Десант уходит в прорыв...

10 Январь 2023 1147
Часть донесения о безвозвратных потерях с именами погибших в Коктебеле десантников. Фото с сайта «Память народа».
Часть донесения о безвозвратных потерях с именами погибших в Коктебеле десантников. Фото с сайта «Память народа».

Строки из песни, написанной несколько десятилетий спустя десантниками Сергеем Яровым и Олегом Гонцовым из группы «Голубые береты» об иной войне - в Афганистане, иных условиях, горы… Но подходят они, несомненно, к любым десантам (и необязательно, чтобы приказ выполняли бойцы специального рода войск), в которые уходили и уходят наши солдаты. «Упрямо лезем вперёд - нас отступать не научили». Строки о людях, жизнями готовых платить во имя Победы. сколько их отдано зимой 1941- 1942-го, когда в Великую Отечественную Красная Армия пыталась помочь сражавшемуся Севастополю и освободить полуостров от фашистов. Тогда было четыре героических и трагических, кровопролитных десанта. Удачный Керченско-Феодосийский, позволивший пусть на недели-месяцы принести свободу этим городам, Евпаторийский, подаривший свободу на несколько дней некоторым улицам города, Коктебельский и Судакский, просто геройские… О первом, предновогоднем подарке крымчанам и стране, совершённом воинами Закавказского (Кавказского, Крымского, командующий Дмитрий Козлов, начштаба Фёдор Толбухин) фронта, мы рассказывали в конце минувшего года, о других вспомним теперь.

Коктебель. Добровольцы

По хронологии этот десант, призванный отвлечь врага от Севастополя, наступлений в Керчи и Феодосии, считается вторым осуществлённым. Первая высадка на Керченском полуострове бойцов 51-й армии Владимира Львова при поддержке Черноморского флота Филиппа Октябрьского, Азовской военной флотилии Сергея Горшкова и Керченской военно-морской базы Александра Фролова началась 26 декабря, вторая в Феодосии, бойцов 44-й армии Алексея Первушина, была 29 декаб­ря 1941-го. Коктебельский тоже 29-го, но на несколько часов раньше - десантники в Феодосию шли на кораблях, заметно, а эти внезапно появились у побережья, высаживаясь в надувные шлюпки с подводной лодки Д-5 «Спартаковец», о том осталась запись в бортовом журнале «3 часа 30 минут. Десантная группа наверх с оружием».

Десантная группа, по разным данным - 31 человек (точное число высадившихся так и неизвестно), сформирована из добровольцев разведотдела штаба Черноморского флота, перебравшегося из Севастополя в Новороссийск. Как вспоминал один из двоих десантников, дошедших до победы: «Выжить никто из нас тогда особо не надеялся, но очень уж хотелось помочь братишкам в Севастополе». Глобальная цель всех десантов той зимы - поддержка сражающегося Севастополя, чтобы совместными силами потом освободить полуостров, малая цель именно этого отвлекающего - связать боем фашистский гарнизон в посёлке и не дать им выдвинуться на разгром десанта в Феодосии. Одновременно с Коктебельским должен был быть десант и в посёлок Сарыголь (находился неподалёку от нынешнего Узлового), но сильные шторм, мороз и отсутствие транспорта для переброски из Новороссийска этой группы - не позволили осуществить план.

