«Коли жив будешь, напиши...»

«Во славу Родины нашей»

В конце июля, 29-го, Георгию Александровичу сто лет исполнилось, только умер раньше - 24 июня 2014-го, а память - жива. Потомки её хранят, земляки, единоверцы. В Феодосии есть мемориальная доска на доме, где он жил, в пригороде Ближние Камыши его имя носит библио­тека, там по инициативе директора Елены Лаптевой провели литературно-музыкальную композицию «Чтобы Родина жила». «Те, кого мы помним, живут!» - уверена и Тамара Виноградская, директор армянской школы имени Габриэла Айвазовского, руководитель музея Боевой славы школы №12 имени Ивана Крыжановского. Для неё день памяти Георгия Меликова немного личная дата, ведь Георгий Александрович был ровесником («лишь на пяток почти месяцев постарше») и другом её отца, Азата Артёмовича, тоже фронтовика из поколения победителей. Мальчишки Победы, им по 19 было, когда, потеряв немало боевых друзей, всё же смогли до неё дошагать сквозь огонь и боль войны, старший - в Чехословакии, Прагу освобождая, младший - в Виннер-Нойштадте, Австрия. В честь Георгия Меликова, похороненного в Феодосии, в Симферополе на Староармянском кладбище посажена туя, символ верности и скорби, на аллее Памяти о единоверцах-фронтовиках.

- Георгий Александрович делал всё, чтобы сохранить память о войне, - рассказывает краевед Вартан Григорян. - Офицер по званию, но, как и большинство прошедших войну, считал себя простым солдатом, «вечным солдатом». И рассказывал не о своих подвигах, а о простой солдатской жизни, вспоминал погибших товарищей, посвящал им стихи и рассказы: «Но во славу Родины нашей,/ Но во славу юности нашей,/ Но во славу Победы нашей,/ Вам, братишки мои, салют!».

Георгий Меликов на фронт попал в середине 1944-го, 1-й Украинский, вспоминал, как «отшагал по военным дорогам от Львова до Берлина и Праги, а это тысячи километров нечеловеческих страданий и испытаний». Как и большинство ребят, чьё взросление выпало на вой-
ну, рвался в бой сразу, как услышала страна горькие слова: «Германские войска атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке наши города...» и убедительные - «Победа будет за нами». Паренёк из Баку, родившийся в 1925-м, верил в это отчаянно, прилежно постигал в школе военную подготовку - «два часа после уроков, всевобуч. Нас учили вернувшиеся с фронтов инвалиды. Учили, в том числе и штыковому бою». Ночами с друзьями заменяли уставших взрослых, на дежурст­ве на крышах, чтобы успеть потушить зажигательные бомбы, если враг решится сбросить. «Начались налёты вражеской авиации на Баку. Сколько их было в действительности, не знаю, но два остались в памяти. Это даже не налёты были, а попытки что-то разведать. Если бы хоть одна бомба упала на неф­тяные промыслы, то весь город запылал бы, как факел. Этого нельзя было допустить: земля здесь была пропитана нефтью». Фашисты не бомбили Баку, им нефть была нужна, рвались к ней, занимая в начале всё больше наших городов и сёл. «Меня прозвали «Совинформбюро», ведь известия о положении на фронтах во двор поставлял: к шести утра к радиоточке со всей округи собирался народ. Голос Юрия Левитана, однако, утешения не приносил: Красная Армия отступала. Но я упорно каждый день бегал к шести утра в любую погоду, слушал последние известия и - обратно домой. Соседи ждали: ну что, ну как?». И однажды Георгий примчался с криками «Победа!» - ещё не та, всеобщая, в которой и его вклад появится, а первая значительная - под Сталинградом. «Скупые, сдержанные формулировки победной сводки звучали как гимн, как ликующая песнь торжества света, разума, справедливости, возмездия за все страдания народа. «Завершилось полное окружение Сталинградской группировки противника...».

Боевое крещение

В мае 1943-го мама провожала сына на защиту Родины, сначала - в Ереван, в эвакуированное Краснодарское пулемётно-миномётное училище. «Она махала мне рукой». Много позже Георгий Меликов напишет о маме: «Её сердце меня научило любить,/ В её сердце весь мир очень трепетно жил,/ Он просторным, уютным и солнечным был. <> Ты была терпелива, умна и сильна...». Женщина растила сына одна, муж, «как зарница погас, и спасая людей, сам себя он не спас». Но, как и все мамы в войну, не могла противиться, когда Родина позвала детей на помощь, лишь молилась...

