Прости, семья

Никто не замечал и раньше, когда он сидел на дальней лавочке у пятиэтажки, всматриваясь в светящиеся окна на третьем этаже. Когда, затаив дыхание, наблюдал за молодым мужчиной, выходящим с женой из автомобиля навстречу бегущему трёхлетнему мальчугану, вырвавшемуся из рук моложавой «бабуни». Когда провожал взглядом три юные пары: тех самых невесту и жениха, невестиного брата-близнеца с подругой и девушку чуть помладше, весело повисшую на плече у спутника-одногодка. Эти люди выглядели счастливыми, дружными, настоящей семьёй. Им не было дела до затаившегося наблюдателя с седыми висками и растерянным взглядом. Они бы и не узнали его - столько лет. А он, Николай Дмитриевич, узнал сразу, вспомнил, хотя слишком долго старался забыть.Ему, инженеру, было 37, когда на руках осталось трое детей - 6-летний Артём и новорождённые близняшки Аня и Саша - мама и жена умерла при родах. Коллеги сочувствовали, помогли с коляской, одеждой, а одна, Юля, лишь год назад окончившая институт, даже стала приходить и возиться с малышами. Она, выросшая в детдоме, понимала, что такое быть сиротой. Постепенно стала в доме своей, учила читать Артёма, гуляла с детьми, готовила, стирала, даже ночевать оставалась - не могла ребят одних бросить. Николай всё реже обращал внимание на детей, ему докучал плач часто болевших малышей, раздражал старший, задающий много вопросов. Отец предпочитал после работы проводить время где-нибудь в забегаловке с кружкой «Жигулёвского». Его не тронули ни первые шаги младших, ни первые их слова, они, кстати, разом сказали «мама», улыбнувшись девушке, которая так заботилась о них. Не отреагировал отец и на то, что старший сын пошёл в первый класс и тоже всё чаще говорил «мама Юля».Когда предложили неплохую работу на Севере, сразу согласился - один, без семьи. На миг задумался: как же дети? Предложил Юлии их усыновить, девушка, искренне полюбившая ребят, согласилась. Знакомые за некоторую сумму помогли Николаю без волокиты и ожидания оформить и брак с ней, и документы об усыновлении, и прописку в квартире. У них на свадьбе не было ни подвенечного платья, ни гостей - расписались, обменялись кольцами, и всё. Первую брачную ночь Николай, правда, не пропустил, с удивлением обнаружив целомудрие жены, а ведь наступили уже девяностые - годы всеобщего раздолбая. Наутро, взглянув через щёлку в двери на спящих детей, сказав молодой жене «извини и прощай», Николай подхватил сумку и уехал на Север. Ни писем, ни денег не слал, хотя и зарабатывал неплохо. Вначале успокаивал себя тем, что Юлия - умная женщина, работящая, да и квартиру, своё золотое обручальное кольцо и кое-какие сбережения он им оставил. Потом встретил такую же искательницу приключений, закрутил роман, попался на краже, отсидел, вновь загулял. И как-то за суетой забыл и о жене, и о сыновьях с дочкой. Не узнал и о том, что Юлия родила от него ещё одну девочку - Таню. Не интересовался, как выживали они в трудные годы. Не знал, как Юлия хваталась за любую подработку, а по ночам шила на заказ одежду, чтобы её четверо ребятишек не голодали; как подняла ребят, смогла дать им образование, встретила из армии старшего Артёма. Не знал, как сын, компьютерщик, открыл своё дело, женился на хорошей девушке, а внука они назвали почему-то Колюшей, Коленькой, Николаем. Не знал, как влюблялись его младшие - Аня, Саша, Таня. Не знал ничего - скитался по стране, перебиваясь случайными заработками, мимолётными романами и водкой. Нет, деньги кое-какие скопил, а потом и вовсе устроился к одному бизнесмену помощником, всё-таки инженер, да и руки мастеровые. Бизнесмен настоял, чтобы «зашился» от пьянства, помог с документами и жильём, платил хорошо, они даже друзьями стали. Как-то пригласил бизнесмен Николая на семейное торжество - юбилей свадьбы с женой отмечал, вокруг дети - семья. Сердце вдруг защемило: как здорово иметь дом, семью, ведь и он тоже так мог…. А тут ещё младший сынишка друга спросил: «Дядь Коль, а у вас дети где, почему вы их не взяли, мы бы с ними на великах покатались».Через неделю 62-летний Николай Дмитриевич, не выдержавший дум бессонными ночами, вылетел в город молодости. Без труда нашёл пятиэтажку, где на третьем - по-прежнему жила… Он не мог сразу произнести «моя семья»: Юлия с детьми. Разговорившись с не узнавшими его соседками-старушками, сидевшими на лавочке у подъезда, услышал: «Юлия Александровна, владелица нескольких ателье, живёт с младшими Сашей, Аней и Таней, что родилась после того, как мужик-то, отец их, пропал. Старший Артём тоже бизнесмен - отдельно с семьёй живёт, но приезжает часто. К свадьбе семья готовится - Анечку-красавицу замуж выдают. Вообще хорошая семья. Как Юля-то себя всю им посвятила: ни замуж не вышла, работала за двоих - только диву даёшься, а ведь она только младшенькой мама родная, а остальных усыновила, да ещё за могилкой их мамы, что в родах умерла, ухаживает. Чудо-женщина, и дети ей под стать».– Не смог я прийти к ним, - признаётся Николай Дмитриевич. - Наблюдаю издали, вот на свадьбе у дочки побывал, внука Коленьку повидал. Очень хочу подойти, обнять, но боюсь - ведь дети меня и не помнят, а младшая Танюша даже не видела. И Юля, боюсь, не простит - жизнь я ей поломал, на юную девчонку четверых повесил. Бросил. Не могу подойти. Лишь каждый раз, как их вижу, шепчу: «Прости, семья». Уеду скоро - отпуск заканчивается. Вот напишу, как пацан, у них на асфальте перед домом эти трудные два слова: «Прости, семья!»... И уеду.  Он наблюдает за светящимися окнами на третьем этаже, а там, задёргивая штору, вдруг на миг задерживается у окна, вглядываясь в предвечерний сумрак, его бывшая одноночная жена. Она всё помнит и, похоже, узнала этого седовласого мужчину, но вот простить не получается.