Фаина из Таганрога, Раневская из Керчи

«Уйти со сцены»

Многодетная семья фаб­риканта из Таганрога Гирши Хаимовича Фельдмана и его жены Милки Рафаиловны, Иза­белла, Рудольф, Лазарь, Фаи­на и Яков. С детства у Фаины стал проявляться тот самый талант, с куклами разыгрывала сценки, озвучивала на разные голоса, да и окружающих копировала, необидно, но очень похоже. В 14 лет она познакомилась с настоящей актрисой, из Художественного театра, Алисой Коонен. Случилось это в Евпатории, куда девочка приехала на отдых с родителями. А по соседству жила семья врача местного санатория Стани­слава Андреева, у него-то и гос­тила Алиса Георгиевна, сестра жены. Вспоминала потом, как «девочка-подросток с длинной рыжеватой косой, длинными руками и ногами, неловкая от смущения и невозможности с ним справиться, буквально ходила по пятам». Через год - встреча с иной известной актрисой Павлой Вульф, она вместе с театром из Ростова-на-Дону приехала на гастроли в Таганрог. И тогда сомнения в выборе профессии у девушки отпали - сцена. В 19 лет Фаина сбежала из дома, стала участвовать в массовке Малаховского летнего театра под Москвой, а по окончании сезона подписала договор на тридцать пять рублей в месяц - антреприза в Керчи, «со своим гардеробом», роли «героини-кокет» с пением и танцами. 

«Первый сезон в Крыму, - вспоминала актриса. - Играю прелестницу, соблазняющую юного красавца, действие, якобы, происходит в горах Кавказа. Стою на горе и говорю противно-нежным голосом: «Шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея…». После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить парт­нёра. В публике смех. Придя домой, дала себе слово уйти со сцены».

Это было единственное обещание, которая Фаина не сдержала, понимая, что актёрство для неё «диагноз», жизнь. На следующий день она вновь играла прелестницу, зрители уже не смеялись - всё получилось. А чуть позже, «некий опытный трагик» из труппы пригласил прогуляться на гору Митридат, согласилась, по дороге зайдя в банк, получила перевод, что мама присылала в тайне от отца, не принявшего выбор дочки. «Когда вышли из банковских дверей, порыв ветра вырвал у меня из рук купюры - всю сумму. Я остановилась и, следя за улетающими банкнотами, сказала: «Как грустно, когда они улетают!». «Да ведь вы - Раневская! - воскликнул спутник. - Только она могла так сказать!». Фаина, любившая чеховский «Вишнёвый сад», лишь улыбнулась грустно, но, когда надо было выбирать псевдоним, выбрала именно этот. И улыбалась порой: «А может быть Раневская всё-таки от слова «ронять» - всегда всё валится из рук».

Фаина Георгиевна была такой, талантливой, нескладной, громкой, самоироничной, одинокой. Одна из двадцатки самых выдающихся актрис прошлого века, по мнению издателей британской энциклопедии «Кто есть кто», кроме Фаины Раневской туда включена Нонна Мордюкова, такая же талантливая, нескладная, громкая, самоироничная и одинокая. Чем-то неуловимо схожи два таланта, родившиеся в нашей державе с разницей в 29 лет, обе народные артистки СССР, обе в 1949-м получили Сталинские премии в облас­ти литературы и искусства. Правда, Нонна Викторовна первой степени - за роль Ульяны Громовой в фильме Сергея Герасимова «Молодая гвардия», а Фаина Георгиевна - второй, за роль жены Лосева в спектак­ле «Закон чести» Александра Штейна, потом ещё две таких премии будут у актрисы, второй и третьей степени, сразу две в 1951-м. О Нонне Мордюковой мы ещё вспомним в рубрике, узнавая незнакомое о знакомых, а пока - о Фаине Раневской, самой любимой «домомучительнице» советских детей - помните, мультик «Карлсон вернулся» и распевной от Фрекен Бок: «А я сошла с ума, а я сошла с ума! Какая досада!». Это Фаина Раневская озвучивала, как и сватью бабу Бабариху в «Сказке о царе Салтане», и овечку в менее известном «Хочу бодаться». А ещё Фаина Раневская это «Муля, не нервируй меня» - фраза, придуманная актрисой для героини Ляли из «Подкидыша». Именно эти слова, не сдержавшись произнёс, знакомясь с актрисой генсек страны Леонид Брежнев, а она ответила тогда: «Мулей меня называют хулиганы и невоспитанные мальчишки. Вы у нас кто будете?». Смутившийся Леонид Ильич просил прощения и сказал, что просто очень любит актрису. В талант нельзя было не влюбиться, не ценить его. Иосиф Виссарио­нович Сталин тоже ценил, называя «всегда разной», а ещё последней любовью называют дружбу Фаины Георгиевны и маршала Фёдора Ивановича Толбухина, которого она вначале приняла за ресторанного швейцара - дверь придержал перед женщиной... 

