Саша, Миша, Паша

Подпольщица

Переулок по обе стороны улицы имени Валериана Куйбышева, сорок лет назад его, Огородный, переименовали в честь Семёна Бокуна, которому в тот год исполнилось бы 87. А в войну, когда погиб, ответственному секретарю Симферопольского подпольного горкома было лишь 45. Семья жила в доме 68, на улице Куйбышева. Сапожник на обувной фабрике, на фронт не мобилизовали по здоровью, да и приказ получен - держать оперативную связь с руководителями появлявшихся в городе подпольных групп. Мастеру, бравшему заказы и на дом, это было несложно, прикрытие надёжное. Да и фашисты прознали, что сапожник отличный, приносили обувь. Порой, расслабившись, уверенные, что «старик не понимает», обсуждали дела. Семён Филиппович немного понимал, а уж дети его - 15-летний Ваня и 12-летняя Саша - хорошо в школе до войны учили немецкий и памятью отменной обладали. Крутились рядом, помогая отцу, помогали и подпольщикам, партизанам сведения собирать. Брат с сестрой забирали в тайниках литературу, мины, а их мама, Мария Михайловна, тайком передавала в партизанский лес; ещё девочка дежурила у дома, когда к отцу приходили «заказчики»-связные. У семьи очень личный счёт к врагу - старшую дочь Марусю угнали на работы в Германию, а Ивана, вступившегося за сестру, сильно избили.

Юная Александра, родившая­ся в 1930-м, «гуляя» по городу, проверяла «почтовые ящики», тайники, в которых подпольщики оставляли шифровки-разведданные; передавала задания подпольного горкома (его руководитель Иван Козлов одно время жил в их доме) командиру групп и информацию связным партизан (в доме был явочный пункт Северного соединения); распространяла листовки, в том числе с доброй вестью о нашем штурме на Перекопе и Керченско-Эльтигенском десанте. Весной 1944-го, когда стало понятно, что кто-то из предателей планомерно выдаёт подпольщиков. Семён, Мария, Иван и Александра Бокуны должны были уйти в лес к партизанам. Не успели. Их долго, но безуспешно пытали фашисты, потом расстреляли в Дубках. Позже останки перезахоронили на воинском мемориа­ле на улице Старозенитной, в Симферополе.

Партизан

Миша Азиков родился в 1928-м в деревушке Теренаир (Глубокое), под Симферополем, когда началась война, парню было 12 лет. О его отце Николае, увы, ничего не знаем, быть может, тоже воевал в партизанском отряде, как и мама, Мария Корнеевна, а может, на фронте был, похоронку уже семья получила. Выживали в оккупации, как могли, помогали партизанам, а когда стало совсем невмоготу, отправились к ним под защиту, гражданские лагеря при отрядах создавались из жителей окрестных деревень. Не мог быть в стороне и Миша, стал партизанским разведчиком, юркий, быстрый. Служил в 19-м партизанском отряде (командир Яков Сакович, комиссар Апполинарий Кущенко) 1-й бригады (Фёдора Федоренко) Северного соединения. Последние в его жизни бои, 16 ноября 1943-го, урочище Колан-Баир, шестичасовое сражение народных мстителей, сумевших сдержать вражеский натиск, не пропустить фашис­тов в лес, к гражданскому лагерю; наши потери - 9 убитых и 12 раненых. 27 ноября - ответный партизанский удар, ночной налёт на фашистский гарнизон в деревнях Чавке (Перевальное) и Шумхай (Заречное), разгромлен вражеский штаб, склады; наши потери - 13 погибших и 27 раненых.

В каком из них ранен Миша - не знаем, но его смогли вывезти в госпиталь, станица Крымская Краснодарского края. Бесстрашные лётчики на небольших самолётах У-2, Р-5, Ли-2 совершали посадки на Иваненковском аэродроме, на Долгоруковской яйле, привозя боеприпасы, почту, забирая раненых. Но раны у Михаила Азикова были серьёзные, воспаление началось, как ни пытались, не спасли врачи эвакогоспиталя 4548. «24 декабря 1943-го умер от ран, сквозное ранение правого бедра с повреждением кости, анаэробная инфекция» - запись в донесении о безвозвратных потерях. Похоронен на госпитальном кладбище станицы Крымской, могила №44. Позже перезахоронен в братскую могилу уже города Крымск, Михаил - один из захороненных там 6312 известных бойцов, двое - неизвестных.

