Азат - это Свобода

В переводе с армянского его имя означает «свобода», но, наверное, ещё и дар, подарок - ведь малыш стал им для мамы Марии (Мано) Арутюновны к 30-летию: сына родила 5 декабря 1925-го, а у самой день рождения 10 декабря 1895-го. Азат Артёмович рассказывает о маме с нежностью, грустно-радостно. Грустно, оттого, что их расставание в 1943-м не было продолжено встречей после Победы. Он с трудом уговорил её не ехать на вокзал провожать - боялся за слабое материнское сердце, и до сих пор вспоминает теплоту родных рук и шёпот губ, мольбу защитить сына. Письма, что писал маме с фронта, сохранились, а вот она не дожила до его возвращения всего несколько месяцев. Но её любовь, защиту сын чувствует и теперь - потому и светло на душе. Мама для Азата Григоряна - ангел-хранитель, который и в раннем детстве не давал погибнуть, и в войну отмолил у судьбы…
- Знаете, - говорит фронтовик, - у Эдуарда Асадова, карабахского армянина, который был тяжело ранен в боях за Севастополь, есть стихо­творение «Моя звезда», оно мне очень нравится: «Звезда моя! Прозрачно-голубая!/ Всю жизнь воюя, споря и любя,/ Как ты добра - я в точности не знаю./ Но с детских лет я верую в тебя». Для меня путеводной звездой стала мама. Добрая, милая, ей выпала, наверное, не самая счастливая жизнь, но она старалась сделать счастливыми людей вокруг. И её уроки доброты и человечности незабываемы.
Азат Артёмович перебирает фотографии, рассказывает о родне, о Марьям и Арутюне Багдадян, маминых родителях, её сестре тёте Ераняк, которая провожала его на вокзале на войну, а потом встречала победителя. «Каково ей было видеть меня, выжившего, ведь на своего младшего сына Ашота получила извещение «пропал без вести в боях за Молдавию»… В боях за Мос­кву погиб старший брат нашего героя - Левон Григорян, только окончивший военное училище.
- Он брат по отцу, а ещё сес­тра Рузанна, от первого брака с Тируи Вартановной, что, как и моя мама, умерла молодой, потом у отца был третий брак, знаю, дочка родилась. Когда я родился, отцу, Артёму (Арутюну), сыну Карапета и Ашхен Григорян, было 35. У нас с ним были разные по накалу отношения, но я всё равно благодарен папе за жизненный опыт. Помню, как ездили в его командировку по сёлам, на коне - он впереди, я сзади; как хоронили под цветущим кустом шиповника маленького Марлена, моего братика, который лишь три месяца прожил. Мне тогда 8 лет было, наверное, первое ощущение потери, мамины слёзы от беды… Потом я старался, чтобы она, если и плакала, то только от радости. Помню, как удивилась, когда принёс огромный букет ландышей, потом очень дорогую рыбу - горную форель, которую сам в ручье наловил…
Маме и отцу Азат Артёмович благодарен не только за жизнь, но и за любовь к музыке, что сопровождает его с детства. Мама играла на мандолине, прекрасно пела, отец во время службы в царской армии (он тоже фронтовик - Первая мировая, Брусиловский прорыв) был в музыкальном взводе, играл на трубе. На ней, а ещё на малом барабане наш герой в детстве играл в духовом оркестре, а на фронте, в передышках между боями, в бригадном ансамбле. Он и сейчас охотно берёт в руки аккордеон - и любимая «День Победы» в его исполнении пробирает до слёз. Наверное, только фронтовики, победители, могут петь эту песню так светло, грустно, душевно и заслуженно. Ныне офицер, а тогда так рано повзрослевший мальчишка, неплохо, благодаря учительнице Анне Густавовне Фефер, знавший немецкий, вспоминает ребят, с которыми «этот день приближали, как могли». Тех, кто не дожил… Друга детства Мамеда Таирова, второй номер в их пулемётном расчёте 161-го стрелкового полка, умерший на его руках под Сталино (Донецком), комроты Панкратова, нового второго номера Орехова, погибших за Украинскую ССР, ещё одного друга детства Отари Дидимамишвили, погибшего за Белоруссию, друзей-сапёров из 12-й штурмовой инженерно-сапёрной бригады, навсегда оставшихся в крымской земле, в Венгрии, Югославии... На пути к Победе. И тех, с кем встретил её в австрийском Виннер-Ной­штадте, «Юрку Поплавского, Ростика Еникеева, Сашку Шалохина.. как мы тогда стреляли в воздух на радостях»… Победители! За 9 мая 1945-го им благодарен мир. А наш полуостров благодарен ещё и за 12 мая 1944-го, когда крымская земля полностью была освобождена от фашистов.
