«Душа болит за Северо-Крымский канал»

- Николай Семёнович, все десять лет строительства канала вы своими глазами видели, как создаётся главная искусственная водная артерия Крыма. Наверняка, никто и предположить не мог, что канал будет без воды.

- Конечно, таких мыслей не было. Мы строили, как минимум, на многие десятилетия. Все этапы были продуманы до мелочей. Например, чистили верхний слой земли, укладывали плотную глину слоями, клали специальную плёнку, рубероид, металлическую сетку. Потом засыпали глиной и бетонировали. Всё это делалось для того, чтобы устранить фильтрацию. Мы должны были исключить колоссальные потери воды. План был на каждый год. А потом, как это было на всём постсоветском пространстве, всё пришло в упадок.  Помню, что в середине 90-х при Украине ни одного метра канала не отремонтировали. Вся работа прекратилась. Я сейчас часто гуляю, смотрю, в каком состоянии канал. Система нуждается в том, чтобы за ней тщательно следили. А у нас в Нижнегорском районе нет техники, не видел скреперы, грейдеры, планировщики.

- Вот достроят «Тавриду», может быть, попросим технику на Северо-Крымский канал?

- Она нам не подойдёт. Да, там хорошая техника, надёжная, я видел сам, о таких бульдозерах или экскаваторах можно только мечтать. Но на Северо-Крымском канале техника была специ­фическая, например, скреперы и планировщики у нас работали. К сожалению, при Украине всё это распродали дельцы. Всё пошло на карман тем, у кого нет ничего святого.

- Возвращаясь к состоянию Северо-Крымского канала, можно ли, условно говоря, завтра пустить по нему воду?

- Я бы не стал так рисковать. Да, сейчас часть канала «работает». Из трёх водозаборов - Просторненского, Нежинского и Новогригорьевского - вода поступает на восток Крыма. По большому счёту, у нас задействовано не более половины магистральной части канала. После того как на Украине перекрыли воду, Феодосия и Керчь оказались в тяжелейшей ситуации. Эту часть полуострова удалось спасти, вода теперь есть. В Нижнегорском районе зимой так хорошо. На улице холодно, а вода течёт по каналу, у неё температура градусов двенадцать, пар идёт - такая красота. Со всего Крыма рыбаки приезжают, ловят карасей. Но, с одной стороны, мы решили проблему с водоснабжением восточной части полуострова, а, с другой, подвергли риску наши запасы пресной воды.
В Нижнегорском районе есть линза с пресной водой. Она крупная, вода в ней очень чистая. Когда мы выкачаем её полностью, что у нас останется? Конечно, вода там будет всегда, но какая? Не наполнится ли эта сокровищница нашей природы солёной рапой?
Я вижу, что вода стала хуже. К сожалению, это очевидный факт. У меня дома стоят большие фильтры, которые хорошо удаляют все примеси и вредные вещества. Обычно я беру каплю воды на стекло или зеркало, выхожу на солнце. Если видно осадок, значит, качество не очень. Когда меняю фильтры, первое время таких пятен нет, но потом они появляются. А это значит, что постепенно качество воды ухудшается. Последствия, думаю, всем понятны.

- Строительство опреснительной станции на севере полуострова исправит ситуацию? Есть планы по переброске воды из Каркинитского залива. Сначала её нужно опреснять, для этого необходимо большое количество электроэнергии, которой пока у нас нет. Но всё же. Если на севере появится пресная вода, её можно будет направить в Северо-Крымский канал, в том числе, для нужд населения?

- Я разговаривал со своими бывшими коллегами, никто ничего внятного ответить не может. Если опреснительную станцию построят, возможно, это даст какой-то объём воды. Идеальное решение - договориться с украинской стороной. Но это пока из области фантас­тики. Причём украинцы ведь тоже страдают от этой ситуации. У них началось подтопление.
И это ещё половина беды. Хуже, когда начнётся засоление почвы. Тогда землю угробят на века, вся соль останется в верхнем слое почвы. Кому от этого лучше? Простым людям одни проблемы, зато политикам нескучно.
Поймите правильно: разговоры о том, что можно дать воду в одночасье - это пока больше миф, чем реальность. Раньше мы тщательно следили за состоянием всего канала. Периодически появлялись трещинки из-за холодов, грызуны нам портили жизнь. Было два прорыва дамбы около Армянска и Джанкоя. Во втором случае я свою технику гнал на помощь, четыре метра был столб воды. Помню, как мы направили трактор с только установленным новым двигателем в сторону прорыва. Тракторист выпрыгнул, а техника пошла вперёд. А сейчас что? Неужели вы думаете, что дамбы, сам канал не разрушаются постепенно? Читал, что якобы убирают траву и деревья по откосам канала, но посмотрите на участки возле Красноперекопска. Были бы там плодовые деревья, в канале можно было бы урожай собирать.

- В 2015 году власти полуострова планировали построить водозабор на реке Салгир, чтобы воду использовать для 2500 гектаров сельскохозяйственных угодий в Красногвардейском районе. Недавно снова зашла речь о том, что три больших проекта по рекам Салгир и Бодрак и по Первомайскому району находятся в экспертизе. После чего площадь орошаемых земель может быть увеличена на 20 тысяч гектаров. Это возможно?

- Да, я читал в «Крымской правде» о таких проектах. Чиновники сообщали о подобных планах. Но подождите, давайте сначала оценим качество воды в Салгире. Оно хуже, чем в египетском Ниле. Я знаю множество частных предприятий в Красногвардейском районе, которые сбрасывают стоки в реку. В Нижнегорском районе почти никто не ездит на Салгир рыбачить. Зачем такая рыба нужна? Все выбирают Северо-Крымский канал, в котором вода чистая. Помню, что ещё много лет назад был план сделать канал из Салгира, положили железобетон и всё, бросили тут же. Видимо, кто-то понял тогда, что эта вода не может быть питьевой. Пригодна ли она для орошения? Это должны объяснять специалисты.

- Вернёмся к Северо-Крымскому каналу. Нам забыть о нём и признать тот факт, что великая стройка была бесполезной? Или есть шанс снова использовать канал на 100%?

- Северо-Крымский должен быть - это не обсуждается. Мы должны сделать всё возможное, чтобы его запустить. У нас множество рисовых каналов, все системы уникальные. Хотя бы для орошения сельскохозяйственных земель это должно работать. Счастье, что нам удалось сохранить большую часть насосных станций, что их не разворовали за десятилетия. Знаю, что машинисты насос­ных станций сейчас скорее работают как сторожа, но и это хорошо. У нас был сложнейший организм, который нужно восстанавливать. Нужно учить гидротехников, готовить тех, кто будет следить за всем сооружением. Сейчас, когда я смотрю на Северо-Крымский канал, у меня душа болит. Мечтаю о том, чтобы душа снова радовалась. Канал нам нужен. И пресная вода тоже.

Кстати

Северо-Крымский канал начали строить в 1950 году. Полуостров остро нуждался в воде для развития сельского хозяйства. Первый пуск воды состоялся в 1958 году, а в Крым днепровская вода впервые пришла в 1963 году. Затем магистральное русло канала довели до Керченского полуострова. Вторая ветка канала должна была снабдить водой западную часть Крыма, но её не достроили. Протяжённость канала - 402 мет­ра, он самый длинный в Европе. 10000 человек и 2000 механизмов - столько людей и машин строили главное искусственное сооружение полуострова.