Фаина Раневская - это несколько десятков ролей в кино, профессор медицины из «Небесного тихохода», лихой шофёр в «Осторожно, бабушка», мачеха Золушки, спекулянтка, «Королева Марго» в «Лёгкой жизни» - всегда, действительно «разная», неповторимая. И сотни в театрах, причём и в нашем Русском драматическом (тогда - Первом Советском), даже в «Вишнёвом саде», правда не Раневскую, а гувернантку Шарлотту Ивановну...

Камса в касторке

В Симферопольском театре актриса, ещё, в общем-то, начинающая, служила в Гражданскую войну, чудом пережив её здесь, на полуострове. Она осталась совсем одна в России, уже Советской, родные эмигрировали перед Октябрьской революцией. Девушка в то время уехала в Ростов-на-Дону к Павле Вульф, надеясь, что та научит быть талантливой (тогда девушка верила, что можно этому научиться). Те самые первые гастроли в Крыму, где родился псевдоним, были неудачными - денег не хватало, разорение. Но отказаться от страны и профессии Фаина уже не могла, трудом и талантом доказывая, что актёрство - её. Павла Леонтьевна была покорена упорством девушки, стала обучать азам мастерства, самым малым, ведь понимала, что талант есть у ученицы, огромный. И вновь гастроли в Крыму, Феодосия, Севастополь, Ялта, Евпатория, Симферополь, «Театр актёра», труппа Павла Рудина. Почти два десятка ролей в пьесах Антона Чехова и Александра Островского, Максима Горького и Николая Гоголя. И попытки выжить в «аду, что был в 1918-1921 годах в Крыму. Голод, тиф, холера, власти меняются, террор. Зимой театр в Симферополе (бывший Дворянский, потом Первый Советский театр, сейчас Крымский академический русский драматический театр имени Горького. - Ред.) не отап­ливался. По дороге в театр на улице опухшие, умирающие, умершие. Посреди улицы лошадь убитая, зловоние, а из магазина разграбленного пахнет духами - искали спирт. Иду в театр, держусь за стены домов, ноги ватные, мучает голод». Но спасал семью Вульф, в которой жила и Раневская, поэт Максимилиан Волошин. «Я не уверена в том, что все мы выжили бы, если бы он о нас не заботился. С утра появлялся с рюкзаком за спиной. В рюкзаке - завёрнутые в газету маленькие рыбёшки, называвшиеся камсой. Был там и хлеб, если это месиво можно было назвать хлебом. Была и бутылочка с касторовым маслом, с трудом раздобытая им в аптеке. Рыбёшек жарили в касторке. Это издавало такой страшный запах, что я, теряя сознание от голода, всё же бежала от этих касторовых рыбок в соседний двор. Помню, как он огорчался этим. И искал иные возможности меня покормить».

Она выжила, выстояла, закалилась. Чтобы стать любимой актрисой миллионов советских зрителей, актрисой, «жившей на сцене и в ролях». Уйдя в Вечность 19 июля 1984-го, осталась с нами благодаря фильмам, сниматься начала в 1934-м, но не любила кино: «Деньги съедены, а позор остался». Теперь мы с удовольствием и ностальгией пересматриваем этот «позор», иногда хулиганя с «Муля, не нервируй меня» или «А я сощла с ума. Какая досада». Помним Фаину Фельдман из Таганрога, Фаину Раневскую из Керчи и для страны. Помним!