Жизнь, отданная стране

Стокгольмские дела

На службу девочке помог устроиться знакомый отца - Зоя не могла иначе, ведь после потери папы Ивана Павловича, надо помочь маме поднимать младших Женю и Колю. Стать писателем её, получавшую крошечную пенсию, из-за того что в конце службы, будучи в звании полковника, находилась на лейтенантской должности с соответствующей зарплатой, надоумила мама Александра Дмитриевна, напомнив, как красиво в письмах описывала природу стран, где находилась. «Крёстным в разведке» стал Иван Чичаев, один из первых разведчиков-нелегалов Советского Союза, а любовь, Бориса Рыбкина, встретила в Хельсинки, где служила заместителем резидента. Он, опытный советский разведчик, официально - консул СССР в Финляндии, сменил предыдущего резидента. Вначале они отчаянно спорили, но в итоге, заручившись одоб­рением Центра, поженились, в 1944-м родился сын Алёша (у Зои Ивановны от первого брака с Владимиром Корзуновым старший сын Володя, которого Борис Аркадьевич усыновил)…

В конце 1941-го, супругов, оперативный псевдоним Ярцевы, направили в Швецию: он - советник нашего посольства, она - пресс-секретарь. Организовали наблюдение за транзитом через эту страну фашистских военных грузов, на местной границе их агенты отслеживали переброску германских солдат и техники в Финляндию - прямая угроза блокадному Ленинграду. В оперативные задачи входила и вербовка, подготовка агентов, причём не только в Стокгольме, но и в соседних странах. И выпуск бюллетеня с правдой о событиях на фронте, и контакты с антифашистским европейским движением «Сопротивление», действовавшим в оккупированных государствах, - Зоя Ивановна много раз рисковала, выезжая туда, а Борис Аркадьевич верил, что вернётся любимая, боевой товарищ. А ещё им удалось завербовать американца и получать информацию о том, как в США создают атомную бомбу. В Швеции работали под руководством советского посла Александры Коллонтай (урождённой Домонтович), той, что в 1919-м несколько месяцев существования Крымской Социалистической Советской Республики была в ней народным комиссаром агитации и пропаганды, возглавляла политотдел Крымской армии. Разведчики и дипломат сработались и, как пишет исследователь Николай Долгополов, «этот союз принёс нам в нейтральной стране небывалые победы. Сначала удалось удержать Швецию от вступления в войну на стороне Германии, а в 1944-м добиться заключения перемирия между СССР и Финляндией».

Потеря и Воркутлаг

Это случилось в сентябре 1944-го, благодаря и действиям команды Ярцевы-Коллонтай, и, конечно, успехам наших солдат на фронтах, удачном наступлении в Карелии. Финны сами запросили мира, а потом вступили в бое­вые действия против Германии. Но Зою Воскресенскую за полгода до этого отозвали в Москву, Борис Рыбкин (кстати, имя при рождении Борух Аронович Рывкин) отозван в 1943-м. Его обвинили в «неправильно подобранном агенте», сумевшем выполнить задание, из-за которого якобы раскрыта антифашистская группа «Красная капелла» (обвинение не подтвердилось). Был на фронте как замначальник отдела НКВД, курировавший заброску в фашистский тыл разведывательно-диверсионных групп. Смог заехать в недавно освобождённый городок на Херсонщине, родные места: узнал, как маленьких племянников и родителей гитлеровцы сожгли прямо в доме - удалось скрыть нацио­нальность, но кто-то донёс, что сын - комиссар…

В феврале 1945-го Борис Рыбкин в Крыму обеспечивал связь между спецслужбами СССР, США и Великобритании во время Ялтинской конференции лидеров стран-участниц антигитлеровской коалиции; Зоя Воскресенская занималась аналитической работой, став начальником германского отдела, с оперативным заданием выезжала в Берлин. Потом была долгожданная радость Победы…
А 27 ноября 1947-го, под Прагой, произошла автокатастрофа, в которой Борис Аркадьевич погиб. Тот год начался для супругов… с отпуска, первого за долгое время службы, они, наконец, через десятилетие смогли устроить свадебное путешествие - поехали в Карловы Вары. Недели полного счастья, а потом телеграмма: ей вернуться в Москву, ему оставаться в Европе, ждать задания. Какое задание выполнял - государственная тайна и теперь, но много позже Зоя Ивановна вспоминала, что предпоследнее письмо было немного тревожным, в последнем надеялся скоро вернуться домой. То, последнее, получила через неделю после похорон. Муж был при исполнении, с документами на чужое имя, а практически в то же время под Будапештом, в схожей ситуации, погиб офицер Суриков, случайно надевший его шинель с удостоверением. Зоя Воскресенская, которая потом всю жизнь писала любимому письма, пыталась выяснить обстоятельства, утверждая, что на похоронах видела у него за ухом пулевое ранение. Но дело засекретили и настойчиво посоветовали не вмешиваться, не мог помочь и давний товарищ семьи Павел Судоплатов… Он только сказал ей, оставшейся с мамой-пенсионеркой и маленьким сыном (старший уже учился в институте), что «отныне Алексей - мой сын». И как вспоминал парень, «вплоть до ареста Павла Судоплатова они жили на даче - с его семьёй, женой Эммой Карловной, сыновьями Андреем и Анатолием».

Жизнь страны изменилась после 5 марта 1953-го, когда не стало Иосифа Сталина. Борьба за власть, под раздачу попали и разведчики: Зоя Воскресенская в то время находилась в Германии, по поручению министра внутренних дел Лаврентия Берии прорабатывала возможность объединения Германии. После ареста министра (его в декабре 1953-го расстреляют) чудом удалось вернуться: спас Андрей Гречко, главком группы наших войск в Германии. Вернувшись, узнала, что как «пособник Берии» арестован и Павел Судоплатов. Павлу Анатольевичу дали 15 лет, его коллеге Науму Эйтингону (занимались сбором данных о создании за рубежом ядерного оружия) - 12. Отсидели полностью. Зое Ивановне, как вспоминал её сын Алексей, предложили занять хорошую партийную должность, предполагалось, что за это она осудит Павла Судоплатова, с которым долгие годы служили Родине, познакомившись ещё в конце тридцатых. Отказалась, заявив, что знает его «как преданного Советской стране человека» и «вместе с группой старых товарищей, партизан, подпольщиков стала писать письма на съезды партии, в прокуратуру. Но… поддержка «врага народа» каралась строго». Зою Воскресенскую, которой не хватало пары лет до пенсии по выслуге, уволили по сокращению штата. Попросила дать доработать, хоть где: надо думать о маме и сыне. Дали: полковнику (выше её по званию на новом месте никого и не было) на лейтенантской должности в спецотделе лагеря в Воркуте. Там прослужила два года, оставив добрые впечатления и у коллег, и у заключённых. Строгая, но справедливая, человечная, внимательная и отзывчивая, всегда готова была помочь, добивалась реабилитации незаконно осуждённых (в Воркутлаге, входившем в систему ГУЛАГа, сидели и за уголовщину, и за политику). И специально для неё заключённые вырастили в глубокой шахте цветы…

Зоя Воскресенская-Рыбкина прослужила во внешней разведке четверть века, дважды представляли к высшей награде страны - ордену Ленина и дважды нарком-министр вычёркивал фамилию: не положено женщине. Но не обращала внимания, просто служила, скромная и мудрая. Орден Ленина получила - за литературу, которой отдала ещё почти сорок лет, ушла 8 января 1992-го. Большинст­во заданий, которые они с мужем выполняли, всё ещё засекречено.