Ситуации в Сирии и Ираке

Как известно, правительственные войска Сирии и Ирака были существенно ослаблены в ходе гражданских войн, и решающим фактором их наступательных действий против боевиков ИГИЛ и «Джабга ан-Нусра» явилась военная и другая помощь международных коалиций, отдельных государств и иностранных негосударственных акторов.
Основная финансовая и материальная помощь правительству Башара Асада в Сирии поступает из Тегерана. В настоящее время в боевых действиях на стороне правительственных войск Сирии принимают участие военнослужащие КСИР Ирана, боевики ливанской шиитской группировки «Хизбалла», иракские шиитские ополченцы «Хашд аш-Шааби», а также добровольцы и наёмники из Афганистана, Пакистана и Йемена.
На северо-востоке Сирии с боевиками ИГИЛ сражается также сформированный под эгидой США «Демократический альянс» (ополченцы из числа курдов, арабов-суннитов и сирийских христиан). ВВС западной коалиции и спецназ США оказывают им огневую и логистическую поддержку.
Вошедший в северные районы Сирии под предлогом борьбы с террористами турецкий военный контингент сосредоточился на карательных операциях против сирийских курдов, а с боевиками «Джабга ан-Нусра» и ИГИЛ турецкие власти предпочитают вести переговоры об их передислокации и разделе с ними зон влияния.
С 30 сентября 2015 года в Сирии начали действовать и ВС России (ВКС, ВМФ, части спецназа, военной полиции, инженерно-саперные, военные советники и специалисты).
В последнее время сообщается и о наёмниках из числа российских частных военных компаний. Как было изначально заявлено, российская военная помощь Дамаску по государственной линии направлена лишь на борьбу с известными международными террористическими группировками.
Достигнутое 27 февраля 2016 года по инициативе России Соглашение о прекращении военных действий между правительственными войсками и вооружённой оппозицией, а также последующий в мае 2017 года Меморандум о создании в Сирии зон деэскалации позволили в основном прекратить междуусобную гражданскую войну в этой стране, предотвратить надвигающуюся гуманитарную катастрофу и сосредоточиться на борьбе с ИГИЛ. Боевики «Джабга ан-Нусра» и других, более мелких группировок радикальных исламистов передислоцировались в провинцию Идлиб и пока активных боевых действий не ведут. Якобы турецкие власти намерены договориться с лидерами исламистов о прекращении ими вооружённого сопротивления и подключении их к будущему мирному переговорному процессу.
Как и ожидалось, освобождение от джихадистов стратегически важного города Мосул на севере Ирака и постепенное выдавливание боевиков ИГИЛ из этой страны пока не принесло мира и спокойствия на иракскую землю. Коренные противоречия между основными этно-конфессиональными группами иракского общества сохраняются. Арабо-суннитское и курдское меньшинства по-прежнему не доверяют центральному иракскому правительству. Они считают, что Багдад проводит сектантскую политику в интересах арабо-шиитской верхушки и иранских аятолл, не позволяет создать в стране подлинно коалиционное правительство. После изгнания боевиков ИГИЛ из суннитских районов Ирака шиитские неправительственные бригады «Хашд аш-Шааби» проводят там карательные операции и зачистки населённых пунктов, отмечаются похищения людей, внесудебные расправы и т.п. преступления. ООН не раз высказывала свою озабоченность по этому поводу.
