Владимир Эйснер: Вся жизнь - кино

22 Февраль 2020 1566

Сценарист, кинорежиссёр Джон Грирсон дал исчерпывающее определение документального кино - «творческая разработка действительности». Интерес зрителей, безусловно, зависит от личности документалиста. Принятое разделение на игровое и документальное кино многие современные мастера экранного искусства превращают в условность: в их картинах есть сюжетно-образная концепция, драматургия. Один из них - мой собеседник.

- Владимир, вы в Крыму свой человек: были в жюри кинофестиваля «Святой Владимир», представляли свои фильмы на кинофестивалях «Человек, познающий мир», «КрымДок». Для вас они так же важны, как зарубежные?
- Любой фестиваль важен встречами со зрителями, общением с коллегами. Каждый из них - это определённая веха. Как и каждый фильм. У меня события каждого года связаны с датами съёмок, выхода картины. У кинематографистов, хотим мы этого или не хотим, с фильмами вся жизнь связана.
- Для вас стал неожиданностью главный приз на «КрымДоке» за картину «Хроники смутного времени»?
- Приз - всегда неожиданность. Надеешься, конечно, на успех, но его никто не гарантирует. Участие в каждом конкурсе волнительно.
- Как родился фильм о том, как жили в 90-х годах прошлого столетия в глубинке простые, но неординарные люди, который стал ярким и точным свидетельством времени?
- Я снимал в 1989-91-м годах эти сюжеты как короткомет­ражные фильмы. Недавно объединил эти истории в полномет­ражную документальную ленту о сложном времени, когда каждый выживал, как мог. У меня была задача сделать правдивые фрески времени. Хочу сделать продолжение - «Хроники безвременья». Это будут такие же три больших сюжета, но снятые уже в начале двухтысячных.
- Вы начало нынешнего века считаете безвременьем?
- Да. Когда снимал сюжеты для «Хроник», те годы никто не называл смутным временем. Мы осознали это потом. Нам многое ещё предстоит осмыслить и преодолеть. Я бы хотел сделать фильмы о Ленине, Сталине, Хрущёве, Андропове и Брежневе. О перестройке Горбачёва, о Ельцине и Путине. И о Николае II, чтобы замкнуть весь двадцатый век. Проект сложный.
А опыт есть: фильм о 30-х годах «Маршал Блюхер. Портрет на фоне эпохи».
- Меня удивило, что в первом сюжете «Хроник смутного времени» - в ресторане люди совершенно естественно ведут себя, как будто не замечают камеру. Вы же, наверное, спрашивали у присутствующих разрешения на съёмку? Как можно добиться, чтобы те, кого снимаете, не обращали внимания на объектив?
- В хорошем документальном фильме, говорю обобщённо, а не о своей работе, так и должно быть. Почему документального героя артисту переиграть невозможно, за редким исключением? Потому что человек просто живёт перед камерой. А у актёра частенько фальшь вылезает.
- Нынче много споров ведётся о киноязыке в документалистике. Что кроется за этим понятием?
- Элементы киноязыка - образы, метафоры, выраженные визуально, а не словами. Самое трудное в документальном кинематографе - создать портрет. Как ни странно. Психологический, многогранный. Чтобы человек предстал в разных ипостасях своих, чтобы характер его чувствовался, чтобы было нескучно смотреть, чтобы это была не просто история, а глобальная, созвучная другим людям. Идея фильма, герой должны заинтересовать. А для этого режиссёр обязан владеть киноязыком, иметь кинематографическую культуру. Не быть неофитом и дилетантом, понимать, что не с тебя начинается кинематограф: ты стоишь на плечах других, а потом на твоих плечах будут стоять. И должен иметь свой собственный изобразительный язык.
- Разве не у каждого он собственный?
- Увы. Многие работают как подражатели. Не могут высказываться оригинальными образами, создавать интригу, наполнять картину мыслями.
- Часто режиссёр набил руку на одной теме и только ею занимается. Неужели это может быть интересно?
- Мне - нет. Я никогда не снимаю дважды на одну тему. Поэтому у меня фильмы самые разнообразные: исторические, публицистические, фильмы-портреты, научно-популярные. Мне интересна жизнь во всём многообразии.
- У вас даже о театре есть…
