Непобеждённые, непроигравшие

Цепь и обелиск

Самая кровопролитная война XIX века началась за год до событий на полуострове: 27 сентября (даты - по старому стилю) 1853 года командующий русской армией Михаил Горчаков получил послание от командующего турецкими войсками Омера-паши с требованием очистить в 15-дневный срок Дунайские княжества. Срока не выдержали сами турки, начав обстрел и создавая плацдарм для наступления. Вскоре к воюющей против России Османской империи присоединились Британская, Французская и королевство Сардиния. Первоначально войну именовали Восточной, но через год, когда основные бои развернулись на полуострове, стали называть Крымской. Со 2 сентября 1854 года около 60 тысяч солдат армий коалиции стали высаживаться в Евпатории. Город абсолютно не был защищён и, как говорят историки, сдался без единого выстрела. Оставив в разделённой на турецкую, французскую и английскую части Евпатории незначительные гарнизоны, враг двинулся вдоль побережья к главной цели - Севастополю, базе Черноморского флота России. Город, как и Евпатория, не был готов к обороне, но сдавать его никто не собирался: чтобы задержать противника, наши войска выставили заслон у устья реки Альма. 8 сентября здесь произошло первое крупное сражение в Крымской войне. 35 тысяч русских солдат против 57-тысячной армии противника. Очевидцы вспоминали, что позиции у наших войск были выгоднее, но командование даже не подумало об их укреплении. На приказ командующего Александра Меншикова встретить противника на подъёме в гору огнём генерал Кирьяков ответил: «Не беспокойтесь, ваше сиятельство. Шапками закидаем неприятеля». Хотя выражение и стало нарицательным, «закидать» не удалось: около 6 тысяч наших воинов погибло в том сражении. Впрочем, у врага тоже немалые потери - легко взять подступы к Севастополю они не смогли. Даже несмотря на превосходство в вооружении: нарезные штуцера стреляли в 4 раза дальше наших гладкоствольных ружей. Но русские шли в бой за свою землю, а это прибавляло сил. И спешно рождались новые боевые порядки: трижды, построившись в цепь, шли в штыковую атаку солдаты Владимирского мушкетёрского полка полковника Ковалёва, трижды отбрасывали англичан. Даже с оружием, которое отлично стреляет, очень тяжело психологически наблюдать идущих плечом к плечу воинов со штыками наперевес. Ни одна армия в мире не в силах повторить знаменитую русскую штыковую атаку, и противостоять ей трудно. Стреляешь, солдаты падают, но ряды смыкаются вновь - до последнего, за Отечество. Почти через полвека после той штыковой на Альминском поле появился первый в Российской Империи солдатский обелиск - фигура атакующего воина с перевязанной головой и текст: «Здесь 8 сентября 1854 г. Владимирский мушкетёрский полк под командой полковника Ковалёва отражал атаки англичан, три раза бросаясь в штыки и опрокидывая их к реке Альме, он потерял 51 офицера и 1260 нижних чинов убитыми и ранеными». Подвиг Владимирского полка повторялся другими полками по всей линии сражения, но к четырём часам Меншиков вынужден был дать приказ об отступлении. Казалось бы, победил противник в Альминском сражении: наступай дальше, путь на Севастополь открыт, но враг был измотан, даже на преследование не решился.
И, наверное, понял главное: русские не сдаются. Один из офицеров армии коалиции записал в дневнике: «Русские, явно уступавшие в силе, проявляли полную решимость драться до последней крайности».

