К новому, 1942 году

Главный десант

И какую гордость испытывали все советские люди, кому удалось услышать из чёрных тарелок репродукторов сообщение Совинформбюро, прочитанное неповторимым голосом Юрия Борисовича Левитана. «29 и 30 декабря группа войск Кавказского (так 30 декабря переименовали Закавказский. - Ред.) фронта во взаимодействии с военно-морскими силами Черноморского флота высадила десант на Крымском полуострове и после упорных боёв заняла город и крепость Керчь и город Феодосию». 1 января 1942-го долгожданное сообщение появилось и на страницах «Красного Крыма», как тогда называлась наша газета, пос­ле оккупации Симферополя выходившая в Севастополе. В Керчь она, точнее, только редактор Евгений Петрович Степанов и заместитель Абрам (здесь и далее, увы, отчества неизвестны) Райчук (остальные были на фронте или в партизанах), перебралась в апреле 1942-го, впрочем, часть сотрудников, к примеру, Валентина Ланина, Владимир Вихров, Давид Глезерман, в город уехали ещё в ноябре 1941-го «на усиление «Керченского рабочего».
В первый день 1942-го коллеги перепечатали передовицу «Правды» - «Наша Победа в Крыму». Позже появились сообщения Совинформбюро: «В боях на Керченском полуострове за период с 28 декабря 1941-го по 2 января 1942-го, по неполным данным, захвачены у врага 3000 винтовок, 150 автоматов, 50 станковых пулемётов, 48 орудий, 20 миномётов, свыше 1000 мотоциклов, 250 грузовых и 115 легковых машин, 33 автобуса, 25 лошадей, склады с боеприпасами, продовольствием, снаряжением. Уничтожено в одной только Феодосии свыше 2000 немцев и румын». И сообщение о страшном противотанковом рве в Багерово, где казнены тысячи человек за несколько недель до освобождения. Фотографии, ставшие доказательст­вами фашистских зверств на Нюрнбергском процессе, сделал наш коллега Лео­нид Исаакович Яблонский, текст написал Илья Львович Сельвинский. И публиковались рассказы о том, как керчане возрождали город (Феодосия вновь оккупирована 18 января, а Керчь держалась до мая 1942-го. - Ред.), и о героях из Керченско-Феодосийского десанта. «Сапёры под командованием Нанченко (увы, имена установить не удалось) первыми бросались в ледяные волны и под огнём врага пришвартовали баржу.Подразделение Лохно быстро установило сходни. Стоя по пояс в воде, сапёры помогали пехотинцам и артиллеристам выгружать орудия и боеприпасы. Выгрузка продолжалась полчаса, мокрые, усталые и продрогшие люди, не отдыхая, приступили к выгрузке второй баржи. Подошло подкрепление. В результате ожесточённых боёв группе Ананкина удалось сломить сопротивление врага». «У Эльтигена
17 матросов во главе с майором Лопатой и политруком Шутовым вступили в неравный бой. К концу дня в живых остались лишь майор, политрук и два матроса, укрывшись за развалинами, они продолжали отстреливаться. Утром фашисты открыли по развалинам артиллерийский огонь - тяжело раненые полит­рук и матрос умерли на руках товарищей. Похоронив погибших, майор Лопата и матрос Сумцов, продолжали изредка отстреливаться - патронов не хватало. Ночью смогли прорваться в Камыш-Бурун». «Катер Иванчикова, прикрывая десантников, принял на себя огонь вражеских батарей». «Первыми в порт Феодосии ворвались группы Айдинова и Пономарёва, морские пехотинцы прыгали в ледяную воду, под прицельным огнём противника взбирались на обледенелые плиты причала. Командир отряда сторожевых катеров Иванов подал сигнал боевым кораблям: «Путь свободен». «На «Красном Кавказе» снаряд пробил броню орудийной башни, загорелись пороховые заряды. Рискуя жизнью, крейсер спасли матросы лейтенанта Гойлова: Пушкарёв, Пелипко, Переверзев, Щёкин, Богданов, Демидов, Кузьменко». «Группа младшего сержанта Агафонова, пробравшись в тыл к немцам, уничтожила
27 немецких солдат; доставила в наш штаб грузовую машину и троих пленных, - писали
В. Соболев и В. Ходаков. - Красноармеец Татевосян в один из налётов фашистской авиации открыл прицельный огонь из винтовки по вражес­кому самолёту. После нескольких выстрелов самолёт скользнул на крыло и стал стремительно падать. Когда вражеская машина врезалась в землю, красноармейцы подбежали к ней и обнаружили трупы 4 офицеров. У каждого из убитых немцев было по три железных креста (высшая награда вермахта. - Ред.)».
Решение о проведении десанта в Крым Ставка приняла в начале декабря, поручив Дмитрию Тимофеевичу Козлову, командующему Закавказским фронтом, Фёдору Ивановичу Толбухину, его начштаба, разработать и провести операцию. По плану начштаба, в порт Феодосии и в пригороды Керчи одновременно должны были высадиться 44-я армия Алексея Николаевича Первушина и 51-я Владимира Николаевича Львова, чтобы блокировать и уничтожить керченскую группировку фашистов, а потом двинуться в глубь, освобождать Симферополь, помогать Севастополю. Обеспечивали высадку суда Черноморского флота Филиппа Сергеевича Октябрьского и Азовской военной флотилии Сергея Георгиевича Горшкова. В Фео­досии 29 декабря у передовых отрядов 44-й армии высадка была в порту, под бомбёжками, но всё же ближе, позволив в тот же день освободить город. Бойцы 51-й, начавшие десантирование при сильном шторме ещё 26 декабря, к земле, чтобы сразу вступить в бой, добирались по грудь в ледяной воде под жестокими обстрелами врага - подойти к берегу суда не могли. Керчь в итоге, с большими потерями  ещё при высадке, освобождена 30 декабря. О Керченско- Фео­досийском десанте, написано немало, а вот о том, что была в конце декабря 1941-го ещё попытка «предновогоднего подарка» крымчанам - в Коктебеле, помнят, наверное, только неравнодушные.

