Севастопольская девочка

За шесть лет до войны. Тамаре Ягодзинской 5 лет, братику Лёне - годик.

Родом с Корабелки

Нашу газету Тамара Николаевна выписывает более 70 лет. О верной читательнице узнаю от её подруги, моего институтского преподавателя, друга «Крымской правды» Лидии Пастуховой. Они знакомы тоже 7 десятилетий, встретившись на первом курсе Крымского пединститута имени Михаила Васильевича Фрунзе. Впрочем, судьба и Севастополь связали их гораздо раньше.
- Наши семьи - с Корабелки, Корабельной стороны, - рассказывает Лидия Сергеевна. - Тамара Николаевна и мой старший брат Вадим - ровесники, на свет появились в одном роддоме. Наши мамы - обе Ольги, только моя - Михайловна, а её - Александровна. Мы очень любим Севастополь, 9 мая для нас не только День Великой Победы, но и День освобождения родного города, в спасении которого вклад наших отцов.
Подводник Сергей Иванович Пастухов, был среди освободителей. Николай Исидорович Ягодзинский до войны работал слесарем морзавода имени Серго Орджоникидзе, получил травму, - невоеннообязанный. Но оставаться в стороне честный человек не мог - строил оборонительные сооружения в Балаклаве. Погиб. Где, как - родные не знают. В памяти Тамары Николаевны осталась последняя встреча с папой: в конце осени 1941-го 11-летняя девочка разыскала его, такого родного, живого… А у Лидии Сергеевны в Севастополе погиб дедушка, Пётр Яковлевич Шляховой, тоже с Севморзавода. Осколок снаряда попал мужчине в сердце - в День освобождения города, за год до Победы. Война - боль этих женщин, чем-то неуловимо похожих, может быть, взглядами, добрыми, умными, человечными. Только одно отличие. Лидия Сергеевна тогда не была в Севастополе, не видела фашистов, не слышала надсадный гул самолётов с чёрными крестами. Владивосток, Поти - семья жила там, где служил отец. Тамара Николаевна всю осаду, почти всю оккупацию провела в родном городе.

Память и боль

- Знаете, на всю жизнь запомнила, как у нас во дворе, на улице Корабельной, 14 погибла семья, - рассказывает Тамара Николаевна. - Их ведь никто потом и не перезахоранивал. Начало лета 1942-го, снаряд попал в земляную щель, в которой спасались от обстрела. Пожилая пара Василий (отчество не помню) и Евдокия Георгиевна Пономарёвы. И их 3-летний внучек Петя. И невестка Мария - она вместе с дочерью погибших, прибежала откапывать - погибла от следующего снаряда. Потом умер и её грудной малыш. Война никого не щадила. (Возможно, их сын и отец, Николай, севастополец, умер от ран 28 февраля 1943-го в Краснодарском крае.
А может, его звали Степан или Михаил, тоже призванные из Севастополя красноармейцы Пономарёвы, что пропали без вести. - Ред.). Война.
Севастополь стал первым городом Союза, на который обрушилась фашистская сила. В 3 часа 15 минут упали магнитные мины, погибли первые жители. 11-летняя Тамара тогда проснулась от грохота и огненных вспышек.
- Вечером 21 июня умерла бабушка Екатерина Андреевна Васильева, мамина мама, - на 20 лет она пережила любимого Александра Ивановича Базилевича, чья жизнь оборвалась после Гражданской войны. Их имена, годы жизни знаю, а по папиной линии - только имя дедушки, Исидор Николаевич Ягодзинский, бабушкино - неизвестно, увы. Меня отправили ночевать к родственникам. Рассвет, взрывы, огонь. Предположения были разные, так хотелось верить, что учения. Всё разъяснилось в полдень, после переданных по радио слов Вячеслава Молотова. В октябре фашисты начали осаду Севастополя. Мы, мама, я, 11-летняя, 10-летний двоюродный брат Саша и 7-летний родной Лёнечка, ушли с соседями в Инкерманские штольни. Помню нары во всю длину узкой штольни и перловую кашу с томатом. Её приносил Саша, что помогал морякам (их часть там располагалась). А я с соседкой тогда два раза ходила в город - узнавать о папе. Шли по железной дороге под обстрелами. Снаряд засвистит, мы плюх на землю - после взрыва поднимаемся, идём дальше. Узнала, что папин батальон в Балаклаве - наша последняя встреча…. А что пережила мамочка, когда я уходила в город, наверное, украдкой молилась….
Так, по-детски, как умела, поступала и сама девочка - за папу просила, что был в первой линии обороны, за маму, что ежедневно на катере через Килен-бухту отправлялась на завод. Он был под тоннелем, а они уже перебрались в штольни Сухарной балки. Бухта обстреливалась. Там, в балке, не было воды - под обстрелом ползли к колодцу. И видели, как горел центр Севастополя. И как погибали моряки у штолен, прикрывая прятавшихся жителей.
- Фашисты навели ствол танка и пригрозили, если не выйдем, расстреляют прямо там. Мы выходили, через огонь пробирались… Погнали в Бахчисарай и просто бросили в одном из дворов. В июле мы пешком пошли в Севастополь, оставленный вместе с последними защитниками. Сколько их погибло на 35-й батарее, на Херсонесе… Может и папа, ведь там собирались защитники в надежде на эвакуацию, на продолжение борьбы….
Женщина вспоминает, как по дороге их окликнул немец с обоза, подозвал её и… дал кусок хлеба. Шла обратно и боялась выстрела в спину… А потом, уже в Севастополе, другой немец, повар госпитальной кухни, каждый день давал маленькому Лёне котелок густого супа и кусок хлеба - мальчик напомнил ему сынишку. Да, не все, кто пришёл с войной, были отъявленными фашистами. Кто-то просто подчинялся приказу, но оставался человеком.
- А ещё помогала мамина знакомая из Бахчисарая и Александр Романович, что когда-то венчал родителей. Спасибо им, - говорит Тамара Николаевна. - Мы жили в постоянном страхе - двор окружали фашистская комендатура, жандармерия, полиция. Сколько боли, горя видели.
Весной 1944-го из полиции сбежали трое военнопленных, скорее всего, партизан. И жители двора помогли им укрыться - никто не выдал, подкармливали, чем могли.
- 2 мая 1944-го согнали нас в Казачью бухту, закрыли в трюмах грузовых транспортов. Ночью, в шторм и под бомбёжками, вышли в море. Повезло - не погибли, к утру вернулись в Севастополь. Женщинам разрешили сходить за вещами, ведь мы были полураздетые. Детей оставили в заложниках. Мама принесла одеяло (оно и теперь у меня), папино пальто (из него мне после Победы сшили собственное), детскую одежонку. И вновь в море, румынский порт, товарняки в Германию. К счастью, не был концлагерь, хотя жили в бараках за колючей проволокой, питались баландой, ходили в деревянных башмаках и под дулом автоматов. Нас заставляли работать на какой-то фабрике под Кобургом. Так прошёл год. Освободили союзные войска. Только в августе 1945-го добрались в Крым, где узнали, что в родном городе, за который папа отдал жизнь, нет места. Ссадили с поезда в Бахчисарае и бросили на произвол судьбы женщину с тремя детьми, исстрадавшуюся, униженную, но выжившую. И мы выжили потом, благодаря мамочке. Жаль только, что о папе так ничего и не знаю, мама просто получила потом свидетельство о смерти, причина - «пропал без вести».
Тамара Николаевна просит лишь об одном, чтобы не забывали мы, послевоенные, цену Великой Победы.