Леонид Юзефович: Моя задача - извлечь достойные фигуры из забвения

- Вы впервые на этом форуме, что можете сказать об участниках, Леонид Абрамович?
- Здесь есть, на мой взгляд, замечательные поэты - Марина Кудимова, Олег Хлебников, Андрей Коровин, Елена Лапшина из Москвы, Галина Илюхина из Петербурга, Тихон Синицын из Севастополя и моя любимая Ирина Евса из Харькова. Она - один из немногих современных поэтов, чьи стихи я знаю наизусть. Слушать её - большое счастье.
- А если говорить не только о присутствующих на фестивале поэтах, кто для вас значителен и значим из современников?
- Прекрасным поэтом считаю киевлянина Александра Кабанова. Нравятся верлибры Юрия Смирнова из Кировограда. Всех не перечислить, поэтому назову только петербуржцев, да и то, разумеется, не всех - Сергей Стратановский, Александр Кушнер, Андрей Полонский, Дмитрий Григорьев, Евгений Мякишев, Татьяна Вольтская, Екатерина Полянская.
- А самые любимые поэты у вас есть?
- Выбрать любимейшего из любимых почти невозможно. Если говорить о русской поэзии только ХХ века, то, наверное, для меня такими поэтами будут Осип Мандельштам, Николай Заболоцкий и Владимир Луговской. Впрочем, у последнего люблю не столько стихи, сколько поэмы из книги «Середина века».
- Есть поэты, которых вы любили и разлюбили?
- Совсем разлюбить трудно, но есть поэты, любовь к которым у меня померкла. В 1970-е важными для меня поэтами были Давид Самойлов, Александр Межиров, Владимир Соколов, ещё несколько фигур из этой поэтической плеяды. Теперь восторги ушли, я отношусь к ним более трезво и спокойно. А вот поэзия первой половины ХХ века для меня только прибавила в цене.
- Многих современных пиитов даже любители поэтического слова не знают.
- Что делать? Поэт и «любитель поэтического слова» - это теперь в большинстве случаев одно и то же. Поэзия настолько усложнилась, что часто доступна лишь коллегам по ремеслу. Однако причина того, что она теряет популярность, не в этом. Мир становится другим, место в нём поэзии - очень незначительное.
- Популярность греет?
- Нормальный творческий человек не хочет популярности, он хочет признания.
А это разные вещи. Согласен с Борисом Слуцким: «Уважение мною уважаемых я заслуживал и заслужил». Я сам историк, и счастлив, что мои книги читают профессиональные историки.
- Герои ваших книг о гражданской войне не те, что всегда были на слуху. Благодаря вам они стали популярными фигурами. Чем вас привлёк белый военачальник Анатолий Пепеляев?
-   Я вижу свою задачу не в том, чтобы ещё раз написать о широко известных исторических фигурах, а извлечь людей прошлого из незаслуженного забвения или полузабвения. В «Зимней дороге» у меня два героя: белый генерал, правдоискатель и поэт Анатолий Пепеляев, и красный командир, анархист, будущий литератор Иван Строд.  У них были схожие общественные идеалы, но тип идеализма различный. У одного - жертвенный, близкий к религиозному подвижничеству, у другого - оптимистический. Пепеляев готов был пойти на казнь ради спасения своих добровольцев, а Строд собирался взорвать себя со всем своим отрядом только для того, чтобы продемонстрировать верность избранному пути. Уважения заслуживает и то, и другое.
- А известный своей жестокостью барон Унгерн, одна из самых таинственных фигур Гражданской войны, человек, которого монголы считали воплощением божества войны, а большевики и даже многие эмигранты - чудовищем?
- Роман Фёдорович Унгерн-Штернберг - эстляндский барон, белый генерал, монгольский хан, буддист, муж китайской принцессы со своей Азиатской дивизией разгромил в 1921 году китайские войска в Монголии, освободив её из-под власти Пекина. Затем вторгся в Советскую Россию, попал в плен и был расстрелян. В моей книге «Самодержец пустыни» я пишу о нём: «Мрачное обаяние этой фигуры не сводится только к «обаянию зла». Одним из первых в ХХ столетии Унгерн прошёл тот древний путь, на котором странствующий рыцарь становится бродячим убийцей, мечтатель - палачом, мистик - доктринёром».