Отвлекающий манёвр

Семь лет назад на Холме Славы в Коктебеле перезахоронили неизвестного солдата, чьи останки нашли на склоне горы Татарка - предположительно одного из тех, кто на рассвете 29 декабря 1941-го высаживался десантом с подлодки «Спартаковец» Д-5.  Тогда их было три десятка, добровольцев, призванных отвлечь фашистов, базировавшихся в Коктебеле, чтобы основные силы десанта смогли высадиться в Феодосии. Когда подлодка всплыла, стало ясно, что погода не в помощь - шторм, мороз до минус 20. Но ребята рискнули, десантные надувные лодки опустились в бушующее море. И первая потеря сразу - одна лодка перевернулась, и Николай Антонович Кривошеин не смог подняться обратно. Шторм разбросал лодки, но фашисты уже обнаружили их, подсвечивали, покрывая плотным пулемётным и миномётным огнём. Прыгая в ледяную воду, бойцы вплавь добирались к берегу, вступая в бой. Выжить, соединившись 1 января с десантниками, высаженными в Феодосии, повезло примерно 10, большинство было тяжело ранено.
В Центральном архиве Министерства обороны сохранился список безвозвратных потерь разведотдела штаба флота - фамилии погибших десантников. Впрочем, там они документально «пропавшие без вести». 23-летний Григорий Иванович Лысенко, 20-летний Григорий Никитович Лютый, 22-летние Алексей Александрович Расторгуев, Сергей Ильич Юшин, 23-летние Иван Гаврилович Бессажный и Николай Антонович Кривошеин, 20-летний Виктор Николаевич Паршин, 22-летний Фёдор Николаевич Завалишин, 21-летний Израиль Иосифович Осетинский, 25-летний Иван Алексеевич Лещенко, 24-летний Виктор Георгиевич Савельев, 26-летний Яков Иванович Дороган, 41-летний Константин Иосифович Скрыжнев, 24-летний Яков Емельянович Шевченко, 34-летний Павел Александ­рович Козлов, 20-летний Василий Фёдорович Мухин, 21-летние Алексей Антонович Комаров и Николай Михайлович Приходькин. Герои, сдерживавшие вместе с десятком товарищей превосходящий по силам фашистский гарнизон в Коктебеле, чтобы получили вскоре его жители подарок - дни свободы, передышки в войне.
Дольше всех из населённых пунктов, освобождённых в конце декабря 1941-го - начале января 1942-го продержалась Керчь, вместо Кавказского фронта был образован Крымский. В мае второго года войны его почти полностью ждала гибель - эвакуироваться с Керченского полуострова смогли немногие. Среди тех, кто с последним пароходом отбыл в Новороссийск, была и наша газета, «Красный Крым».