Разведчик

Песня Александра Першко-Балева словно о Паше Ларишкине, рождённом то ли в 1928-м, то ли в 1929-м. «Пятнадцать лет - не призывной,/ Но только не для диверсанта,/ … Взлетали в небо поезда,/ Мосты, штабы, авиабазы./ Он проходил везде и там,/ Где взрослый не пройдёт ни разу./ И этот щупленький пацан,/ Давал врагу такого «джазу»./ Ох, как же мстил он за отца,/ Вот этот щупленький пацан….» Пашин псевдоним в разведке - «Володя». Он родом из Одессы, папа Сергей погиб в начале вой­ны, а мальчику и маме удалось эвакуироваться в Сочи, вместе с госпиталем, в котором работала женщина. Павел помогал при госпитале, но всё рвался на фронт. В 1943-м познакомился с Иваном Ванеевым, офицером разведки, который помог смышлёному парнишке стать воспитанником разведшколы, а потом стал Павел первым в стране подростком-парашютис­том - в составе диверсионной разведгруппы его и Ивана Петровича («дядю Васю») забросили в Крым, разведчики агентурного центра разведотдела штаба Отдельной Приморской армии. Иван Петрович родом из Нижнего Новгорода, в 1904-м родился, старший лейтенант, воевавший с первых дней войны. Их никто не знал в Крыму, просто появились однажды беженцы-работяги, отец с сыном, ходили по деревням и городам, чинили разное у жителей, за пропитание, а мальчик ещё и чистильщиком обуви был классным. Это умение и помогло ему выполнить задание, разведать укрытие так мешавших нашим самолётам вражеских зениток в окрестностях станции Сарыголь (Айвазовское): один из фашистов, восхищённый мас­терством чистильщика, проговорился на его наводящий вопрос. Скрытые в нефтяных баках зенитные орудия врага были вскоре уничтожены. И фашистский эшелон с боевой техникой, что только прибыл на станцию Семь Колодезей. И укрепления фашистов на Ак-Монае Павел разведал, и вражеские подразделения под горой Агармыш, и склад с ядом, который фашисты собирались применить против наших бойцов.

В военном архиве сохранились два наградных, подписанных начальником 2-го отделения разведотряда штаба Отдельной Приморской армии майором Иваном Ацеховским. Представления к орденам Оте­чественной войны первой степени на Павла Ларишкина и Ивана Ванеева. «В разведорганы пришёл добровольно. Десятки раз проникал в расположение боевых порядков противника, принося весьма ценные сведения о войсках, технике и оборонительных сооружениях. Будучи незаметным, сам, как малолетний, он видел всё и как опытный разведчик оценивал обстановку. Хитрость, смелость и отвага - отличительные черты юного разведчика». «Во главе разедгруппы работая свыше трёх месяцев в тылу, своими смелыми и решительными дейст­виями, не считаясь с опасностью для жизни, сумел организовать разведку по добыванию ценнейших сведений о войсках противника для командования фронта и насаждения новой агентурной сети. За время пребывания в тылу противника разведгруппа руководимая офицером, установила переброску войск и грузов, вскрыла систему оборонительных сооружений на отдельных участках Крыма, разведала места нахождения складов бое­припасов, систематически минировала дороги на путях отхода противника.  Храбрый, решительный, истинный патриот нашей Родины». Документы подписаны 28 декабря 1943-го, в штабе армии ещё не знали, что уже несколько дней Павел и Иван находятся в тюремной камере гестаповцев - патриотов предал провокатор. «Завтра нас расстреляют. Прощайте, товарищи, я им ничего не сказал. Мама, не горюй. Я ни капельки не боюсь. Володя» - осколком кирпича последняя надпись на стене камеры, выведенная рукой юного героя Паши. 29 декабря разведчиков казнили; приказ о награждении был уже посмертно. И появились позже в Старом Крыму улицы имени Павла Ларишкина и Ивана Ванеева.

Дети и война - непостижимо, страшно, но, увы, так совместимо. Вместе со взрослыми, со всем Советским Сою­зом, дети выстояли в Великой Отечественной. Помним!