Диверсант, 19 лет

Не просто слова

Помнит Симферополь всех. Жители - не всегда, а город - постоянно, ведь живёт благодаря им. И неподалёку от улицы Евгения - улицы имени друзей, Николая Долетова (мамы Татьяны Петровны, сест­рёнки Томочки, всей семьи, погибшей) и Бориса Хохлова, Леонида Тарабукина и Николая Досычева, Владимира Дацуна и Зои Рухадзе, Игоря Носенко и Владлена Батаева, дальше - Семёна Кусакина и Анатолия Косухина. И подпольщиков из Краснодона, «Молодой гвардии», Любови Шевцовой, Ульяны Громовой, Сергея Тюленина, Олега Кошевого, Ивана Туркенича, комсомольцев, погибших в начале 1943-го на Луганщине - они стали для юных симферопольцев примером.
И говорили Боря и Женя мамам, Софье Васильевне и Анне Семёновне, читая переданную с Большой земли брошюрку о молодогвардейцах, что «будут также преданно защищать родную землю, погибнуть за неё готовы». И мамы понимали, плакали, но не отговаривали, помогали. Память хранит город - лики в отблесках Вечного огня: молодые подпольщики, их помощники, Зоя Жильцова и Лида Трофименко, Люся Сероичковская и Вера Гейко, Юра Рожков и Володя Соколов, Вася Бабий и Шамиль Семирханов, Владлен Ланский и Толя Басс, Володя, Лёня Боронаевы, их мама Евгения Ивановна и Митя Скляров, Володя Цурюпа и Володя Енджияк, Костя Панусис и Витя Долетов, Вася Алтухов и Владлен Батаев, Эрик Стауэр, Петя Бражников, Ваня Нечипас, Женя Федотова, Женя Демченко, Олег Саватеев, Боря, Елена, Артём и Маргарита Александровна Ериговы…

Память о Жене и его друзьях хранит семья племянницы Ирины Мордвинкиной - дочери Светланы, младшей сестры мальчика. В шествии «Бессмертного полка» школьные фотокарточки Жени, Бори и Коли, последние перед войной. Они мечтали учиться дальше, созидать: Женя хотел стать авиаконструктором, Боря - лётчиком, Коля - инженером. Героями стали, как их отцы Георгий Саввич, Иван Алексеевич, Григорий Яковлевич… Юными героями войны.

- Женя с родителями - не коренные крымчане, сюда, вначале в Ливадию, перебрались 90 лет назад, потом по полуострову работа папы помотала - Севастополь, где Женя пошёл во 2-й класс, стал пионером (октябрёнком - ещё в детсаду Хабаровска), комсомольцем; Симферополь, где оказался за две недели до войны, так как оканчивал 9 класс в приморском городе, но сразу избран в новой школе замсекретаря комсомольской организации, - рассказывает Ирина Викторовна. - А родился он на Ставрополье 12 декабря 1924-го, мама - рукодельница Анна Семёновна, папа - Георгий Саввич, в Первую мировую три солдатских Георгиевских креста заслужил. Они полстраны объездили из-за дедушкиной работы, и Женя везде друзей находил. Бабушка вспоминала, как малышом ещё приветливо улыбался прохожим, кивал белокурой головкой, здоровался, а потом объяснял маме - «Это мой знакомый». И как в два года выучил стихотворение Карла Петерсона - «Вечер был, сверкали звёзды, на дворе мороз трещал. Шёл по улице малютка, босиком, и весь дрожал…», и с тех пор, видя на улице босоногого ребёнка, всегда снимал ботиночки, чтобы отдать. И всегда был готов всем помочь, защитить. Война показала, что для паренька, романтика, писавшего стихи и игравшего на виолончели, это не просто слова.

Прежде Родина

Раньше он говорил маме, что очень любит, что они «как рыбка с водою, слить сольёшь, а разлить - никогда не разольёшь», но всё изменилось с 22 июня 1941-го, когда уже вечером парень с друзьями пришли в военкомат, «прошу направить добровольцем». Не направили - возраст маловат, и Женя, как и многие симферопольцы, копал вокруг города противотанковые рвы…. Тот, что на Феодосийском шоссе, станет в фашистскую оккупацию братской могилой для тысяч евреев, цыган, крымчаков, военнопленных, партизан, тот, что на Алуштинском, - тоже, там Колю Долетова с родными казнят… Но вначале ребята всё надеялись, что не пропустят врага в Крым, в Симферополь, ведь и отцы их на фронт, в партизаны пошли… Потом было 2 ноября 1941-го, день оккупации города. И улыбчивый Женя изменился совсем, задумчивым стал. Как-то мама спросила, «разве они уже не рыбка с водой, меньше любит»? «Очень люблю, как и раньше, мамочка, но прежде Родину, потом тебя. После войны будем говорить об этом». До «после войны» он не дожил…