Год в училище, на погонах звёздочки младшего лейтенанта, боевое крещение по пути на фронт. Недалеко от Львова (освобождён Красной Армией 27 июля 1944-го) на эшелон налетели фашистские самолёты, обстреливали из пулемётов, бомбили... Первые погибшие. «Комбат, капитан Швыдченко, принял решение добираться до Львова пешим строем - в сутки по 40-50 км с небольшим привалом». Во Львове был штаб 1-й гвардейской армии и 1-го Украинского фронта. Георгий Меликов принял стрелковый взвод, 22 человека, в составе 726-го стрелкового полка 395-й Таманской Красно­знамённой ордена Суворова дивизии (она подчинялась 1-й гвардейской армии, потом - 13-й). «Только прибыл на передовую, и тут же мой первый бой, отличавшийся большим ожесточением. Мы в училище прошли хорошую подготовку, и, тем не менее, было страшно, и я где-то даже растерялся. Заметили ли это солдаты и сержанты? Я этого не знаю. Знаю, что атаку мы отбили и в этом было и моё участие: хорошо метал гранаты. Если честно - на передовой страшно было всегда! А ещё страшно было смотреть в лица убитых. Только что ты с ними ел из одного котелка и... Как у Булата Окуджавы (поколение победителей 1924 года, тяжёлое ранение под Моздоком. - Ред.), «Что я скажу твоим домашним, предстану как перед вдовой?».

К началу января 1945-го в его взводе осталось 15 бойцов из 22-х - уже пять месяцев они сражались на Сандомирском плацдарме. «А когда прорвались к Берлину - нас от взвода осталось пять». Сам дважды ранен. В военном архиве сохранился наградной к ордену Красной Звезды (будет ещё орден Оте­чественной войны первой степени - к 40-летнему юбилею Победы), подписанный комполка Степаном Коломийцем, «За стойкость, проявленную при отражении контратак, и личный пример поведения в бою»: «5 февраля 1945 года на плацдарме за рекой Одер противник при поддержке танков, самоходной артиллерии и бронетранс­портёров контратаковал наши стрелковые подразделения и на протяжении всего дня стремился любой ценой опрокинуть их. Особенно ожесточённый бой разыгрался в районе обороны 5-й стрелковой роты против взвода лейтенанта Меликова. Его взвод отразил все атаки, переходя дважды в контратаку. Идя первый раз в атаку, лейтенант был легко ранен, но поле боя не оставил, продолжая управлять взводом, был вторично ранен и эвакуирован в госпиталь». Снова бои, самые дорогие офицеру-солдату медали «За освобождение Праги» и «За Победу над Германией в Великой Отечественной войне». 

После окончил архитектурно-строительный факультет, работал в проектных институтах Баку, Москвы. Не прекращал писать стихи - ещё школьное увлечение, учился на Высших литкурсах при Литературном институте имени Алексея Горького. Сдружился с детьми вой­ны Василием Шукшиным, Евгением Евтушенко, Робертом Рождественским и с такими же, как сам, фронтовиками - Булатом Окуджавой, Александром Твардовским, Константином Симоновым (они рекомендовали Георгия Меликова в Союз писателей СССР). «Поэзия моя из дыма вышла,/ Из блиндажей, из залпов, из атак./ На марше шла, всё видя и всё слыша, / Как мы дрались, как отбивался враг». После добавилась проза, вспоминал: «На войне командовал взводом и ротой. И писал стихи. Они печатались во фронтовой газете. Солдаты считали меня писателем. И просили: «Коли жив будешь, напиши о нас, лейтенант. Напиши, какого горюшка мы тут хлебнули, сколько братков схоронили и сколько крови пролили. Напиши, чтобы наши дети и внуки знали всю правду о войне. Но только - правду!». Писать иначе и не мог - пережито всё. И уже в мирное время в издательстве «Красная Звезда» вышли четыре сборника рассказов о войне. А всего около сотни книг. В последние годы работал в жанре исторического романа - об Александре Пушкине, Михаиле Лермонтове, Николае Гоголе. И памятная медаль имени Ивана Айвазовского, литературная Пушкинская премия Крыма (двухтомник «Средь бурь жизни»). Крымчанином Георгий Меликов стал в 1985-м - феодосийцем: «Я люблю свой задумчивый город,/ В нём свободные мысли живут./ Это море люблю, эти горы/ И его задушевный уют./ Феодосия - счастье моё!».

Писал добрые и искренние строки, ведь и сам, как вспоминают знавшие Георгия Меликова, был таким, «добрейший и скромный». Из поколения победителей. Помним!