Памяти выстоявших

«Пятачок смерти»

- Родился в Симферополе, но здесь жили мало, переехали в Ленинград, а в Крым я снова вернулся только в конце шестидесятых, когда врачи настоятельно посоветовали поменять климат - рана беспокоила фронтовая. Но это ничего. У кого их не было на войне, ран этих, - вспоминал Борис Ткаченко. - Главное, что мы всё равно победили, выстояли!
Он был интеллигентен и скромен, как все ленинградцы того времени. Крошки хлеба, упавшие из-под ножа, тщательно собирал в кулёчек и относил к памятнику - «воробушки поклюют, в память о тех, кто в блокаду погиб от голода». Невольные слёзы смахивал ладонью и просил, чтобы никогда люди не забывали ту войну, «нашу Великую Отечественную», блокаду Ленинграда и Нев­скую Дубровку - «пятачок смерти». Он выстоял там, потеряв очень многих друзей, горевал, что не ушёл с ними - за Родину - «как больно было в девяностых, когда власти предали её, не стало страны-победительницы, бывшие братья врагами становились. Мы там, сражаясь плечом к плечу, не спрашивая о национальностях и положениях, не могли себе такое даже представить. Мы все просто очень любили свою страну. Боролись за неё».
Борис Кириллович Родине, Советскому Союзу, никогда не изменял, как и присяге, что дал на верность стране, начиная службу за год до войны - на Балтике. В оборону Ленинграда выстоял в знаменитой 45-й Гвардейской ордена Ленина Краснознамённой стрелковой дивизии.
С гордостью показывал медаль «За оборону Ленинграда» и почётный знак «Ветерану Нев­ской Дубровки».
- Это ведь не только населённый пункт в Ленинградской области, это подвиг всех тех, кто там сражался за город, за Родину. Это боль тех немногих, кто смог там выжить. Это судьбы, души тех, кто навсегда остался в той земле, на дне Невы - огромные братские могилы защитников Ленинграда, - говорил ветеран. - Знаете, когда в сентябре 1941-го фашисты заняли Пет­рокрепость (Шлиссельбург), отрезав Ленинград по суше, осталась только дорога через Ладогу, та самая будущая «дорога жизни», что помогла городу дожить до прорыва блокады. Чтобы полностью блокировать город, гитлеровцам надо было совсем немного - форсировать Неву у Невской Дубровки. Но наши солдаты были первыми там. В ночь на 20 сентября батальон 4-й отдельной бригады морпехов и два полка двух дивизий - 115-й стрелковой и 1-й стрелковой НКВД форсировали реку, создав плацдарм обороны - 2,5 километра по фронту и 700 метров в глубину. Нев­ский «пятачок», очень скоро ставший в разговорах воинов «пятачком смерти».
Фашистские авиация и артиллерия обстреливали и бомбили его ежедневно, огненный островок - с трёх сторон враг, за спинами у защитников - река.
- Нет, за спинами у нас был Ленинград, - уточнял Борис Кириллович, - Родина, которую мы прикрывали собой. И это давало силы даже тогда, когда казалось всё, не можешь… Смогли.
До весны 1942-го воины 20-й, 86-й, 115-й, 168-й,
177-й стрелковых дивизий, 4-й бригады морской пехоты, трёх ударных коммунистических полков и других частей сражались за плацдарм, удерживая его своими жизнями. А потом начался ледоход, 29 апреля оборвалась последняя связь Большой земли с «пятачком смерти». На нём остались ещё защитники, лишённые пополнения новых сил, продуктов, боеприпасов… Но они, горстка бойцов 330-го стрелкового полка 86-й стрелковой дивизии под командованием Сергея Блохина, комиссара дивизии Александра Щурова держались под огнём, не сдали плацдарм подошедшим фашистам. Почти все погибли. Трижды тяжело раненный командир полка попал в плен - фашисты, ампутировав ему обе ноги, передали Сергея Блохина местным жителям - «Это ваш герой, вы его и берегите». Руководить обороной «пятачка» остался комиссар - Щуровский блиндаж поисковики нашли в девяностых. В нём останки 11 человек. Руководитель поисковиков Георгий Стрелец вспоминал: «Это был последний очаг обороны «пятачка». Шестерых из 11 мы опознали, Александр Щуров, Яков Козлов, начштаба дивизии, Михаил Кукушкин, начальник связи 330-го полка. Ещё пятерых не опознали, но среди них была девушка - 18-20 лет». Они все были тяжело ранены и не смогли выполнить поступивший приказ собрать остатки бойцов и прорвать блокаду. А потом была осень 1942-го, когда
26 сентября 70-я и 86-я стрелковые дивизии, 11-я отдельная стрелковая бригада направили солдат на «пятачок». Борис Ткаченко вспоминал, что возрождение Невского «пятачка» было очень тяжёлым - Неву форсировали тогда с огромными потерями, из 12 лодок до берега доходили всего несколько. «Но всё равно эта земля оставалась наша, и мы держали её до января 1943-го. С тяжёлыми боями, с огромными потерями, но держали. И именно отсюда наша 45-я Гвардейская (бывшая героичес­кая 70-я стрелковая дивизия) Анатолия Краснова перешла в наступление, когда 12 января 1943-го начался прорыв блокады, «Искра» - так называлась та операция».
Позже историки подсчитали, что на каждом квадратном метре Невского «пятачка» погибло 17 защитников, а всего с сентября 1941-го по январь 1943-го здесь героями навечно остались более 200 тысяч. Кстати, сражался на «пятачке смерти» и Владимир Спиридонович Путин, отец президента страны. Борис Ткаченко вспоминал, что когда Владимир Путин стал главой государства, он написал ему письмо, рассказав о «пятачке», о прорыве блокады, о том, как работал потом в Ленинграде. Президент России ответил тогда жителю Украины, и на каждую годовщину снятия блокады Ленинграда и каждый День Победы приходили Борису Кирилловичу поздравления из Кремля.