Заградители

Это подтвердили и в Севастополе. Альминское сражение помогло выиграть время для подготовки обороны, которую возглавили вице-адмирал Владимир Корнилов и адмирал Павел Нахимов. Героические защитники города превратили Севастополь, объявленный с 13 сентября на осадном положении, в мощную крепость. На возведение укреплений, бастионов и батарей вышел, казалось, весь город от мала до велика, женщины работали наравне с мужчинами. Есть на севастопольской улице Советской скромный обелиск с мемориальной доской: «На том месте женщинами Севастополя в 1854 году была построена батарея». Строили почти месяц, нося землю и камни в подолах юбок да в вёдрах на коромысле - не было тогда иной техники. В память о строителях солдаты во главе с командиром лейтенантом Перфильевым называли её Девичьей. А вот окопы, впервые появившиеся ещё на Альминском поле и вскоре признанные всем миром как новый вид фортификационных сооружений, можно смело назвать именем инженер-полковника Эдуарда Тотлебена. Он придумал их вначале для орудий - орудийные, артиллерийские ложементы, но потом опыт перешёл и к пехоте, для защиты солдат, которые, скрывшись в небольшом пехотном рву, могли стрелять из положений лёжа или с колена.
Впервые в мире в Крымскую войну появились и подводные заградители - памятник им, увенчанный императорской короной двуглавый орёл, зажавший в клювах лавровый венок и якорь, парит над Севастопольской бухтой.
С 10 сентября 1854-го по август 1855-го здесь, чтобы преградить врагу вход в бухту, затоплены несколько десятков кораблей. Тяжёлое для каждого моряка решение предложил капитан I ранга Аполлинарий Зарин, командир линейного корабля «Селафаил». Его корабль, а также «Варна», «Силистрия», «Три Святителя», «Уриил», фрегаты «Сизополь» и «Флора» затоплены первыми вечером 11 сентября. В последний переход к назначенному месту между Константиновской и Александровской батареями их провожал почти весь город.
В приказе Владимира Корнилова говорилось: «Грустно уничтожить свой труд: много было употреблено нами усилий, чтобы держать корабли, обречённые жертве, в завидном свету порядке, но надобно покориться необходимости. Москва горела, а Русь от этого не погибла». Экипажи, сошедшие на берег, встали в ряды защитников бастионов, снятые с кораблей тяжёлые орудия продолжали бой.
Город выдержал шесть бомбардировок, похоронил более 150 тысяч защитников, в том числе адмиралов Владимира Корнилова и Павла Нахимова, и сотни мирных жителей. Но выдержал 349 дней осады.
В последнюю ночь на 9 сентября 1855 года защитники города переправились на Северную сторону. Но и Севастополь на поругание врагу не отдали, подпалив и взорвав всё что можно. Воины коалиции вошли в дымящиеся развалины лишь через два дня: в очередной раз поражённые мужеством русских воинов, они даже не решились на преследование. Участник Крымской кампании француз Шарль Боше вспоминал: «Севастополь наш, но мы за это дорого заплатили. Война закончилась через четыре месяца после взятия Севастополя. Полученные результаты едва ли соразмерны преодолённым усилиям и опасностям. Можно признать, что все наши жертвы были брошены безрезультатно».

