Выдержки из книги Максима Григорьева и Ольги Ковитиди «Крым: история возвращения»

Максим Григорьев:
«Большинство крымчан говорят о том, что такую же участь киевский режим приготовил для непокорного им Крыма. Лишь благодаря смелым действиям С. Аксёнова, В. Константинова, остальных героев этой книги и многих других, воле народа Крыма, ясной политической позиции России этого удалось избежать. Воссоединение России и Крыма стало одновременно следствием их действий, киевских событий и исторической неизбежностью. В эту книгу вошли наши беседы не просто с непосредственными участниками, но инициаторами «Крымской весны». Часть из них состоялась ещё во время этих событий, когда автору посчастливилось находиться в Крыму. Однако в основном беседы прошли уже после воссоединения с Россией. Их рассказ об основных событиях, или «узлах», позволяет увидеть, как именно это происходило с самых разных сторон.
Официальные документы, заявления и обращения партий, материалы общественных организаций, газетные публикации тех месяцев, собранные в этой книге, интересны не только с точки зрения историков и специалистов, но и передают дух этого времени».
Ольга Ковитиди:
«Воздух над майданом рассекал визжащий голос: «Хто не скаче - той москаль!» («Кто не скачет, тот москаль!»).
Кто-то уже настойчиво дёргал меня за рукав со словами: «Вы що, з глузду зъїхали?» («Вы что, с ума сошли?»). Я посмотрела вокруг: не скакала только я... В тот день до Союза юристов я уже не дошла. Вечером я летела в Крым. Больше ждать было нельзя.
 Крым встречал пасмурно, люди не знали, как жить дальше. Было ясно только одно: больше так продолжаться не может. В эти судьбоносные дни каждый показал своё подлинные лицо. Маски были сорваны. Мужественные сердцем не осуждали тех, кому стало страшно.
Не привыкший прятаться за чужими спинами Сергей Аксёнов уже формировал отряды самообороны. Владимир Константинов и Верховный Совет Крыма стали точкой отсчёта и объединения всех небезразличных людей, не побоюсь этого слова - патриотов Крыма и Отечества. Каждая сессия Верховного Совета Крыма была политическим событием, которое обсуждалось на улицах, в транспорте, в семьях. Люди приходили, просто чтобы сказать: «Мы с вами». Именно народ был истоком нашей «Крымской весны». По первому зову сотни человек, в том числе ветераны-афганцы, были рядом, когда 26 февраля я пробивалась в окружённый радикальным крылом меджлиса и «заехавшими наводить порядок» националистами «Правого сектора» Верховный Совет.
 Многотысячная толпа была готова на всё. Но мы были сильнее, потому что нас вела Вера и согревала Любовь к своему Отечеству и Богом благословенному Крыму. Мы скандировали: «Севастополь - Крым - Россия».
 После насильственного захвата власти и государственного переворота, происшедшего на Украине, мы  понимали, что они никогда не простят нам наш русский Крым, наш русский язык, нашу историю и культуру. Мы понимали, что другого шанса у нас не будет. Точка невозврата для народа Крыма была пройдена. Мы приняли  решение - уходим. И мы победили.
Прошло ещё не так много времени с момента нашего возвращения домой - в Россию. Эта книга о том, как оно состоялось».
Сергей Аксёнов:
«Взаимоотношения Киева и Крыма? Как мачеха относится к своему пасынку. В принципе, у руководства Украины не было желания реализовывать в Крыму какие-то программы. Крым - место, где власть имущие пытались оборудовать себе дачи. Летняя столица, отдых на море - вот и вся программа Киева в отношении Крыма.
 Крым рассматривали как помещичью вотчину. Его отдавали то одним, то другим, всяким прохиндеям разных мастей, то оранжевым, то голубым. Рассматривали только как площадку, на которой можно нелегально деньги зарабатывать. Кого ни спросишь, ты чем занимаешься - землёй, землю продаю. Всё остальное увядало, и никаких попыток остановить это со стороны киевской власти не было. Вокруг Симферополя было почти 150 заводов, а осталось в десятки раз меньше. Всё это за двадцать лет системно сокращалось, шло по нисходящей. Никто на рост, на перспективу не работал. Никто даже задач таких не ставил.
Крымчанам киевские власти всё сказки рассказывали. Использовали стремление Крыма к России и на пророссийской позиции приходили к власти. Все двадцать лет на выборах звучали одни и те же лозунги. Так, в 1991 году провозглашали: мы за Россию, за русский язык! И в 2010-2012 годах всё то же самое: вступление в Таможенный союз, русскому языку - статус государственного! Ничего не менялось. Новые приходили и говорили: это предшественники плохие, а мы хорошие.
