Два рисунка с войны

Солдаты обороны

Севастополь в осаде, начало февраля 1942-го. В «Красном Крыму» среди редких фронтовых снимков, порт­ретов героев обороны нашего фотокорреспондента Эммануила Бендицкого, чуть позже погибшего за город, появляются два рисунка, тоже портреты героев, - работы их однополчанина Гасана Ахвердиева. Быть может, окопное знакомство с ним было у нашего единственного там штатного пишущего корреспондента Михаила Муцита, павшего позже в боях. А может, сам старший сержант добрался до подвала на улице Фрунзе, где была редакция-типография, принёс карандашные рисунки - портреты боевых товарищей зенитчиков. Увы, всего два сохранилось в редакционном архиве того года. «Орудия н-ской (в целях секретности номера подразделений не указывались. - Ред.) зенитной батареи успешно отражают налёты фашистской авиации на наши боевые порядки. На рисунке: командир одного из орудий сержант Барсуков, меткими залпами уничтоживший тяжёлый немецкий бомбардировщик». «Связист н-ской части зенитной артиллерии Ишан Кулиев Карягдгы. Во время ожесточённых боёв с немецкими захватчиками он своевременно обнаружил повреждения линий связи и под шквальным огнём быстро их устранил, проявляя при этом мужество, храбрость, выносливость».

К сожалению, больше ничего об этих героях второй обороны Севастополя мы не знаем, ни имени первого, ни года рождения второго. Лишь предполагаем, основываясь на кратких данных из военного архива, выложенных на портале «Память народа». Возможно, сержант Барсуков, это Анатолий Михайлович, 1923 года рождения из Сталинградской (ныне Волгоградской) области, сражавшийся в составе 231-го отдельного противотанкового дивизиона Северо-Кавказского (Крымского) фронта, пропавший без вести на территории полуострова в период с 1 по 25 мая 1942-го. Ишан Кулиев Карягдгы - быть может, считаю­щийся пропавшим без вести на декабрь 1942-го 32-летний Ишан Шамма Кулиев из Турк­мении. Или эвакуированный 20 мая 1942-го в госпиталь, №2040-й в Кисловодске, боец Крымского фронта, 477-го пушечного артиллерийского полка Кулиев Ишран Аллаходович (в то трудное время ошибки и неточности в написании имён, особенно не привычных славянских, возникали часто и в газетах, и в военных донесениях. А ещё в Балаклаве похоронен Ишан Кули-оглы Кулиев, погибший за Севастополь, но уже при освобождении, 24 апреля 1944-го.…Больше ничего  по тем карандашным рисункам выяснить не смогли.

Судьба художника

Вообще же изображений в десятках сохранившихся номеров с января по июль 1942-го очень мало, даже имена авторов их не знаем, кроме ТАССовцев Марка Туровского, Израиля Анцеловича, - карикатуры на фашистов художника Пестова, новогодний фотомонтаж Б. Шеймина, снимки М. С. Каплуна, Н. Фёдорова, А. Соколенко. Зато удалось проследить судьбу Гасана Ахвердиева, 16 мая 1942-го награждённого приказом по Приморской армии, оборонявшей Севастополь, медалью «За боевые заслуги» - увы, в архиве только приказ о награждении, описания по­двига старшего сержанта - нет. Потом и вовсе по документам Гасан Алиевич, уроженец Азербайджанской ССР, из родни есть запись «сестра Абасова», числится пропавшим без вести. В Севастополе в начале июля 1942-го таковыми стали тысячи защитников, раненных, контуженных, до последнего сражавшихся, но забытых на побережье, где так ожидали эвакуации, помощи, чтобы дальше сражаться….

