Удастся ли вернуть мир в Сирию и Ирак?

И Сирия, и Ирак оказались в состоянии затяжных гражданских войн, которые изначально приобрели ярко выраженный конфессиональный характер.
В Сирии - правящее арабо-алавитское меньшинство (близкое к шиитскому течению ислама) воюет с арабо-суннитской вооружённой оппозицией, в Ираке - правящее арабо-шиитское большинство спровоцировало восстание арабо-суннитского меньшинства. Воспользовавшись ослаблением центральных властей, в обеих странах заметно активизировались радикальные исламистские военно-политические группировки типа «Исламского государства», «Джабга ан-Нусра» (запрещены в России), «Братьев-мусульман» и десятков других, более мелких. Им удалось установить контроль над значительными территориями Сирии и Ирака, крупными городами (Мосул, Ракка) и даже создать своё псевдогосударство - «Исламский халифат». Но утверждать, что Сирия и Ирак стали жертвами международного терроризма в лице радикальных исламистских группировок, было бы не совсем верно. И та, и другая страна стали, прежде всего, жертвами недальновидной сектантской политики своих правящих режимов, которые и создали условия для раскола своих обществ, возникновения гражданских войн и появления третьей силы - «Исламского халифата». Общим для Сирии и Ирака фактором является также то, что курдские меньшинства (10-12% населения Сирии и 15-17% - Ирака) сохранили нейтралитет в межарабских гражданских войнах и успешно защищают свои анклавы от бандформирований исламистов.
Борьба за власть, территории и ресурсы в Сирии и Ираке приобрела ожесточённый характер, сопровождается применением авиации, бронетехники и артиллерии, отмечаются массовые казни пленных и заложников, масштабные теракты, жертвами становятся не только участники конфликтов, но и мирные жители. Эти войны уже унесли сотни тысяч человеческих жизней, заставили миллионы граждан покинуть места своего проживания, превратили в руины города с тысячелетней историей и памятники архитектуры мирового значения. Справедливости ради следует отметить, что террор как метод устрашения и способ ведения войны применяется не только боевиками общепризнанных террористических группировок, но и всеми без исключения воюющими сторонами, включая правительственные войска Сирии, Ирака и Турции, а также поддерживающие Дамаск и Багдад иррегулярные местные формирования, иностранцев-добровольцев и даже ВВС международных коалиций. Ситуация осложняется тем, что нет как таковой линии фронта, бои ведутся в густонаселённых районах, исламисты прикрываются населением, как живым щитом, военные объекты могут располагаться в жилом секторе, школах, мечетях и т. п. Имели место ракетно-бомбовые удары и артиллерийские обстрелы позиций правительственных войск, курдских ополченцев и мирных жителей силами ВВС международных коалиций и Турции.
Изначально в этих вооружённых конфликтах приняли самое активное участие внешние силы. В Сирии на стороне Дамаска воюют КСИР Ирана, ливанская военно-политическая группировка «Хизбалла», наёмники и добровольцы-шииты из Ирака, Пакистана и Афганистана. Вооружённой оппозиции оказывают помощь и содействие Турция, Саудовская Аравия, Катар, Иордания, арабы-сунниты Ливана. В Ираке центральное правительство поддерживают КСИР Ирана, а иракским арабам-суннитам оказывают помощь монархии Персидского залива и Турция. ВКС России оказывают поддержку с воздуха действиям правительственных сил в Сирии против радикальных исламистских группировок, а коалиции ВВС США и их союзников поддерживают действия ВС Ирака против ИГ в Ираке
(в основном, на Мосульском направлении) и в Сирии - в районах гг. Ракка и Дейр-эз-Зор.
Долгое время угрозы Дамаску и Багдаду, и в целом мировому сообществу со стороны радикальных исламистских группировок явно недооценивались, им позволили разгромить несколько дивизий иракской регулярной армии, захватить в виде трофеев современные тяжёлые вооружения и боевую технику, оккупировать значительные территории Сирии и Ирака, наладить торговлю на мировом рынке нефтью и нефтепродуктами, музейными артефактами, другими товарами. В «Исламский халифат» прибыли десятки тысяч добровольцев-джихадистов и наёмников со всего мира. Турция стала для них транзитным коридором и перевалочной базой, через турецкую границу поступали также новые партии оружия, боеприпасов, снаряжения и медикаментов. Р. Эрдоган и его союзники в монархиях Персидского залива рассчитывали использовать исламистов для свержения неугодных им правящих режимов в Дамаске и Багдаде, а затем привести к власти в этих странах дружественные арабо-суннитские режимы.
Во второй половине 2016 года России удалось убедить турецкие власти отказаться от активной помощи джихадистам в Сирии и Ираке и включиться в общую борьбу с терроризмом в регионе. И хотя Р. Эрдоган по-своему трактует понятие терроризм и относит к террористам также режим Башара Асада в Сирии и ведущую курдскую военно-политическую группировку - Партию демократического союза (ПДС), всё же формально Турция включилась в единый фронт борьбы с радикальными исламистскими группировками. Безусловно, исключать поддержку исламистов в Сирии и Ираке по линии различных турецких неправительственных организаций и спецслужб не следует. Правящая в Турции исламистская Партия справедливости и развития (ПСР) и многочисленные турецкие исламистские группировки остаются идейно ближе к крайним суннитским течениям ислама (салафитским, ваххабитским) и считают своими главными противниками в регионе Иран и проиранские шиитские группировки и секты (нусайриты, алавиты, алевиты, исмаилиты, зейдиты, хуситы и т. п.).
В Турции, как и в большинстве арабских стран, алавитов вообще не считают мусульманами и настаивают по этой причине на уходе с поста президента Сирии алавита Б. Асада. Вряд ли следует ожидать отхода Анкары от этой стратегической линии и прочного союза со своими арабо-суннитскими партнёрами в регионе (Эр-Рияд, Доха, Амман).
Переломным моментом ситуации в Сирии стало достигнутое между сирийским правительством и вооружённой оппозицией при посредничестве России, Турции и Ирана новое соглашение о прекращении огня (перемирии), которое начало действовать с 30 декабря 2016 года. Это соглашение не распространяется на территории, подконтрольные боевикам ИГ и «Джабга ан-Нусра». Анкара также выступила посредником в организации очередных раундов межсирийских переговоров в Астане и Женеве. Насколько прочным окажется достигнутое соглашение и удастся ли перевести сирийский конфликт в русло мирных переговоров, покажет время. Эксперты реально оценивают сохраняющиеся противоречия в позициях Турции и Ирана по Сирии. Образно говоря, стороны по-прежнему остаются «по разные стороны баррикад». Анкара считает своей главной целью свержение режима Башара Асада в Дамаске, а Тегеран намерен до последнего бороться за сохранение у власти в этой стране Б. Асада и проиранского алавитского клана. Соглашение может иметь перспективу лишь в случае согласия властей Турции и Ирана на закрепление де-юре сложившегося де-факто распада Сирии на анклавы (алавитский, суннитский, курдский, христианский, туркоманский
и т. п.). К тому же это соглашение пока не поддержали Саудовская Аравия, Катар и Иордания и ориентирующиеся на них представители внешней и внутренней сирийской оппозиции. Можно ожидать от зарубежных спонсоров оппозиции попыток срыва достигнутых договорённостей, саботажа мирных переговоров в Астане и Женеве, использования перемирия для перегруппировки вооружённых отрядов, их доукомплектации личным составом и доставки новых партий оружия и боеприпасов. Не исключено, что представители Турции и Саудовской Аравии в период перемирия вступят в очередной сговор с джихадистами и попробуют расширить контролируемые оппозицией территории за счёт передислокации бандформирований «Исламского государства» и «Джабга ан-Нусра» или перехода части боевиков этих группировок в ряды «умеренной оппозиции». Такие случаи уже имели место в Сирии, когда боевики-джихадисты, чтобы избежать дальнейшего преследования и сохраниться, сбривали бороды и меняли названия своих террористических группировок, а чёрные флаги - на зелёные.