- Какие чувства испытываете к этому персонажу русской истории?
- И восхищение, и отвращение. Нельзя оправдать зверства, как пытаются сделать некоторые поклонники барона, но попытаться взглянуть на него объективно - долг историка и исторического писателя. Для меня нет ни плохих белых, ни хороших красных, ни наоборот. Все мои книги основаны на архивных источниках, а жанр их можно назвать документальным романом. В книгах «Самодержец пустыни» и «Зимняя дорога» вымысла нет, но они написаны пером писателя, а не историка.
- Вы разделяете слова немецкого писателя Эрнста Юнгера: «Такова трагическая природа мира - вместе с героем рождается его противник»?
- Иначе не взял бы их эпиграфом к «Зимней дороге». Это ведь действительно так.
- По роману «Казароза» снят фильм, с успехом прошедший на телеэкране. Правда, что прототип героини - ваша двоюродная бабушка?
- Да, по маме. Эстрадная певица и танцовщица Бэла Георгиевна Шеншева. Казароза, то есть «розовый домик» на итальянском, - это её псевдоним. Придумал его поэт Михаил Кузмин, когда она выступала с циклом песен на его стихи. Была очень известна в своё время. Дружила с Тэффи, Блок посвящал ей стихи. Покончила с собой в Берлине в 1929 году.
- Какой фильм по вашим произведениям считаете наиболее удачным?
- «Казарозу», наверное, режиссера Алёны Демьяненко и телевизионный фильм «Гибель империи», снятый Владимиром Хотиненко по моему сценарию. Но вообще-то я кино не очень люблю и мало его смотрю.
- Как можно работать для кино и не любить его? Для денег, что ли?
- В первую очередь, для денег, конечно. Гонорар за книгу и сценарий - величины несравнимые. При этом за книгу отвечаю только я сам. Если её не читают - это моё личное горе. А неуспех фильма делится на всех его создателей, что далеко не так страшно.
- Вы были автором текста Тотального диктанта в 2017 году. Видите в диктанте смысл?
- И очень большой! Мы живём в мире, где постоянно нарушаются правила. Замечательный писатель Алексей Иванов, который до меня был автором текста Тотального диктанта, сказал: «Показываем этим, что мы не орда, не банда, мы живём не по понятиям, а по правилам. Мы - общество».
- Почему перестали писать стихи?
- Стихи пишешь, когда твой собственный жизненный опыт кажется уникальным. В юности считаешь себя не похожим на других. Потом «года к суровой прозе клонят», потому что твой опыт кажется тебе всего лишь частью опыта жизни других людей.
- Какой у вас критерий в оценке уровня современной российской литературы?
- Состояние литературы, в которой существуют такие писатели как Александр Терехов, Захар Прилепин, Алексей Иванов, Сергей Носов, Евгений Чижов, считаю вполне благополучным.

Досье 

Писатель, историк, сценарист, Леонид Абрамович Юзефович родился 18 декабря 1947 года в Москве. Детство и юность прошли в пермском посёлке Мотовилиха. После окончания Пермского университета служил в армии в Забайкалье, работал школьным учителем истории. Кандидат исторических наук. Дебютировал в литературе в 1977 году повестью «Обручение с вольностью». Известность пришла в 90-е, после издания цикла исторических детективов о сыщике Иване Путилине и книги «Самодержец пустыни: феномен судьбы барона Р.Ф.Унгерн-Штернберга». Дважды лауреат премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга» за романы «Князь ветра», «Журавли и карлики», «Зимняя дорога». Живёт в Санкт-Петербурге и в Москве. Книги переведены на немецкий, английский, французский, итальянский, испанский, польский, китайский, монгольский, сербский и болгарский языки.
 Поводом посетить Крым для известного писателя стало приглашение на Международный литературный фестиваль «Волошинский сентябрь»
В Коктебеле.

Людмила ОБУХОВСКАЯ.
Фото Андрея ТАРАСОВА.