Ушедшим в закат

«Кого на «пятачке» смерть минула - тот второй раз рождён», - говорили тогда сражавшиеся у Невской Дубровки. «Дважды рождённым» был и Борис Кириллович: «Заглянув в лицо смерти на том плацдарме, я выжил».
- Наверное, очень сильный у меня ангел-хранитель, столько раз гибель отводил, даже не «дважды», а больше раз я «вновь рождён».
В бою за Красный Бор был тяжело ранен, но выжил - нас тогда из дивизии, из почти
15 тысяч, всего 160 в живых осталось. Вот им-то, родным братишкам-однополчанам, всем Солдатам войны и задумал я тогда памятник поставить. Ведь кто-то из них в бою принял на себя огонь, который меня должен был опалить. Я вернулся, а они - нет. Но хотелось не бронзовые какие-то фигуры стандартные, а кусочек земли, что кровью защитников обагрён.
Так появился в Перевальном 15-тонный камень из предгорья, из мест партизанских боёв. Борис Ткаченко рассказывал, что привезти его помог фронтовик из Алушты - увы, имя не сохранилось.
С транспортом помогли руководители совхоза «Перевальный» и аэропорта «Симферополь». Памятник установили на месте бывшей свалки: «Сколько тогда мы здесь мусора вывезли, сквер разбили - сотню чинар высадили, скамьи поставили, чтобы путники могли передохнуть, вспомнить героев войны. Здесь раньше в пионеры принимали, собирались крымские ленинградцы, друзья-однополчане»…
Теперь уже всё иначе… Лишь звёздочка на памятнике по-прежнему красная, хоть и выгорела, облупилась немного краска. Лишь закаты здесь такие же красные, огненные, как те, в которые почти 80 лет назад навсегда уходили фронтовики и труженики тыла, партизаны и подпольщики - Солдаты Великой Отечественной, верные долгу и присяге. Уходили в вечность заката, чтобы их Родина всегда могла встречать рассвет, мирный, добрый.