И за дни с ноября 1943-го, когда освобождение только готовилось. Азат Артёмович тогда служил уже в 12-й штурмовой инженерно-сапёрной бригаде 4-го Украинского фронта Фёдора Толбухина (кстати, потом с этим комфронта, только уже 3-го Украинского и прошёл до Победы). Форсировал с товарищами Сиваш, много раз проходя в ледяной воде, таща на себе боеприпасы, орудия. И мост в Крым строил под началом комбрига Петра Павлова (проект сделали офицеры бригады Симоновский и Белявский).
- По шею в ледяной воде работали, под бомбёжками… Но построили, танки прошли на плацдарм. Теперь там памятник погибшим, и нашим 47 ребятам тоже. А плацдарм мы держали до весны, до наступления.
Он не любит говорить о своих ранениях, в том числе полученных и в Крыму, и о заслуженных орденах и медалях не любит - «это же просто работа солдатская была, не за награды воевали - за Родину». За неё у нашего героя и самая значимая для солдата медаль - «За отвагу», за бои в Будапеште.
- Нет, всё-таки самая значимая для меня, да, думаю, и для других, кто воевал, награда - спасённая Родина, - поправляет Азат Артёмович. - Это самое главное, мир, мирное небо над головой твоих детей, потомков.
За это мирное небо над головами уже внуков и пра­внуков Азат Григорян рвался сражаться в «Крымскую весну», просил взять его, 88-летнего, в Народное ополчение.
А потом не пропускал ни одного митинга, разъясняя, что счастье Крыма вместе с Россией. И, получая российский паспорт, горевал только о том, что любимая Верочка, Вера Константиновна, не дожила до этого счастья. Они познакомились в Горьком (Нижний Новгород), где фронтовик учился в военном училище. «Вначале её родители, Мария и Константин Бовины, нашу дружбу не одобряли, всё-таки я армянин, но Верины дедушка Платон и бабушка Татьяна были на нашей стороне.
И ведь верно: 64 года мы вместе прожили, душа в душу, Томочка и Серёжа выросли, дети, есть внуки, правнуки…». Веры Константиновны не стало в 2011-м, у её большого портрета всегда живые цветы…
Для Азата Григоряна военная служба продолжалась до 1981-го, в отставку вышел в Симферополе - замначальника политотдела 32-го армейского корпуса, а потом мирная работа - в Симферопольском горисполкоме, в Крымском армянском обществе. И книга - о жизни, о встречах, о людях, такая же искренняя и добрая, как автор - «Пламя моей жизни», в 92 года написанная. Он романтик, Азат Артёмович, несмотря на всё пережитое сумевший сохранить детскую непосредственность, искренность и юношеский задор.
И настоящую армянскую душевность: его добрая помощница Люсине накрывает стол с национальными сладостями, и наш герой, по-доброму улыбаясь, начинает неспешную беседу. И понимаешь, что так и надо жить, честно, открыто, радуясь каждому мигу, не сетовать на неурядицы, прос­то жить, даря окружающим радость. «Это ведь и есть счастье, смысл жизни», - Азат Артёмович знает точно.
«Крымская правда» искренне поздравляет своего друга, фронтовика-победителя, освободителя Крыма и просто хорошего, настоящего, человека Азата Артёмовича с юбилеем! Многая вам лета, Азат-джан!

В тему

Азат Григорян в школе тоже был газетчиком. Вместе с друзьями: Сусанной Чилингаровой, Мариком Погребицким, Отари Дидимамишвили, Сергеем Вирабовым - многонациональная дружба всегда свята для нашего героя - выпускали газету «САМОС», название по первым буквам их имён. Главным редактором был Марик, он же, Сергей и Сусанна в основном писали статьи, девочка ещё и корректор. Отари - художник, а Азат - «Камо». В пять утра через окно он проникал в школу и на первом этаже в коридоре вешал очередной номер, потом возвращался досыпать до уроков. Газета выходила еженедельно несколько месяцев, пользовалась популярностью,  ведь ребята писали обо всём честно и открыто, хвалили и критиковали и учеников, и учителей, а великолепные иллюстрации подчёркивали материалы. Учителя грузинского - Ламасадзе, русского - Анна Аракелова, истории - Леонид Карапетян, он же директор школы, долго искали авторов, потом догадались, что один из них - Отари, лучше его никто не мог рисовать, а с ним, значит, и его друзья. «Наша великолепная пятёрка из девятого класса, - с гордостью говорит Азат Григорян и смеётся, - шум был невероятным, всё-таки «САМОС» наш пользовался большим успехом».