Каковы же наиболее вероятные сценарии дальнейшего развития ситуации в Сирии?
1. Сторонам конфликта при посредничестве России, Турции и Ирана удастся сохранить режим прекращения огня, перейти к мирным переговорам, сформировать переходное правительство, приступить к выработке новой Конституции и воссозданию единого сирийского государства.
В этом случае не исключается вариант федерализации Сирии, когда этно-конфессиональным группам или анклавам может быть предоставлен статус субъектов федерации, а главные посты в законодательной и исполнительной власти могли бы распределяться пропорционально между основными группами населения (сунниты, алавиты, курды). В качестве примера такого государственного устройства могла бы быть взята ливанская модель. В таком случае борьба с «Исламским государством» и «Джабга ан-Нусра» могла бы стать более эффективной, и с помощью международных коалиций сирийцам удалось бы освободить страну от крупных террористических группировок уже к концу 2017 года.
2. При сохранении режима прекращения огня между правительственными силами и оппозицией сторонам конфликта не удастся договориться о формировании переходного правительства и принципах новой Конституции. «Камнем преткновения» может стать вопрос о дальнейшем пребывании у власти президента Башара Асада. В таком случае, чтобы прекратить междуусобную гражданскую войну, стороны могли бы согласиться на закрепление де-юре состоявшегося де-факто распада страны на несколько анклавов (алавитско-шиитский, суннитский, курдский, христианский, туркоманский и др.).
В таком случае, очевидно, потребуется помощь со стороны международных организаций (ООН, ЛАГ) и стран-посредников (РФ, Турция, Иран, США, другие). Неизбежно возникнут спорные вопросы при определении границ анклавов, особенно со смешанным населением, проблемой станет и восстановление инфраструктуры страны, её экономики и т. д. К тому же решать задачу освобождения Сирии от крупных террористических группировок в этом случае будет гораздо сложнее.
3. Сторонам не удастся договориться о мирном решении конфликта, режим прекращения огня будет нарушен, и гражданская война в Сирии продолжится. Такой вариант крайне нежелателен, но вероятность его пока сохраняется. Антагонизм между противоборствующими сторонами и между их зарубежными спонсорами (Иран, Турция, Саудовская Аравия) весьма высок, и желающих вести войну «до полной победы» ещё достаточно.
Что касается ситуации в Ираке, то она не менее сложная, чем в Сирии. Даже взятие правительственными вой­сками Мосула и освобождение страны от джихадистов ИГ не гарантирует наступления мира и сохранения единого иракского государства. Враждебность между шиитской и суннитской общинами сохраняется, и гражданская вой­на может продолжиться. В случае, если шиитам удастся силой подавить восстание суннитских провинций, многие баасисты и бывшие военнослужащие из числа суннитов уйдут в подполье и продолжат партизанскую войну. Ирак по-прежнему будут сотрясать масштабные теракты и диверсии. Более того, дальнейшее игнорирование Багдадом законных требований курдов может привести к отделению Иракского Курдистана от Ирака и окончательному распаду страны.

Станислав ИВАНОВ,
ведущий научный сотрудник Центра международной
безопасности ИМЭМО РАН,
кандидат исторических наук.