Евгений Семняков был одним из создателей и руководителей организации, за подпольную типографию отвечал: «Вести с Родины» выпускали - шрифты достал Ваня Нечипас с помощью Николая Решетова и его жены, работавших в типографии, а позже и станок из партизанского леса передал комиссар бригады и редактор нашего «Красного Крыма» Евгений Степанов. А ещё Женя отвечал за диверсионную работу - 16 крупных диверсий за полгода 1943-го устроили молодые подпольщики.

- Женя либо сам подрывал вражескую технику, либо план разрабатывал, - рассказывает племянница героя. - Самолёт фашистский на аэродроме уничтожил, разведывал, как подорвать автобазу со складом бензина на улице Битакской (Киевская), мощный пожар устроили. Бабушка Аня вспоминала эпизод с автобусом: «17 октября 1943-го Женя сказал, что идёт в театр, заночует у Бори Хохлова на Пушкинской - так ближе (семья жила на Новосадовой, ныне улица имени Ивана Козлова). А ночью был взрыв - к штабному автобусу Женя прикрепил мину». Он и ей показывал маленькую мину: «Хотел положить мне на руки, тем не менее я залилась слезами. Нет, не запрещала. Только говорила: «Осторожнее». Понимая, что не вправе останавливать сына, которого учили любить Родину. А значит, и защищать».

Он защищал до последнего, наверное, предчувствовал, что погибнет. Ведь в клятве подпольщиков, составленной Борисом, сказано: «Клянусь быть до последнего своего дыхания преданным великому делу освобождения моей Родины от немецко-фашистских захватчиков, отдать этому делу все свои силы, а если потребуется, и жизнь». И маму к тому готовил Женя: «Ты не плачь, мама, если не будет от меня вестей даже десять-двадцать лет. А то мне будет очень тяжело». Когда в июле погиб Семён Кусакин, а в декабре арестовали Бориса Хохлова, решено было в лес перебраться. Но Женя Семняков, Шамиль Семирханов и Костя Панусис в тот день столкнулись с фашистской облавой и остались в городе. Женя дома заночевал, с папой, партизанским разведчиком, встретился в свой День рождения. В лес ушли через пару дней, а ещё через несколько их партизанский отряд принял бой с карательным отрядом. Женя был ранен в ногу, но Лида Трофименко и Шамиль Семирханов помогли добраться к подножью горы Яман-Таш. «Налёт, куда-то пропала Лида. Женя с Шамилем и оказавшимся неподалёку чехом Ваславом отстреливались. Вдруг Женя почувствовал: что-то тяжёлое упало на больную ногу, и перед глазами поплыли красные круги, - описывают судьбу парня Николай Панюшкин и Анатолий Кузнецов в «Повести о молодых подпольщиках». - Когда очнулся, Шамиль, окровавленный, без сознания, уткнулся лицом в землю, а недалеко, склонив голову на камень, лежал Васлав. Кругом ходили немцы, сгоняли в кучу пленных. В это время Лида бродила в лесу. На десятый день нашла свой отряд. Увидев Костю Панусиса, бросилась к нему: «Где Женя и Шамиль?». Костя не знал. Тогда и решили, что мальчики погибли. И только через два месяца Лидина сестра Тамара увидела, как из тюрьмы выводили военнопленных. Узнала и ребят. Шамиль поддерживал окончательно ослабевшего Женю. При каждом шаге его лицо выражало нестерпимую боль, тем не менее он молчал. Вместе с другими пленными Женю и Шамиля расстреляли». Где - неизвестно, может, в Дубках, может, на Красной горке или у Петровской балки, может, во рву на Алуштинском шоссе… Родные подпольщика всё же предполагают, что он погиб в бою у горы, в лесу, пос­ле 24 декабря 1943-го…

«Кто выстоит в дни тяжёлых испытаний? Только люди сильные духом, люди твёрдых убеждений и устремлений», - говорил Борис Хохлов, узнав о начале войны. Они выстояли, юные, взрослые, герои Советской страны, пусть без звания официального, но по званию народному. Не забываем.