Марина Кудимова: «Поэзия есть Бог в святых мечтах земли»

8 Март 2020 2228

Много лет читая стихи, прозу и публицистику Марины Кудимовой, не перестаю восхищаться широтой взглядов, эрудицией автора, не похожими ни на чьи слог и стиль, из которых складывается индивидуальный авторский язык. Их хочется перечитывать - вникнуть в суть не всегда легко и просто. Как оказалось, даже и для такого мэтра, как Евгений Евтушенко, признавшегося в своей антологии «Десять веков русской поэзии»: «Кудимову читать - как собственный мозг перепахивать. Это стихи не для чтения, а для вчитывания». И вот ещё одно его признание: «Сейчас я знаю в поэзии два имени - Иосиф Бродский и одна девчонка из Тамбова». Появление повзрослевшей «девчонки из Тамбова» на международном литературном фестивале «Волошинский сентябрь» стало подарком для всех его участников. На её мастер-классы собирались и молодые, и маститые поэты и прозаики, которым тоже хотелось послушать «разборы полётов». А это также увлекательно, как чтение её произведений. Выдалось у нас с ней время и с глазу на глаз поговорить.

 - Марина Владимировна, Евгений Евтушенко сыграл какую-то роль в вашей творческой жизни?
- Сыграл, и очень серьёзную. Я тогда жила в Тамбове, было мне чуть больше двадцати, обращаться к мэтрам и не помышляла. Мой товарищ, замечательный поэт, к сожалению, покойный Ян Гольцман каким-то образом умудрился сунуть в руки Евтушенко, гулявшего по Переделкино, пачку моих стихов. Можете себе представить, какой неожиданностью стало для меня письмо Евгения Александровича на пяти страницах! С какими-то совершенно невероятными авансами. Я теперь понимаю, что у него был удивительный, феноменальный слух на стихи. Я ведь тогда только пробовала перо, «разминала мускулатуру». С того времени мы подружились на сорок лет.
- Евтушенко был тогда на пике славы?
- Да, но я считаю, что слава при жизни ничего не оставляет за гранью жизни. Эта исчерпанность меня всегда напрягала. О Евтушенко ли идёт речь или о других.
- Разве слава Евтушенко, Ахмадулиной, Вознесенского пропала? Их ведь читают.
- Люди старшего поколения, которые воспитывались на их стихах.
- А Пастернака, Высоцкого?
- Это совсем другое. Прижизненной славы в нашем понимании у Пастернака не было. После гибели Маяковского Сталин Пастернака тянул на первого поэта. Но Пастернак был слишком культурен, для того чтобы на это согласиться. И он каким-то образом настолько умно и хитро себя повёл, что избежал этого. Слава его началась пос­ле скандала с романом «Доктор Живаго». А до этого он был известен очень узкому кругу людей в России и в Грузии. Высоцкому выпало совпасть с расцветом магнитофонной культуры, но это тоже сыграло, на мой взгляд, довольно злую шутку: поэт выбрал всё при жизни.
- Слушая каждый год молодых поэтов на «Волошинском сентябре», частенько сдерживаюсь, чтобы не поинтересоваться - читали ли они великих? Рифмуют многие мастерски, оригинально, но такое впечатление, что пытаются неуклюже «ношеное» перелицевать - чужие мысли и чувства.
 - Можете даже не спрашивать - не читали. Большинство. Поэтому и мыслей своих нет. У Германа Гессе есть замечательное эссе о чтении, где он говорит, что девяносто процентов из написанного взял из книг. Что значит взял? Списал что ли? Нет, конечно. Чтение - это колоссальный повод для развития собственного мышления. Читаешь книгу, и возникает поток собственных мыслей, воображение включается, и начинается твоя работа. Сегодня этого нет. Но есть другое: стихописание стало видом общения. Никакого иного повода для общения у нынешнего очень одинокого виртуального поколения нет. Это трагедия. Все литературные фестивали, в том числе и Волошинский, для пытающихся писать - возможность развиртуализироваться, как они говорят. Я им сочувствую.
- Но у большинства ещё ничего толкового не написавших столько амбиций…