 И опять всё те же лозунги: двойное гражданство с Россией и прочее.
Организации, отстаивавшие интересы русских, Киев всегда пытался ослабить и раздробить. Власти не хотели, чтобы русское движение в Крыму приобрело системный характер. И везде старались ставить своих людей в общественные организации, которые пророссийскую идеологию проповедовали. Но эти люди выполняли волю Киева: на публике они всегда были за Россию, на самом же деле - никакого развития, а главное - ничего не делать, не объединяться с другими, ничего не согласовывать.
 Одновременно проводились силовые мероприятия.
Например, в своё время и
В. Ющенко, и В. Янукович персонально по мне задачи ставили, чтобы меня так или иначе закрыли, арестовали. Господин Наливайченко лично проводил здесь совещание. Пытались уничтожить бизнес тех предпринимателей, которые нас поддерживали. У некоторых с утра до ночи все украинские силовые структуры сидели: СБУ, милиция, МЧС и прочие. Заодно они пытались заработать - у кого-то что-то отнять».
Владимир Константинов:
«Янукович - отрицательный персонаж. Я очень хорошо представляю себе его самого и его окружение. Это ещё тогда стало для меня колоссальным разочарованием. Я привык людям верить. Ещё до занятия политикой я уже достаточно заработал в бизнесе. Всё, что создал, досталось собственным трудом, и я знаю цену деньгам. Но не всё в этой жизни зависит от денег. Мне хотелось сказать
В. Януковичу: у тебя всё есть, у тебя на три жизни хватит денег, займись страной, людьми, которые тебя выбрали, чтобы войти в память людей, чтобы они тебя запомнили созидателем. Но он был совершенно аморальный тип, по духу абсолютно нерусский человек.
 Конечно, своим поведением он спровоцировал всю эту нацистскую банду. Именно он без конца заигрывал с ними.
А ведь большую часть времени он имел реальные рычаги: за него было больше половины населения, в отсутствие других альтернатив люди его поддерживали. Половина страны была ориентирована на Россию, на русский язык. Можно было выстроить правильную систему власти. Но он всё потерял, дал захватить умы людей нацистам.
И под конец он нас всех предал.
В декабре, перед Новым годом, В. Янукович собрал достаточно большой круг людей и пытался делать хорошую мину при плохой игре. Какие-то совершенно банальные вещи говорил, а потом заявил, что нам надо Олимпиаду инициировать. Представляете, он практически находился в осаде, уже Крещатик был захвачен майданом, заняты несколько областей, а он рассуждал об Олимпиаде? Он говорил, что надо во Львове Олимпиаду сделать. Это был уже человек, не отдающий себе отчёта в том, что вокруг происходит.
А 21 февраля он сдал всю Украину с потрохами. Для страны это была катастрофа. Понятно, что ситуация с этой минуты становилась неконтролируемой никем.
Каждого в любой момент могли схватить, убить, арестовать. Вообще, у любого мужика судьба такая, что может наступить момент, когда ты окажешься на грани гибели.
И ты должен принять этот вызов достойно и умереть. И оставить о себе память своим детям. В. Янукович оказался трусом и всех предал. Как он сейчас будет жить?
Сыновья, внуки - им же придётся фамилию менять. Он навлек на них всех позор. Он не имел права бросать людей и куда-то уезжать, должен был стоять до конца.
А он сбежал и просто подарил майдану власть. Он - предатель. Такой конкретный масштабный предатель. Этот человек для нас умер, он просто теперь не существует для крымчан».
Сергей Аксёнов:
«Когда в Киеве начался вооружённый переворот, когда он совершался под бандеровскими и нацистскими лозунгами, стало очевидно, что он по сути своей направлен не только против России, но и против русских вообще. Тогда мы и стали создавать свою самооборону - народное ополчение по принципу: что можно одним, то можно и другим. Мы им предъявляли требования: разоружите незаконные вооружённые формирования, освободите здания, отпустите захваченных на Западной Украине, напомните об уголовной ответственности за нападения на милицию, расхищение оружия в воинских частях - и тогда нам не надо будет готовиться к обороне. Мы всё это сразу говорили, но никто нас не слышал. Они действовали, и мы были вынуждены действовать.
С правовой точки зрения, мы выиграли в этой ситуации, ведь они пытались и в Крыму начать евромайдан.