Он родился 20 июля 1915-го (по иным данным, - 1917-го) в азербайджанском Мамагане, в многодетной семье тружеников Али Ахвердиева и Сары Керим гызы. Через почти десятилетие, когда семья обосновалась в Баку, из девяти ребят осталось только трое, Гасан - единственный сын. Мальчик с детства увлекался спортом, борьбой, плаванием (хорошая физподготовка помогла выжить в войну), а ещё - рисованием, окончил художественный техникум, курс известного живописца Азим Аслан-оглы Азим-заде. Участвовал во многих выставках, стал членом Союза художников СССР… А в июне 1941-го добровольцем ушёл на фронт, сражался за Крым. В одном из последних боёв за Севастополь был тяжело ранен в голову - пуля так и застряла в кости на всю жизнь. В полевом медсанбате смогли спасти, но потом вместе с иными ранеными оказался в фашистском плену, в концлагере на границе Германии и Польши.

После освобождения в 1945-м оказался уже в ином лагере, со многими бывшими своими военнопленными Советский Союз не церемонился, считались они изменниками. Вначале Гасана Ахвердиева приговорили к расстрелу, но потом на 10 лет отправили в ссылку в Республику Коми, Воркута, Сыктывкар (где повезло стать художником в клубе). На просторах интернета мы нашли воспоминания Валентины Шерер о её маме Наталье Эдуардовне, однажды показавшей дочери иллюст­рацию в журнале «Огонёк» художника Гасана Ахвердиева. И всё повторявшей: «Значит, он выжил!». Они познакомились в Печорлаге, в местной больнице Сангородка молодая женщина работала медсестрой. В середине сороковых прошлого века «поступил измождённый, едва живой человек - заключенный… Его подлечили… А главное, подкормили. Обогрели… После лесоповала чистая койка в больничной палате и больничный, а не «лагерный» распорядок дня, человеческие лица медсестёр и врачей, сотворили чудо, и он попросил бумагу и карандаш… И начал рисовать небольшие, размером с открытку, портреты тех, кто был рядом… Гасан Ахвердиев говорил неплохо по-русски, и молоденькая медсестра с ним охотно разговаривала». Узнала, что ранен в Севастополе, потом рентген показал застрявшую в черепе пулю, которую «извлечь не представляется возможным». Рассказал собеседник, что в плену ему повезло: «талант художника оказался востребован. В Берлине до самого конца войны издавалась азербайджанскими националистами газета, туда и отправили из лагеря военнопленных молодого художника. После капитуляции Германии Гасан Ахвердиев обратился в комендатуру с просьбой о возвращении на Родину. Был арестован и приговорён к смертной казни. Но стране нужны были новые рабочие руки. Так он оказался на Севере: сначала в Воркуте на самых тяжёлых «общих» работах. Холод, голод и каторжная работа, пуля, застрявшая в черепе… и похоронили бы с биркой на голой ноге, как ежедневно хоронили в вечной мерзлоте его товарищей по несчастью… Говорил, что Господь сохранил ему жизнь ещё раз… <> В Сыктывкаре в конце сороковых годов «профессоров, музыкантов, учёных, артистов было больше, чем в столицах», - так горько шутили заключённые… И талантливый художник был замечен и пристроен в клуб рисовать «наглядную агитацию».  <>  Мама рассказала, что в больницу он попал ещё раз - на этот раз с сильным обморожением… Опять поправился и радовался, что пальцы сохранили… рассказал, что на его родине раньше не разрешалось рисовать людей, животных, птиц... так что всему приходилось учиться... Очень благодарил после каждой перевязки… бинты к обмороженным рукам прилипали, присыхали, так их можно было или отдирать, или отмачивать в специальном растворе, а потом ждать, пока раны подсохнут, и только потом бинтовать… В какие руки попадёшь… Мамины руки были добрыми и умелыми, и руки художника исцелили! После выписки мама видела приветливого художника нечасто… прошли годы».

После той публикации в «Огоньке» у Натальи Эдуардовны и Гасана Алиевича, его семьи, жены Веры, началась переписка, воспоминания… Женщины-медтруженика не стало в 1977-м, в 51 год, а Гасан Ахвердиев ушёл в 1978-м, 19 августа. К счастью, в семидесятых ему уже разрешили жить и работать в Баку, даже персональная выставка была… И в архиве «Красного Крыма» сохранились две его работы - портреты таких же, как он, защитников Севастополя. Помним!