На защиту Донбасса встал Француз

- Я родился в Донбассе, но когда мне было 10 лет, моя мама вышла замуж за француза, и мы уехали во Францию. Там я стал военным.
В 2014 году мне предложили поработать инструктором в формировавшихся тогда украинских нацбатах. Начальство говорило мне: «Ты же украи­нец. Возьми отпуск на пару месяцев и езжай помогать Украине». Только у меня было другое мнение о происходящем. Я взял отпуск, но поехал не на украинскую сторону, а в Донецк. За это меня выгнали из армии, сказали, что я выступил против интересов Франции, поддерживающей Украину. В общем, с карьерой французского военного было покончено.

В Донбасс Француз добирался самолётом, автобусом, на машине и даже пешком - полями через линию соприкосновения. Путь занял довольно много времени. А когда он всё же попал в Донецк, то подошёл к первым попавшимся ополченцам со словами: «Здравствуйте, я - доброволец из Франции, хочу воевать на вашей стороне».

- Сначала меня задержали и проверили, потом сказали: у тебя есть большой опыт службы во французской армии, а у нас пацаны с дубинками и травматами. Нужно сделать из них боевое подразделение. Займись. Сначала нам выдали пять автоматов без бойков. Моим первым оружием здесь тоже был нестреляющий автомат. Мы организовали дежурство на блокпостах, а в свободное время я обучал людей. Потом удалось захватить украинскую воинскую часть с боевым оружием, - вспоминает Француз.

Из подчинённых ему удалось создать полноценный боевой отряд. При этом опыт, полученный во французской армии, действительно пригодился, хотя он и оказался довольно специфическим.

- Во Франции я служил командиром группы в звании капрала. Наш полк назывался спаги. Изначально, ещё в колониальные времена, это была лёгкая кавалерия, полк марокканских всадников, но названия и некоторые традиции сохранились с тех времён до сих пор. Но, конечно, сейчас это уже не кавалерия, а лёгкие колёсные танки и разведывательные броневики. Французская армия имеет свои недостатки и преимущест­ва. Она, например, участвует в основном в небольших локальных операциях, решает задачи патрулирования, охраны, сопровождает гуманитарные миссии. Очень редко французские военные попадают под обстрелы или становятся участниками стрелкового боя. И гибнут они тоже редко. Смерть в бою становится национальной трагедией. При этом военный бюджет постоянно сокращается. Однако плюсом французской армии является её грамотная организация и эффективное распределение ресурсов. То есть, даже небольшие средства позволяют качественно выполнять работу, - рассказывает Француз.

Ему довелось участвовать в боях за донецкий аэропорт, Иловайск, Дебальцево, Пес­ки, Марьинку, Докучаевск, Мариу­поль, Авдеевку. Но больше всего запомнился самый первый бой.

- Украинские танки прорвались через первую линию обороны, началось наступление. На перекрёсток, который мы защищали, выехал танк противника, а за нами стояла наша БМП. Мы лежали между ними и вели огонь. А над нами летали снаряды, пули, осколки, падали сбитые ветки деревьев. Потом украинский танк удалось спалить. После этого было много боёв. Особенно тяжело приходилось во время штурмов, когда нужно атаковать обороняющегося противника на открытой местности. И не атаковать нельзя, потому что просто нет другого варианта. Если остаёшься живым после штурма, говоришь себе: здорово, я прошёл этот участок, а потом наступает время следующего штурма.
И так восемь лет. Впрочем, здесь привыкаешь находиться на грани между жизнью и смертью. Потому что прилететь может в любой момент и в любое место, хоть на передовой, хоть в тылу. Можно не услышать выстрела, можно наступить на мину и остаться без ноги, - рассуждает Француз.

По словам моего собеседника, поначалу он хоть и находился под контролем властей Франции, но к уголовной ответственности его привлечь не могли. Обвинять в наёмничестве по французским законам тоже не было оснований, поскольку в Донбассе у Француза были близкие родственники, а сам он выступал в качестве добровольца. Поэтому какое-то время он мог беспрепятственно ездить во Францию.

- Но после начала СВО ситуация изменилась. Франция приравнивает всех, воюющих на стороне России, к террорис­там, например, к запрещённой в РФ организации ИГИЛ. Сейчас Россия для Франции - враг номер один, и если я вернусь во Францию, у меня будут проблемы. При этом у самих французов отношение к происходящему на Украине неоднозначное. Многие даже плохо представляют, где находится Украина и тем более Донбасс. А после выступлений «жёлтых жилетов» население негативно настроено по отношению к правительству. Люди не верят официальным СМИ и антироссийской пропаганде. Зато французы видят, во что обходится помощь Украине. Увеличиваются расходы на топливо и электричество, разоряется бизнес. И поверьте, вне зависимости от западной пропаганды и позиции властей Франции, среди рядовых французов много тех, кто симпатизирует России и даже готов воевать за неё, как я, - говорит Француз.

Кстати

У Француза, защищающего Донбасс с 2014 года, есть серьёзная проблема. При возвращении во Францию его ждут неприятности, но и российского пас­порта у него нет. Из-за бюрократических сложнос­тей иностранцу-добровольцу сейчас получить его непросто. Но, возможно, это удастся сделать после публикации этого материала.

 

Руслан МЕЛЬНИКОВ.