Посмотрим в объективное зеркало эпохи

Плач по атомной электростанции

Приходилось ли газете готовить и публиковать материалы против своей воли, собственных убеждений? Да, бывало такое. Хоть и без особого усердия или даже вовсе без него, но занимались журналисты, например, антирелигиозной пропагандой, не будучи убеждёнными атеистами. Надо ведь было соответствовать тому, что «Крымская правда» являлась печатным органом обкома партии.
Антирелигиозная линия зачастую сводилась главным образом к разоблачению сектантских групп различной направленности, в том числе баптистов, адвентистов, трясунов. Не помню, чтобы педалировал эту тему наш многолетний редактор Владимир Бобашинский. Видимо, сказывалось то, что, как позже выяснилось, и он в глубине души был верующим христианином. В постперестроечные годы принял крещение.
Мне приходилось активно освещать строительство перекопских заводов большой химии. Сначала сернокислотного комплекса, который затем вошёл в состав Крымского завода двуокиси титана, потом Крымского содового завода. Репортажам, критическим материалам с этих, как тогда говорилось, строек коммунизма в газете открывалась зелёная улица. Эта тема относилась к числу приоритетных, хотя и у меня, и вообще в редакционном коллективе существовали сомнения относительно необходимости развития химического производства в курортном Крыму. Тем более что наш полуостров не располагает собственным сырьём для производства двуокиси титана, соды, минеральных удобрений, железоокисных пигментов, да и любой другой продукции большой химии.
Деликатной оказалась тема строительства Крымской атомной электростанции. Мне пришлось вести в газете эту тему на этапе, когда начинался монтаж энергетического оборудования, в том числе в реакторном отделении. Работал в полной убеждённости, что станция крайне необходима Крыму. Её проект соответствовал высшим требованиям безопасности с учётом их усиления после трагедии в Чернобыле.
Такого мнения придерживался весь редакционный коллектив. Но набирали популярность некие крикливые представители общественности, которые требовали прекращения сооружения АЭС, по их мнению, во избежание второго Чернобыля, уже на крымской земле. В их громогласных акциях тонули высказывания учёных и практиков о перспективности развития атомной энергетики. В развернувшихся дискуссиях тон задавала крикливая некомпетентность, молчаливое же большинство как бы стояло в стороне. В те годы многих в Крыму прежде всего волновали вопросы собственного выживания, а не энергетическая безопасность полуострова.
В создавшихся условиях нам становилось трудновато отстаивать свою правоту. И наступил момент, когда, являясь поборниками создания атомной станции, мы начали выступать в качестве её противников. Кстати, изменилось видение этой проблемы и областным комитетом партии, который ещё раньше нас из защитника превратился в противника этого проекта. Это же можно сказать и о тогдашнем фактическом главе государства Михаиле Горбачёве. Вначале он высказывался (хотя и не очень энергично, а всё более половинчато) за продолжение стройки, затем согласился перепрофилировать её в исследовательский центр.
С группой общественников мне довелось побывать в Москве, в Академии наук. Хорошо помню состоявшуюся в каком-то кабинете академии беседу с тогдашним директором Курчатовского института, академиком Евгением Велиховым. Он категорически запретил мне записывать разговор с ним на диктофон, но как бы не заметил его включения, когда я дал понять, что наша газета не разделяет бестолковые высказывания противников развития атомной энергетики. Тем не менее чувствовалось, что и он в той ситуации не решался однозначно стать на сторону защитников Крымской АЭС.
По прошествии четверти века всё отчетливее видится истина, что прекращение строительства этого объекта явилось крупнейшей ошибкой. Особенно с учётом того, что атомные электростанции с таким же типом реактора, который готовился для Крыма, сооружаются российскими специалистами в Болгарии, Турции, Иране, где сейсмическая обстановка более сложная, чем на востоке нашего полуострова. Мы бы давно имели достаточное количество элект­роэнергии и соответственно более высокий уровень развития экономики, социальной сферы, благосостояния населения.
Никакого исследовательского центра в Щёлкино, который должен был стать городом атомщиков, на месте АЭС создано не было. Смонтированное оборудование куда-то исчезло, металлоконструкции с многочисленных корпусов разграблены, вырваны «с мясом». Экс-директор элект­ростанции проектной мощностью первого энергоблока 1000 мегаватт, которая оказалась заброшенной, Танский, по слухам, давно живёт в Англии.

Иван ДЬЯКОВ.
(Окончание следует).