Газета - это сама жизнь

6 Февраль 2018 845
 Наталья Астахова.
Наталья Астахова.

Пришла я в «Крымскую правду» на волне обновления. Нужны были газете свежие кадры. На этой же волне - обновления - и ушла спустя почти тридцать лет. Только уже не мной обновляли, а сама поняла, что пора обновлять без меня. Нет, не указали на возраст, не намекали: мол, пора, мой друг, пора. Сама почувствовала некий дискомфорт от того, что молодняк смотрит выжидательно, ждёт, когда начну вещать, изрекать. На роль гуру не годилась, вспомнила своего любимого Ларошфуко: я не настолько стар, чтобы давать хорошие советы, я ещё могу подавать плохие примеры. А плохие примеры лучше подавать не в любимой газете, а на заслуженном отдыхе, например. Может, и не заслужила, но отдыхаю.

Тридцать лет - это много, наверное. Это практически вся сознательная жизнь, а уж биография так точно почти вся.
И чего только не было в ней - и позитивного, как теперь говорят, и грустного, и трудного.
О чём, о ком сразу думаешь, вспоминая начало? Конечно, о Владимире Александровиче Бобашинском, главном редакторе. Легенда и очень живой. И в жизни, и в воспоминаниях. Его боготворили. В самом прямом смысле слова. Поговорки о Боге очень легко превращались в заклинания о нём: Боб не выдаст, свинья не съест; ни Бобу свечка, ни чёрту кочерга. И так далее.
Может быть, сейчас сотрудники газеты легко и непринуждённо заходят к шефу в кабинет, а Боб, шеф, Бобашинский, был не так легко досягаем. Попробуй попади к нему без вызова. И заметки наши к нему на стол попадали далеко не сразу. Сначала читал их завотделом, потом ответсекретарь, потом замредактора, а уж потом - если что-то важное - сам Боб. Остальные заметки смотрел уже в полосе.
Если позвал, вызвал, иди и трясись, думай, что нахомутал.
- Что это у вас за слова: труба, шузы, штаны?
- Труба - это такая шапка, шузы - это обувь, а штаны они штаны и есть.
- Так и пишите - шапка, обувь, а штаны на полосу вообще тащить не нужно. Есть другие термины - брюки, например. У нас, Наташа, если вы ещё не поняли, газета партийная, консервативная, если хотите, с традициями. Соответствовать надо.
- Так, может, пора некоторые традиции и менять как устаревшие?
- Сначала создайте что-то, потом ломайте. Штанов не будет.
- Хорошо всё-таки, что Маяковский у нас не работает. А то вы бы не напечатали «Облако в штанах».
- Вы не Маяковский. И не напечатал бы. А он у нас в газете был, когда приезжал в Крым. Поинтересуйтесь в подшивках. Идите, работайте. И старайтесь соответствовать.
Отвечала так лихо от растерянности, наверное, не от наглости. Но голос его по сию пору слышу, когда выкручивать начинает лень или желание выпендриться. И повторяю себе: идите, работайте, соответствуйте. Я стараюсь, Владимир Алесандрович. И работать, и соответствовать.
«Это правда?» Вопрос этот он задал мне три раза. Первый, когда узнал, что я беспартийная. Ну такого просто быть не могло, чтобы в партийную газету приняли беспартийного. И не с улицы ж брали, из районной газеты, где заведовала сельхозотделом, эта должность - номенклатура райкома. Никак беспартийный не мог её занимать. Ну вот, так получилось. Приняли в партию уже в «Крымской правде».
Второй раз вопрос прозвучал, когда шеф внимательно посмотрел на мой округлившийся живот. Потупилась, кивнула: правда. Вздохнул, произнёс: - все мы рожали. Потом уже узнала, что пока лежала в роддоме, у шефа на столе был телефон главврача и сразу после летучки он звонил доктору и требовал подробного доклада о самочувствии его сотрудницы.
И третий раз спросил сакраментальное. Это когда я собралась уходить из «Крымской правды», проработав двадцать лет. Владимир Александрович тогда уже был заместителем редактора, ушёл с должности главного, но не из редакции. Подтвердила и на этот раз - правда.
- Сама так решила или что-то не так? Хочешь, я поговорю с шефом? Ну раз твоё решение… Только ты же, девочка, помнишь традиции «Крымской правды»? Сюда два раза не зовут. Ушла, значит, навсегда.
Знала я к тому времени традиции газеты. И главный редактор Михаил Алексеевич Бахарев мне напомнил, подписывая заявление об уходе по собственному желанию, после трудного и мучительного разговора, об этой традиции - два раза не берут сюда.
Но вот ушла. В новорождённую газету, хотелось чего-то другого, нового. Получилось даже как-то забавно. Будто с огромного грузовика-тяжеловоза пересела на самокат. Тоже ведь транспортное средство, но скорости совсем иные и возможности тоже.
Через год вернулась. Традиция была нарушена. Второй раз взяла к себе газета. Правда, редактором был уже Бахарев-младший. Константин Михайлович. Старший бы не взял.
Владимир Александрович уже не работал в газете. Но звонил постоянно. Похвалить хороший материал. Подсказать тему. Скорбную весть о его уходе мы узнали перед летучкой, толпились у входа в конференц-зал сотрудники, работавшие с ним, знавшие и любившие его. И вдруг, как обухом по голове, как ледяной водой по разгорячённому мозгу, вопрос юной сотрудницы: - Бобашинский умер? А кто это?
Как же неправильно мы живём, как мы их воспитываем плохо, если мог возникнуть такой вопрос. Нужно что-то делать, чтобы помнили.
А что? Кто подскажет, если их уже нет, тех, о которых нужно помнить.
Редакторы менялись. Традиции, как видим, тоже. Но главное оставалось. Газета - не только, не просто место работы. И не работа это вовсе, а образ жизни, сама жизнь. Сколько лет мы делаем газету, столько она делает нас. Без газеты мы были бы другими. Но и она без нас была бы другой.
Не верьте, что газета живёт один день. Сто лет уже ей. Другие придут, сменив уют на риск и непомерный труд. А она будет жить. Главное, чтобы помнили.
С днём рождения, любимая газета!

Наталья АСТАХОВА.