забытые на побережье

Как верили в «эвакуацию» родные тех, кто здесь сражался! Но вновь не сложилось, как и в мае с Керченского полуострова - Крымский фронт. Лишь около тысячи раненых смогли забрать подлодки и пробившиеся под обстрелами сторожевые катера. А на самолётах ещё до официального приказа о прекращении обороны, 30 июня - 1 июля улетели на Кавказ «ответственные работники», основное командование оборонительного района, Черноморского флота и Приморской армии. И только боль в глазах собравшихся на аэродроме в Херсонесе ждавших эвакуации женщин, детей, раненых бойцов. Только боль, недолгое сопротивление, кто мог держать оружие, у кого ещё оставались патроны и гранаты, гибель или плен - единицам удалось к партизанам прорваться. Высшее командование эвакуировалось, официально, чтобы продолжать борьбу, но в глазах оставшихся это выглядело, увы, иначе. Но город был, в нём остались мирные жители, крепким трудом все дни осады помогавшие фронту, остались защитники, израненные, к Херсонесскому побережью в надежде на спасение отвели госпитали, и остались всё-таки некоторые командиры, от звания «подполковник», не сумевшие бросить, помнящие во вторую оборону слова Владимира Корнилова из первой обороны города «Отстаивайте же Севастополь!». Увы, большинство оставшихся командиров и бойцов погибло, официально - «пропали без вести». И только имена, память. Борис Михайлов, полковой комиссар, военком 3-й Особой авиагруппы ВВС Черноморского флота, что лишь в начале 1942-го переведён в Севастополь, не только руководить, но и сражаться с врагом, в боевых вылетах. Он видел глаза тех, кто в конце июня в отчаянии стоял у последнего самолёта, на который грузилось эвакуирующееся командование. Понимал, что больше не будет эвакуации, но сказал ждущим: «Товарищи, я остаюсь! Для приёма самолётов». И отправлял в штаб в Новороссийске шифровки, прося прислать самолёты за ранеными, а главное, больше бое­припасов, ещё «минимум трое суток сможет удерживать аэродром и город». Готов сражаться был и секретарь Крымского обкома Фёдор Меньшиков, в марте в нашей газете он писал о Севастополе - «город-герой». А главный хирург Приморской армии Валентин Кофман, военврач первого ранга (полковник) остался, чтобы спасать раненых, - место в самолёте уступил военфельдшеру Марии Кононовой и её новорождённому малышу Севаславу, Севастополю слава. Остались помогать и военврачи первого ранга начальник медицинской службы морской базы Михаил Зеликов, начальник 41-го военного госпиталя Моисей Злотников. Отстаивать Севастополь, сражаться и поддерживать горожан и более 130 тысяч солдат, матросов, младших командиров, забытых на побережье, остались начальник артиллерии 95-й стрелковой дивизии Дмитрий Пискунов и командир 35-й береговой батареи Алексей Лещенко, командир 30-й береговой батареи Георгий Александер, его военком Ермил Соловьёв, помощник Василий Окунев, командир 456-го пограничного полка Герасим Рубцов, командир 109-й стрелковой дивизии, комендант первого сектора обороны генерал-майор Пётр Новиков. У аэродрома неизвестный нам «майор из аэродромной команды стрелял из пистолета по щелям приближавшихся фашистских танков; лейтенант-пехотинец, превозмогая боль от ранения, ринулся им навстречу со связкой гранат; раненого сержанта, в бреду рвущегося в бой, наспех перевязывала девчонка-санинструктор». Они до последнего выполняли завет из прошлого - Отстаивайте Севастополь! Наш читатель Сергей Северинов, 18-летний симферопольский паренёк, боец 456-го сводного полка, сумевший выстоять и выжить раненым, бежать из плена, воевать до победы, вспоминал (воспоминания передала его любимая Галина Валентиновна) последний приказ комдива Петра Новикова «С боями продвигаться к Камышовой бухте, прикрывать эвакуацию, при невозможности эвакуироваться - пробиваться в горы. С наступлением темноты 2 и 3 июля под руководством комполка Герасима Рубцова попробовали выйти из-под скал наверх, с боем пробиваться к партизанам. Прорваться удалось лишь немногим. Командир полка погиб. Вновь спустились под скалы. Над нами по обрыву патрулировали фашисты,  4 июля к вечеру подошли их катера, вели огонь по укрывшимся в нишах и пещерах. Мы отвечали, расходуя последние патроны. Утром, 5 июля, обессиленные раненые снова увидели катера. Ответили огнём, но скоро патроны кончились…». В бою на южном берегу Северной бухты погиб и 18-летний симферополец Михаил Школьников, боец 95-й стрелковой, после госпиталя - 97-го противотанкового дивизиона. Он успел отправить тёте Оле, единственной из родни, что оказалась в эвакуации - из Ленинграда в Каменск-Уральский, письмо: «За июнь пришлось очень многое пережить, приходилось и выходить из окружения, и охотиться за автоматчиками<> Врагу всё равно не пройти. Бои ещё предстоят тяжёлые…».

Жара боя и прохлада погоды, по истории метеонаблюдений 3-5 июля 1942-го в Севастополе было 9 градусов. Но тяжелее было понимать, что раненых бросили, что не будет спасения, нет боеприпасов и у многих сил для рукопашной, только последний патрон - для себя. И слова: «Товарищи, передайте привет дорогой Родине», «Родина, Севастополь - важнее жизни». Они выполнили приказ командира ещё из первой обороны города, Владимира Корнилова, отстояли Севастополь. Только шторм порой выносит на берег обтёсанные морем обломки костей и ржавые гильзы, осколки снарядов… Помним!