Восточная, наша война

«Шапки» в штыковую

В истории XIX века это была самая кровопролитная война: 27 сентября (даты - по старому стилю) 1853 года командующий турецкими войсками Омер-паши потребовал от командующего русской армией Михаила Горчакова в две недели освободить Валахию и Молдавию - княжества на Дунае. Через несколько дней Османская империя просто начала выживать оттуда Российскую, обстреливая наши войска и готовя плацдарм для наступления. Вскоре к туркам присоединились Британская, Французская империи и королевство Сардиния. Первоначально войну именовали Восточной, но через год, когда основные бои развернулись на полуострове, - Крымской. 2 сентября 1854 года около 62 тысяч солдат коалиции высадились в незащищённой Евпатории. Враги разделили её на турецкую, английскую и французскую, разместили небольшие гарнизоны, а основные силы двинули на Севастополь. Он тоже не был готов к обороне, но за него, за Черноморский флот, все горели желанием биться до последнего. Чтобы задержать противника, наши войска выставили заслон у устья реки Альма. 8 сентября 1854-го здесь произошло первое крупное сражение в Крымской войне. 35 тысяч русских солдат против 57-тысячной армии противника. Очевидцы вспоминали, что позиции у наших войск были выгоднее, но их не укрепили. На приказ командующего армией Александра Меншикова обстрелять противника при подъёме на высоту, командир 17-й пехотной дивизии Василий Кирьяков якобы пообещал «шапками закидать неприятеля».
Хотя фраза стала нарицательной, в реальности это не получилось: около 6 тысяч наших воинов погибло в сражении.
Впрочем, у врага тоже немалые потери. Один из офицеров коалиции записал в дневнике: «Русские, явно уступавшие в силе, проявляли полную решимость драться до последней крайности». Да, это надо было видеть: трижды, построившись в цепь, плечом к плечу, шли в штыковую атаку солдаты
61-го пехотного (мушкетёрского) Владимирского полка - за то сражение и дальнейшую оборону Севастополя он получил Георгиевское знамя. Противник стреляет, солдаты падают, но ряды смыкаются вновь - до последнего, за Отечество. Убиты «561 нижний чин, 20 офицеров полка, командир полковник Ковалёв поражён в грудь в самый Георгиевский крест». Ещё 108 человек пропали без вести, ранены - 29 офицеров и 583 солдата. Подвиг владимирцев по всей линии боя повторяли воины иных полков, но к четырём часам Меншиков вынужден был дать приказ об отступлении. Казалось бы, победил противник, но наступать тогда на Севастополь он не решился - слишком измотан. И, наверное, понял главное: русские не сдаются.