Ради спасения

Огромные жертвы, около 150 тысяч воинов, были в той войне и у Российской Империи. Часть из них умерла от ран и болезней - около 36 тысяч воинов покоятся на братском кладбище русских воинов на Петровской балке в Симферополе, а сколько их в Бахчисарае, Севастополе, Керчи, Карасубазаре (Белогорске)! Впрочем, могло быть и больше, ведь медицина тогда была несовершенна, раненых приходилось перевозить на обозах на дальние расстояния, госпиталей не хватало… Но были патриоты, боровшиеся за каждую жизнь. Первой в мире сестрой милосердия, которая в военно-полевых условиях оказывала помощь раненым во время сражения у речки Альма в сентябре 1854 года, стала 18-летняя дочь матроса, погибшего в Синопской битве, Дарья Михайлова, Даша Севастопольская. Потом её примеру последовали и другие севастопольские патриотки:
А. Толузакова, Елизавета Хлапонина, сёстры Екатерина, Васса и Александра Крыжановские и иные. А из Петербурга вскоре прибыли сёстры специально созданной Крестовоздвиженской общины сестёр попечения о раненых и больных. На воззвание княгини Елены Павловны и хирурга Николая Пирогова «Ко всем русским женщинам, не связанным обязательствами семейными, желающим принести свою долю жертвы и добра Отчизне» откликнулись многие. В ноябре 1854 года первое отделение из 28 сестёр во главе с Александрой Стахович прибыло, как писал Пирогов, «в огонь страшной Крымской войны». Затем приехали сёстры Московской Никольской обители, Московского и Санкт-Петербургского вдовьих домов. Они работали в симферопольских и бахчисарайском госпиталях, непосредственно в Севастополь в начале января 1855 года прибыли ещё два отделения Крестовоздвиженской общины Марии Меркуровой и Екатерины Бакуниной. Через два месяца - ещё одно, во главе с Екатериной Будберг. Всего во время войны - около 200 женщин, 17 из них погибли на поле боя и от тифа. По инициативе Николая Пирогова сёстры разделились на перевязочных - ассистирующих в операционных, занимающихся перевязками; аптекарш - занимающихся изготовлением и раздачей лекарств; хозяек - следящих за чистотой белья и содержанием раненых. В сентябре 1855-го появилась группа транспортных сестёр, сопровождавших раненых в госпитали за пределы полуострова. Кстати, перевозили их тогда исключительно на обозах, медленно: к примеру, в Симферополь с поля Альминского сражения раненых доставили только на девятый день после битвы, хотя сегодня расстояние почти в полсотни километров можно преодолеть менее чем за час. А тогда многие раненые так и не дождались помощи, умирая в пути. Возможно, этот факт способствовал позднее развитию железнодорожного транспорта, через 20 лет после Крымской войны выбраться за пределы полуострова можно было уже на поездах.
Большинство сестёр милосердия трудились в симферопольских госпиталях: вначале их было 5, но потом под лазареты стали передавать здания губернских учреждений, учебные заведения, частные дома. Главным врачом военных госпиталей в Симферополе стал Николай Пирогов. Он вспоминал, что первое знакомство с обстановкой в госпитале и на перевязочных пунктах поразило: «Условия ужасные, раненые лежали вперемежку с тифозными больными, только что прооперированные рядом с гангренозными. Не хватало буквально всего: и врачей, и перевязочных материалов, и коек. Целых 10 дней почти с утра до вечера должен был оперировать тех, которым операции необходимо было делать после битвы, а с тех пор прошло уже 2-3 недели». Но он спасал их, впервые в мире применив гипсовые повязки для фиксации сломанных костей, хлороформ в качестве анестезии, идею сортировки раненых: от безнадёжных до тех, у кого достаточно извлечь «поверхностно сидящую пулю», правильно распределяя силы врачей. Покидая Крым в декабре 1855-го, Николай Пирогов писал: «Мы, взаправду, имеем право гордиться, что стойко выдержали Крымскую войну».

Следи за погодой

А вот противник часто не выдерживал, скатываясь до того, что ныне называется информационной войной: ещё в самом начале войны, 18 ноября 1853-го, после победного Синопского сражения, английские газеты писали, что русские достреливали плававших в море раненых турок. Да и потом, уже во время событий на полуострове, было немало сообщений о «жестоком» обращении русских с пленными. Хотя сами воины коалиции вспоминали об обратном: их в плену даже кормили лучше, раненым оказывали помощь.
А ещё солдаты коалиции немало писали домой о трудностях войны, о том, что они, оказавшиеся без зимнего обмундирования, жилья и питания, сильно страдают. Кстати, именно из-за отсутствия зимнего обмундирования у англичан, стоявших под Балаклавой, появилась вязаная шапка на лицо с прорезями для глаз и рта - её назвали в честь городка. И военная фотография появилась благодаря страдающим в Крыму захватчикам: чтобы опровергнуть их письма и негативные сообщения корреспондента Уильяма Рассела, на полуостров англичане отправили личного фотографа королевы Роджера Фентона, его положительные снимки о Крымской войне должны были поднять дух нации. Получалось не всегда: часто в кадр фотографа попадали и усеянные ядрами долины, и свежие могилы, и разрушенные здания - остальное зритель додумывал сам.
А во Франции во время Крымской войны задумались о прогнозе погоды: страшная буря, разыгравшаяся у берегов Балаклавы14 ноября 1854-го, нанесла тяжёлые потери флоту коалиции. Осознав, что их можно было предотвратить, император Франции велел ведущему астроному страны Леверье создать службу прогноза погоды. Спустя три месяца, 19 февраля 1855 года, создана первая прогнозная карта, а через год во Франции работали уже 13 метеостанций.
В Крымскую войну появилась и полевая кухня. Теперь открытия иностранцев во время Крымской войны используются, как и наши, во всём мире.
А на полуострове в эти дни вспоминают защитников, погибших на поле боя и умерших от ран в госпиталях, в многочисленных санитарных обозах прямо на дорогах в 1854-55 годах. Дореволюционную традицию Дня памяти воинов Крымской войны парламент республики возродил 18 лет назад. Россия вышла из Крымской войны непроигравшей и непобеждённой.