Но имена…

Мы и сейчас точно не знаем имена всех героев, что понимали о своих шагах в Вечность, но не могли иначе, ведь была Родина, приказ. Лишь двоих, дошагавших до победы участников того десанта, после войны удалось отыскать ученикам Василия Архипченко из Коктебельской школы. Григорий Грубый и Михаил Липай, конечно, называли имена товарищей, но что-то забылось за давностью, что-то было не полностью известно. И на памятнике, что с 1975-го на Коктебельском побережье, просто мужественные лица четырёх мужчин. До разрушения штормом, с 1958-го по 1967-й был там иной мемориал: «Коктебель в декабре./ Только снега мельканье./ Только трое десантников,/ Вросшие в камень./ Только три моряка,/ Обречённо и гордо,/ Смотрят в страшный декабрь/ Сорок первого года». Так описывала его фронтовик Юлия Друнина, а часто бывавший на фронтах в составе литбригад Михаил Зенкевич писал: «Корабль родной покинули/ Вы ночью в шторм такой,/ Но имена все сгинули/ Под пеною морской…». В документах Центрального архива Министерства обороны страны сохранилось донесение о безвозвратных потерях развед­отдела штаба Черноморского флота, в графе «где и когда выбыл» указано «Пропал без вести 30 декабря 1941-го в районе Коктебеля». И некоторые имена, оставшиеся для истории. Григорий Лысенко, 1918 года; Григорий Лютый, 1921-го; Алексей Расторгуев, 1919-го; Сергей Юшин 1919-го; Виктор Паршин, 1921-го; Фёдор Завалишин, 1919-го; Израиль Осетинский, 1920-го; Иван Лещенко, 1916-го; Виктор Савельев, 1917-го; Яков Дороган, 1915-го; Константин Скрыжнев, 1900-го; Павел Козлов, 1907-го; Василий Мухин,
1921-го; Алексей Комаров, 1920-го; Николай Приходькин, 1920-го. Имена 22-летних Николая Кривошеина и Ивана Бессажного, 23-летнего Якова Шевченко вычеркнуты, «внесены ошибочно». Ещё одно имя, которого нет в списке, назвала неравнодушная читательница Ольга - Григорий Иванов. Старшему из десантников 41, младшему - 20. Скорее всего, это не все герои, что в пятибалльный шторм и сильный ветер пытались на надувных шлюпках добраться до берега от места всплытия подлодки - вплавь было бы вообще нереально. Выжившие вспоминали, что одна шлюпка сразу перевернулась и кто-то из товарищей погиб в миг. Остальные (по разным данным 21 или 29 человек) смогли под вражеским обстрелом прорваться к Коктебелю и вступить в бой. Часть пробивалась в центр, часть на окраину, чтобы сдерживать врага, если попытается прорваться. Большинство парней погибло в последние дни старого года и первые часы - нового, лишь немногим, раненым, удалось к вечеру 1 января соединиться с товарищами, что дошли к посёлку из Феодосии. Но приказ был выполнен.

И появились братские могилы на побережье, на Холме Славы - там и одиночная: 10 лет назад перезахоронили красноармейца, чьи останки вымыли дожди со склона горы Татарка. Он тоже остался неизвестным, лишь ботинок, каска, перочинный нож и пуговицы со звездой сохранились рядом, и когда погиб неизвестно - в десанте, чуть позже в боях с наступающим врагом или при освобождении в 1944-м. «Они были обречены», вспоминала спустя 4 года после Коктебельского десанта Мария Заболоцкая-Волошина, вдова и хранительница музея поэта Максимилиана Волошина, чей дом был тогда единственным сохранившимся на побережье. «Эти мальчики метались тут, некуда им было деться». Она называла их мальчиками, наверное, так казалось женщине, что была раза в два старше большинства десантников. «Мальчики, мальчишки, в тапочках, кофтах, с гранатами одними. Из Анапы, Новороссийска, лет по 17. «Тётенька, бабушка, а немцев здесь нет?». Человек 11 здесь жило, потом подошли из Феодосии, человек 20, наверное. Немцы из миномётов стреляли из Отуз (Щебетовка), а через 8 дней вернулись… Эти все мальчики были убиты…». И вспоминала потом, как появилась братская могила между пляжами Литфонда и пансионата. «Когда десант разбили, Анчуточка (подруга Анна Кораго. - Ред.) выходила. Они лежали… Их собрали, не закапывали… Похоронили уже при немцах.. я их не хоронила, убитыми не видела. Говорили, тут 19 человек было зарыто, могила была братская. Я таскала камни, чтобы это место отметить»…

И памятью обо всех «мальчиках», что погибли в Коктебельском десанте, обо всех героях той зимы 1941-1942-го, есть в посёлке улица Десантников. Пусть погода не помогает, пусть не хватает средств, оружия, но есть приказ, есть Родина, есть те, кто ждёт твоей помощи и защиты. «Упрямо лезем вперёд - нас отступать не научили». Десант уходит в прорыв. О тех, кто прорывался в Евпаторию и Судак в январе 1942-го - в завтрашнем номере «Крымской правды».

Наталья БОЯРИНЦЕВА.