25 сентября 2017 года в Иракском Курдистане и на прилегающих к нему территориях с курдским населением состоялся референдум о независимости курдского региона. При довольно высокой явке избирателей свыше 90% проголосовало за независимость Иракского Курдистана. Центральные власти и некоторые соседние государства (Иран, Турция) не признали итогов этого референдума и попытались оказать давление на Эрбиль. Внутриполитическая обстановка в Ираке и вокруг него вновь резко обострилась. Международный опыт противодействия радикальным исламистским группировкам показывает, что, образно говоря, выпущенный из бутылки джинн терроризма загнать обратно весьма непросто. Созданные в своё время с прямым участием иностранных спецслужб и различных неправительственных организаций (исламистских фондов) «Аль-Каида», Движение «Талибан», «Боко харам», «Аш-Шабаб», ИГИЛ, «Джабга ан-Нусра» и десятки других террористических организаций с идеологией радикального ислама, как правило, приспосабливаются к прямому военному воздействию на них извне, переходят к партизанским и подпольным методам ведения войны и продолжают на долговременной основе представлять собой террористическую угрозу региональной и международной безопасности. Уступая контроль за отдельными городами, сельскими населёнными пунктами и районами, боевики просачиваются на другие территории и даже страны, сбривают бороды, меняют документы, уходят в подполье, умело маскируются среди мирных жителей, часть из них сменяет названия своих организаций, чёрные флаги на зелёные, вступает в ряды так называемой вооружённой оппозиции правящим режимам. Постоянный приток новых членов за счёт вербовки боевиков из числа местного населения и джихадистов со всего мира позволяет террористическим организациям пополнять потери в живой силе, а сохраняющиеся финансовые потоки ваххабитских фондов, деньги, поступающие от продажи наркотиков, нелегальной торговли оружием, музейными артефактами, нефтепродуктами, создают финансово-материальную базу для продолжения вооружённой борьбы. Многие уцелевшие в боях боевики возвращаются в страны, из которых они прибыли на джихад в Сирию и Ирак, создают там новые так называемые вербовочные центры и спящие ячейки террористов. Периодически мир становится свидетелем очередных кровавых вылазок и атак джихадистов с многочисленными жертвами.
Сохранению боеспособности террористических группировок исламистского толка и их живучести способствует продолжающийся процесс исламизации обществ отдельных стран и целых континентов. События «Арабской весны» 2011-2017 гг. на Ближнем Востоке сопровождались не только арабскими революциями, сменой правящих режимов и элит, но и крахом идеологии арабского социализма или арабского национализма. Вместо ожидавшейся в Вашингтоне и Брюсселе демократизации арабских тоталитарных режимов по западным лекалам произошёл распад ряда стран (Ливия, Сирия, Ирак, Йемен). Гражданские войны ослабили эти государства, на смену гос­подствовавшим в них ранее идеям баасизма и панарабизма пришли идеи радикального ислама и панисламизма. Примитивный ислам VII века нашей эры оказался вновь востребованным отдельными лидерами террористов и новоявленными халифами в борьбе за власть, ресурсы и территории. Местные и внешние политические силы умело разыграли сохраняющиеся в регионе этно-конфессиональные противоречия, и радикальный ислам ваххабитского толка стал как бы основой протестной идеологии не только на Ближнем Востоке, но по всему миру. Миллионы простых людей оказались в плену этой идеологии, чему способствовали и новые информационные технологии. Более того: удалось разжечь и давнюю вражду между основными течениями ислама: суннитами и шиитами. Сирия, Ирак и Йемен надолго превратились в полигоны суннитско-шиитских войн, которые подпитываются, с одной стороны, монархиями Персидского залива, Иорданией и Турцией, с другой - Ираном.
Можно полагать, что военное поражение ИГИЛ в Сирии и Ираке не приведёт к скорой нормализации ситуаций в этих странах, поскольку все внутренние противоречия и разногласия там сохраняются, как и разные подходы внешних игроков к урегулированию этих этно-конфессиональных конфликтов. Скорее всего, Сирия надолго останется разделённой на несколько анклавов с присутствием в них иностранных воинских контингентов.
В этих условиях проблематичным будет возвращение из-за рубежа 8 миллионов беженцев, восстановление разрушенных войной инфраструктуры и населённых пунктов, экономики и сельского хозяйства.
В относительно лучшем положении оказывается Ирак, где многое будет зависеть от способности центрального правительства инициировать создание подлинно коалиционных органов законодательной и исполнительной власти. Без равного участия в политической и экономической жизни государства арабов-суннитов и курдов Ирак вряд ли удастся сохранить как единое государство. Искусственно созданное Великобританией на развалинах Османской империи в
1921-26 гг., иракское государство оказалось нежизнеспособным и сегодня переживает свой очередной кризис. Стремление иранского руководства всё больше влиять на внешнюю и внутреннюю политику правительства арабо-шиитского большинства в Багдаде провоцирует раскол страны условно на три части: шиитский юг, суннитский центр и курдский север.

Станислав ИВАНОВ,
ведущий научный сотрудник Центра международной
безопасности ИМЭМО РАН.