- Шкала сравнений у каждого своя и зависит от начитанности. Молодые поэты читают только друг друга, стало быть, и сравниваются с себе подобными. Потеряны два звена с очень похожими названиями: школа и шкала - планки, без которых не может быть самооценки. Согласна с Германом Гессе: «Писатель это особый вид читателя». В наш век уповать на самобытность глупо. Высочайший уровень образования и постижения прочитанного - только из этого ты можешь родиться как самобытная единица. Иначе будешь писать, подражая кому-то, даже не подозревая об этом. ЕГ, то есть Болонская система, уничтожила литературу как предмет. Оставила - как дисциплину. Если литература, русский язык из предметов становятся дисциплинами, считайте, что их нет. Что мы и наблюдаем: абсолютная всеобщая безграмотность.
В буквальном смысле.
- К тому же чтение уже воспринимается не как лучшее учение, а как обязаловка.
- Привычка читать рождается в семье. Для нашего поколения это был приоритет. На кого бы ни учился. В компаниях обсуждали прочитанное. Не читал Ремарка или Апдайка - засмеют. Самое приятное воспоминание из детства: твоя голова на плече мамы, папы или дедушки, бабушки, которые тебе читают сказку. Теперь это разрушено образом жизни, уходит как великая традиция русской семьи. Ребёнка надо приучить читать, объяснить, почему это хорошо и зачем это надо. Поскольку Россия логоцентрична и литературоцентрична, объединяющую роль играет литература. Не политика, не идеология. Рушится литература - за ней и всё остальное. Но люди изголодались по чтению, по книге и по общению на этом уровне, устали от разговоров, кто что купил и куда съездил. Поэтому в Москве очень состоятельные люди поколения 30-35 летних, которые работают в банках, крупных компаниях приезжают на дорогих машинах в читательские клубы - это самая популярная сейчас форма общения.
- Но это маленькая группка…
- Ничего подобного. Читательские клубы становятся всё популярнее. И помещений уже не хватает: люди валом валят, хотят знать, что происходит в литературе. Они сами не могут сориентироваться, что стоит прочитать, а времени на пустое чтение нет. Нужен навигатор и в этом, а не только в машине - куда ехать.
- Эти люди могут купить книгу за полторы-две тысячи. Но большинству-то не по карману.
- Верно, но это уже другой вопрос. Если бы это зависело от меня, я каждую школу заполнила бы ридерами, они сейчас недорогие. И дети читали бы электронные книги с определённым набором произведений. Не согласна с теми, кто говорит, что бумажную, пахнущую типографской крас­кой книгу ничто не заменит. Легко! Время диктует, меняет представления, привычки. Никуда не денешься - надо идти с ним в ногу. И не надо бояться работать на культуру. Большинство людей состоятельных полагает, что она недоходна. Это полная ерунда. Во всём мире книгоиздание, издание газет и журналов - высокодоходный бизнес. Этому люди учатся и достигают успеха.
- Не могу не спросить у искушенного в этом человека: поэзия - благодать? Или дар, или испытание?
- Согласна с Жуковским: «Поэзия есть Бог в святых мечтах земли». Это, безусловно, и некое откровение, за которое ты несёшь личную ответственность. Ни Бог, ни царь и не герой тебе не помогут написать хорошие стихи. Это выражение себя и познание себя. Человек пишущий познаёт себя в процессе письма и передаёт свои знания, что в большинстве своём благотворно. Мир нуждается в гармонизации всегда. Ничто, как поэзия этому не способствует. Мир - страшное сокрушительное начало. Имею в виду мир земной, человеческий. Поэзия это всегда взгляд в небеса. И это попытка очищения себя и через себя других. В ряде случаев это удаётся. Главное - понимать, что хочешь явить миру. Не каждый день находится повод сказать что-то важное. Как говорила великая англоязычная поэтесса Эмили Дикинсон: «Стихи - это праздник не каждого дня». Истинно так.

Досье

Поэт, прозаик, публицист, переводчик, член Союза писателей СССР с 1988 года, Марина Владимировна Кудимова родилась в Тамбове. Окончила Тамбовский педагогический институт. Автор стихотворных сборников «Перечень причин», «Чуть что», «Область», «Арысь-поле», «Черёд», «Целый Божий день». Живёт в Москве. Собрала больше миллиона подписей за возвращение исконного названия Сергиев Посад подмосковному Загорску - городу с 600-летней историей, основанному преподобным Сергием Радонежским. Лауреат многочисленных литературных премий, среди которых - имени Антона Дельвига, Владимира Мая­ковского, Ивана Бунина. В 2018 году в Коктебеле ей была вручена международная Волошинская премия за книгу стихотворений «Держидерево».

Людмила ОБУХОВСКАЯ.