Мы сразу заявили, что не признаём тех, кто пришёл в Киеве к власти в результате вооружённого переворота, и считаем, что административные здания захвачены незаконным способом и эти люди присвоили себе право говорить от имени страны. Мы призывали Верховный Совет к диалогу: дайте оценку действиям деятелей, которые здания захватили, военных взяли в плен, избивали сотрудников милиции. Рада поддержала переворот. О чём с ними можно было говорить?
Основная задача наших народных дружин в тот момент была не пустить в Крым экстремистов, бандеровцев и «Правый сектор». Не дать им возможности создать здесь майдан, поставить палаточный лагерь, начать захватывать здания, проводить шествия нацистов - ни под каким соусом. Мы сказали: будем препятствовать, полностью, физически препятствовать проявлению нацизма и радикализма на территории республики. Дело в том, что попытки такие уже были. Привозили то по сто человек из Львова, то ультрасов каких-то, нанимали местных сто-двести человек, маски надевали на них и запускали по центру. Идут, ни на что ни обращают внимания, выкрикивают нацистские лозунги. Люди против них сами выходили, даже пенсионеры. А здесь мы просто сказали: всех нацистов и провокаторов заезжих отсечём, соберём - и за пределы Крыма».
Владимир Константинов:
«Они радикализировались и нас вынуждали определяться. Мы видели, что происходит, и сами стали настраиваться на переход крайней черты. Каждый день мы смотрели, что происходит, и с каждым днём становились другими.
На тот момент чёткого плана, как это произойдёт, ещё не было. Хотя заключения о юридических последствиях референдума Крыма 1991 года при выходе Украины из СССР, принятия Конституции Крыма у нас были давно, процесс отделения тогда ещё не выстроился. Я говорил сам себе: представь, мы отсоединяемся, а в XXI веке такое мало кто делал. Нужны мы России или нет? Что мы ей принесём? Что делать с электричеством и водой, которые идут через Украину? Не слишком ли мы уязвимы?
Но, с другой стороны, мы понимали, что если они сделают с нами то, что сотворили с Киевом, то Крыма со всей его историей как территории больше не будет. Если они не пожалели Киев, не пожалели людей, нарушили все законы, то что для них Крым? Они всех нас уничтожат юридически и идеологически. Уничтожат физически или нет - не имеет значения. Но было ясно, что Крым в том виде, в котором есть, просто перестанет существовать».
Михаил Шеремет:
«Моя биография простая: закончил школу, работал на заводе токарем, поступил в военное училище в Симферополе. Служил в вооружённых силах здесь, на полуострове, поэтому был знаком с крымской военной сферой - со всеми расположениями, ситуациями. На полигоне получил серьёзную травму и был демобилизован, затем работал заместителем директора завода. С. Аксёнов, тоже отставной офицер, с которым мы вместе учились в военном училище и служили, пригласил меня в партию «Русское единство». Что касается ополчения, командирами подразделений стали отставные офицеры, мои друзья, товарищи.
Вся вертикаль полковая была моментально выстроена, предъявлялись жёсткие требования. Пришли члены нашей партии. «Русское единство» работало вживую, а не через деньги, не разово, а постоянно, поэтому уровень доверия к нам был очень высокий, и люди за нами пошли. Но в народное ополчение вступали не только члены нашей партии, шли от всех партий и организаций: коммунисты, ветераны Афганистана и многие другие.
Люди поверили, стали втягиваться. В середине февраля ополчение уже было практически собрано и насчитывало три тысячи человек. Люди почувствовали, что тут есть управление, чётко расставлены акценты. Мы захватили склады, практически построили полк, который нельзя было отличить от регулярной армии. Вообще в народное ополчение пришли люди всех национальностей, проживающих в Крыму.
У нас даже была крымскотатарская рота. Я им всем благодарен. Когда мы развивали партию, одно время у нас было чувство, что большинство сидят на своих кухнях и «жужжат», как они всем недовольны, но никто не выходит открыто. Но когда грянул гром, вышли такие богатыри, такие молодцы. У нас очень много достойных людей в Крыму. 23 февраля у нас проходил митинг перед зданием Верховного Совета, где был объявлен набор. Мы по телевизору уже видели, как на колени ставят милиционеров, жгут людей, в Киеве началась стрельба. Тогда же начали поступать в Крым «двухсотые», раненые. Разбили целую колонну возвращающихся крымчан. Мы все вместе, с С. Аксёновым и другими, пытались помочь.
Мы не хотели этого беспредела и понимали, что если не консолидируемся, не соберёмся, у нас будет то же самое. Поэтому 23 февраля мы начали с обучения элементарным вещам - сборка-разборка автомата»...