- Да. «Из жизни Семёна Станиславского». Нашёл героя в передвижном якутском драматическом театре. Кстати, о театре сложно снимать. Вроде бы интересная фактура, а не сразу подступишься. Вот и я размышлял, с чего начать, и тут во время разговора с актёрами зашёл человек. «Стани­славский, тебе чего?» - спросил кто-то. Я сначала подумал, что кличка у него такая. Оказалось - фамилия. Работает шофёром. От рождения был Собакиным. Надоели насмешки, решил фамилию поменять. А уж, коль в театре работаешь - почему не Станиславский? Эта история и дала ключ к решению темы.
- Когда есть герой, приходит и решение?
- Не всегда. Для меня главное - не сделать фильм по одним только событиям. Это - первый план. Второй - о чём хочешь говорить, то есть, что за событиями? Третий - какие мотивировки у человека, принимающего решение.
В фильме должно быть несколько пластов, как в слоёном пироге. Даже если зритель этого не замечает, они на него воздействуют. На подсознании. Создаётся настроение определённое, смысл легче считывается.
- Герои фильмов повлияли на вас?
- Скорее всего, нет. Потому что, работая с героями, я выстраиваю свою линию, исходя из своего миропонимания и своей индивидуальности. Больше повлияли на меня книги и фильмы других.
- Какие книги - особенно?
- Проза Пушкина, романы Толстого. А ещё - блистательного публициста, философа Сергея Кара-Мурзы «Манипулирование сознанием». Я был им буквально покорён, когда снимал интервью с талантливейшим человеком.
- Вы родились на Урале, родители коренные сибиряки?
- Нет. Отец был репрессирован из Крыма - он крымский немец. Семью выселили в 41-м году в Сибирь, в Кемеровскую область, потом отец работал в шахтах в Перми. Мать из Поволжья. Я недолго жил в Перми, всего несколько месяцев после рождения, а потом родители уехали в Алтайский край, в деревню. И всю первую часть сознательной жизни я там провёл.
- А как в деревне можно стать режиссёром кино?
- Вы не думайте, что в деревне ничего не было. Тогда каждый день в клубе фильмы показывали новые. Комедии, трагедии. Я там впервые увидел фильмы Григория Козинцева, Сергея Бондарчука.
- Не возникало желания в артисты податься?
- Я и подался: окончил Новосибирское театральное училище. Но хотел снимать кино, поэтому после армии поступил во ВГИК на режиссёрское отделение. Но не игрового, а документального кино. По большому счёту кинематограф нельзя делить на игровое, документальное, научно-популярное или анимационное кино. Есть, конечно, определённая специ­фика, которая их отличает, но конечный итог - зритель. Он не делится на зрителя игровых фильмов и документальных. Просто мы, режиссёры, идём к зрителю разными путями.
А документальное кино на данный момент, может быть, даже гораздо интереснее игрового: в нём настоящая жизнь и настоящие люди. Реальные люди и сама действительность, не допускающие вранья.
- Почему, по-вашему, так много нынче того, что мы называем чернухой?
- Снять фильм о человеке с доброй душой, с устремлениями в светлое будущее очень сложно. Гораздо проще что-нибудь шокирующее, вызывающее.
- Высшим пилотажем в документальном кино что считаете?
- Частную историю преподнести так, чтобы всем было интересно. Чтобы зрители проживали отрезок жизни героя, который ты показываешь, вместе с ним, забывали, что они в зале кинотеатра. Это получается, когда режиссёр идёт от факта к образу, от быта к бытию. И когда о сложном рассказывается просто.
- Что для вас правда в жизни и в кино?
- То же, что для моего великого земляка Василия Шукшина, который считал: «Нравственность есть правда».

Досье

Кинорежиссёр-документалист, сценарист, продюсер Владимир Эвальдович Эйснер окончил режиссёрский факультет ВГИКа. Работал на Восточно-Сибирской студии кинохроники в Иркутске, в 1994 году основал киностудию «Азия-фильм» в Новосибирске. Автор более 40 документальных фильмов, многие из которых стали классикой мирового документального кино. Заслуженный деятель искусств, лауреат Государственной премии РФ. Лауреат престижных мировых кинофестивалей: гран-при «Серебряный дракон» в Кракове за фильм «Жили-были семь Симеонов», «Золотой голубь» в Лейпциге, гран-при в Париже, в Клермон-Ферране (Франция), в Оберхаузене (Германия), в Нионе (Швейцария), призы в Испании и Японии, в России. Член Академии искусств «Ника».

Людмила ОБУХОВСКАЯ.