Путь на Симферополь

Сотни обозов после Альминского сражения потянулись в сторону Симферополя - раненых везли в город, враз ставший госпитальным. Это сегодня то расстояние в почти полсотни километров можно преодолеть примерно за час, а тогда многие раненые просто умирали в пути - лишь на 9-й день первые обозы прибыли в центр губернии. На симферопольском братском кладбище на Петровской Балке героев-альминцев нет - оно появилось позже, когда враг вовсю осаждал Севастополь. Умерших участников первого сражения Крымской войны похоронили в Симферополе на Христианском кладбище, что располагалось около нынешней улицы Крылова и Караимской. Его уничтожили в тридцатые годы прошлого столетия, а на месте братской могилы героев-альминцев теперь школа №14.
Раненых и больных, в основном тифом, с каждым днём становилось в городе всё больше. Гарнизонный госпиталь на нынешней улице Горького был переполнен, под его отделения, лазареты передавались всё больше зданий, как казённых учреждений, приютов, так и частных домов. В ноябре 1854-го в них было почти 3 тысячи человек, к апрелю 1855-го - более 8 тысяч, к январю 1856-го почти 15 тысяч. Всего же за время боёв на полуострове в Крымскую войну в симферопольских госпиталях и отделениях было более 100 тысяч воинов, для сравнения население города - около 13 тысяч. Первый директор гос­питалей полковник Вильгельм Кистер умер от тифа в январе 1855-го, сменил его на посту капитан I ранга Барановский. Изначально спасением раненых занимались лишь два симферопольских медика - Андрей Арендт и главврач госпиталя Фёдор Цветков. В ноябре к ним присоединилась группа врачей из Санкт-Петербурга и Москвы, возглавляемая Николаем Пироговым. Но всё равно сил, как и оборудования в лечебницах, даже простых соломенных матрасов, не хватало - в месяц умирали до 1400 раненых героев первой обороны Севастополя. Большинство, в основном простых солдат, горожане хоронили в Петровской балке - в братских могилах, без имён и дат. В память о почти 40 тысячах воинов в 1868-м здесь освятили часовню, в тридцатых прошлого века всё уничтожили.
- Здесь покоится и мой прапрадед Никита, - рассказывает Марина Викторова, кладя цветы к поклонному кресту. Она приехала в Симферополь специально, чтобы почтить память предка. - Теперь никто и не скажет, где могила - ведь когда кладбище разрушили, многие сравняли, плиты убрали, а то, что удалось восстановить в наши дни - минимум. Но эта земля приняла в себя героев первой обороны Севастополя - она вся их могила, как бы не «распоряжались» захоронением потомки. Прапрадед служил на одном из затопленных в начале сентяб­ря кораблей, мне почему-то думается, что на «Силистрии», но точно не знаю. Просто, по рассказам родных, он - моряк, сошедший с товарищами на сухопутные бастионы. Помогать на бастионы приходили многие севастопольские женщины, среди них и мои прапрабабушка Ефросинья и прабабушка Лукерья - каким-то чудом они смогли отыскать мужа и отца. Вместе с другими женщинами стирали, варили похлёбку, ухаживали за ранеными, помогая собирать их в дорогу, в госпиталь.
В госпиталь в Симферополь в ноябре отправили и раненого Никиту. Мои женщины узнали об этом поздно - он уговорил их вернуться в город, где на попечении его мамы оставались ещё трое ребятишек. Потом почти три недели Лукерья одна шла в Симферополь, искать отца, - мама осталась с заболевшими малышами. Точнее, как потом рассказывала своим детям и внукам, не одна - рядом с тянувшимися по дороге обозами с ранеными, брели сотни женщин, пытавшихся отыскать своих солдат, помочь чужим. А вот о том, что кто-то, спасаясь, убегал из осаждённого Севастополя в тыловой Симферополь, она не помнила - все боролись. Долгие поиски по домам губернского центра, где размещали раненых, расспросы об отце - он заметным был, высокий, что называется, косая сажень в плечах. Наконец в одном из лазаретов нашла его сослуживца. Тот рассказал, что Никита, лежавший с ним рядом, умер несколько дней назад - похоронная команда увезла куда-то. Девчушка вновь отправилась на поиски, разузнала о Петровской Балке. Местный сторож моего прапрадеда, конечно, не помнил, но по дате смерти указал могилы - их по несколько в день появлялось, в каждой - сотни. Прабабушка рассказывала, как всю ночь проплакала там, обходя, казалось, бескрайние захоронения…
Война на полуострове, названная Крымской, забравшая жизни почти 150 тысяч наших воинов, началась 165 лет
назад. Спустя полтора года император Александр II объявил, что Россия выходит из неё. Не проигравшей, непобеждённой - враг, как ни стремился, не смог расколоть Россию.

А в это время

Вчера на Братском кладбище в Севастополе отдали последние воинские почести 38 героям первой обороны, чьи останки обнаружили при проведении строительных работ. Они навсегда остались неизвестными - 37 мужчин воинов и женщина - сестра милосердия. Первых нашли на местах былых боёв, в остатках обмундирования, с оружием, у второй было индивидуальное захоронение. Как рассказала заведующая сектором «История Крымской войны 1853-1856 гг.» Севастопольского военно-исторического музея-заповедника Ольга Богаченко, возможно, женщина, захороненная в гробу в военной форме, была офицерской женой и помогала раненым, как это часто случалось тогда. По заключению Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской академии наук (Санкт-Петербург), ей было 35-40 лет, вероятнее всего, жительница Севастополя.

Наталья БОЯРИНЦЕВА.