Пётр Мамонов. Жизнь прожил - не поле перешёл

Одна из ярчайших экранных работ роль, которую Пётр Николаевич считал промыслом Божиим, - образ православного отшельника в фильме Павла Лунгина «Остров». Признавался, что она стала самой важной не только в кино, но и в жизни, которая долгие годы шла под диктатом бунтарского духа в мыслях и поступках, позже отвергнутых его просветлившимся сознанием.

 Не постеснялся в одной из наших бесед признаться, что ходил по лезвию ножа - между столбовой дорогой и пропастью: 

- Как многие, рано вкусив успех, кривлялся, пил, гулял, травкой баловался. Пока не понял, что всё это - по бесовскому наущению. Разозлился на свою слабость, решился на крутую перемену всего образа жизни, и ощутил Божью помощь. Только с ней сам себя и бесов одолел, и в награду такую роль получил, в которой испытал чувство, не всем доступное: восторг от прикосновения к Божественной длани. «Остров» стал для меня не просто фильмом - открытием Божественной силы в себе. Пришло понимание, что есть образ и подобие Создателя. Без этого не сыграть бы правдоподобно одну из ключевых неимоверно сложную сцену изгнания бесов, мучивших душу человека, осквернявших её. Пришло тогда понимание, что истинное счастье - это когда ты можешь что-то почти неодолимое преодолеть. Свои слабости прежде всего. Силу Божественную в себе почувствуешь - и никакие трудности уже не страшны, как орешки их щёлкаешь.

Как оказалось, самым трудным для ставшего на путь истинный было преодоление низменных желаний.

- Надо было забыть о своих «хотелках». К Богу собрался - курить брось, пить брось, о загулах забудь. То есть, перебори себя. А это, скажу я вам, - работёнка! Господь, повернув к себе, не позволил дьяволу вновь помыслами моими овладеть. И почувствовал я то, что словами не передать и ни с чем не сравнить. Единение с Богом только испытать можно. Мне Господь это даровал. Не за заслуги, а как аванс.

Поменялся сам, изменился для него и весь мир.

- Все люди вокруг стали хорошими, перестал их осуждать, увидел в каждом достоинство. И после этого скорби ушли, ушли печали. Пришло понимание, что гневаться и раздражаться - значит, наказывать себя самого за чужие глупости и прегрешения: терять покой души. А без покоя душевного истинного счастья не достичь.

 Не могла не спросить, как такие перемены, повлиявшие на новый душевный настрой, сочетались с продолжающимся лицедейством, рок-музыкой, и как к его профессии духовник относится?

- Исповедник мой, отец Владимир, ко всему, чем занимаюсь профессионально, относится, как к честной работе. Считая главным не что человек делает, а как и для чего - что он в своё земное поприще вкладывает. Ножом можно резать хлеб, а можно - человека. Рок-музыкой можно подвигнуть человека на любовь и радость, а псевдоправославием - утопить в мракобесии. Перед каждым выступлением не обращаюсь за благословением, но молюсь: «Дай мне, Господи, совершить работу свою во славу твою и людям на утешение». Стремлюсь соединиться с теми, кто в зале, в любви, считая, что только тогда благое делаю. Душу свою на сцене раскрываю. Не обольщаясь, что искусство всех меняет, но веря, что оно, если исповедальное, помогает жить, раскрывать себя и совершенствоваться. Не был бы уверен, что роли, концерты, встречи со мной настраивают на раздумья, и к истине ведут, занялся бы чем-то другим. Может, в монастырь бы ушёл.

Пётр Николаевич не скрывал, но без нужды и не подчёркивал, что, соглашаясь на роль, руководствуется, прежде всего, духовными критериями, а потом уже интересом к образу. 

- Берусь только с целью, что у Пушкина: «И чувства добрые я лирой пробуждал», и за самые маленькие деньги сниматься буду, коли она «в яблочко». Но нынче таких ролей - раз, два, и обчёлся. Фильмов с ними годами ждать приходится. Когда-никогда - дождёшься. Как, скажем, одного из моих любимых - «Иерей-сан. Исповедь самурая», где роль играю небольшую, но с огромным удовольствием и смыслом: есть, над чем всплакнуть, над чем задуматься. Кстати, сыгравший в нём роль отца Николая голливудский актёр японского происхождения Кэрри-Хироюки Тагава признался: «Играя священника, многое переосмыслил в своей жизни. Ведь всю жизнь играл плохих ребят, хотя и занимался духовными практиками. А теперь произошла трансформация воина в священника». И принял православие. Вот оно - искусство, каким оно и должно быть: возвышающим, уводящим от низостей. 

Когда речь зашла о самой необходимой в его жизни книге, Пётр Николаевич не задумываясь назвал наставления христианского писателя-аскета преподобного исповедника Исаака Сирина Ниневийского «Слова подвижнические».

- Это - мой учебник жизни. Из него в душу вошли слова: «Древо жизни есть любовь Божия». И понимание, что жизнь земная, все наши мысли, помыслы, поступки - всё покрыто Божественной любовью. В молитве, с которой жить надлежит, - «Господи, помилуй!» - не только мольба о прощении прегрешений вольных или невольных, но вера, надежда, и любовь наша к Господу и его к нам.

Как-то при мне один из зрителей после концерта поинтересовался мнением Петра Николаевича, может ли надеяться на спасение тот, кто верит в Бога, а в церковь не ходит? Судя по реакции вопрошавшего, убедил:

- Господь на своей крови создал земную Церковь. Поэтому, как говорили древние святые, кому церковь не мать, тому Бог не отец. Будет ли спасён не посещающий Дом Божий, не нам решать - Господу. Но надо помнить, что Церковь - не посредник между Богом и каждым из нас, как некоторые думают. Это дом Господа, в котором живёт одна из его ипостасей - Дух святой. Истинно верующий там ощущает его. Ко мне в храме приходят ответы на наиважнейшие вопросы. И к вам придут, если обратитесь к Отцу нашему с чистыми помыслами.

Для своей книги афоризмов он выбрал довольно странное название - «Закорючки». Как оказалось, продиктовано это не изысками в определении жанра. 

- Я по жизни - ученик: мир воспринимаю, как христианин, по-детски. И заметки с размышлениями, что есть быт, а что - бытие, выводил на бумаге, как будто только осваивал письмо. И воспринимать их надо не дневниковыми записями, не полноценными стихами в прозе, а просто закорючками, которые кому надо - разберёт. 

Он учил видеть отражение небосвода в ворохе жёлтых осенних листьев, осмысливать вечное и бесконечное, чтобы достойно пройти юдоль земную. Предупреждал: «Не надо обольщаться, что после смерти от нас один прах останется. Все крупные учёные - верую-
щие. Мои знакомые врачи, имеющие дело с жизнью и смертью, - веруют». Возносил хвалу Всевышнему: «Я смотрю на дорогу. Там всего понемногу. Слава Господу Богу». И, сойдя с земного круга, остался с нами песнями, ролями и мыслями.