Художник и фотограф

Друзья детства

Они родились с разницей в два года - Эммануил Маркович 26 июля 1912-го, Леонид Исаакович - 17 октября 1914 года, первый - в Симферополе, второй - в Херсоне. От мам унаследовали доброту, искренность, от отцов - любовь к жизни и профессии. У Эммануила Грабовецкого отец был художником: именно он в домашней мастерской изготовил гравюры на камнях, с помощью которых 100 лет назад печатали дензнаки Крымского правительства, а на гербе купюр в 10 и 25 рублей зашифровал свои инициалы в виде перепонок на лапах орла. У Леонида Яблонского отец - фотограф: сколько семей в Херсоне и Симферополе хранят сделанные им снимки, чинные, студийные, и просто уличные, случайные - на память; а в нынешнем Русском драмтеатре сохранили фотопортреты актёров начала двадцатых годов прошлого века. С малых лет мальчикам пришлось бороться - с болезнями. Маленький Лёня, поранив ногу, получил заражение крови, перешедшее в туберкулёз позвоночника.
В Крыму за него родители и врачи боролись 4 года: спасли, но всю жизнь наш коллега носил кожаный корсет. Эмму болезнь свалила подростком - пришлось отказаться от учёбы в студии Николая Самокиша. Но забота родных, прежде всего отца (мама рано умерла) и любовь к рисованию победили: через много лет нашего коллегу, не имевшего спецобразования, приняли в Союз художников СССР. Оба парня любили читать. Сын Леонида Исааковича Марк Яблонский, тоже работавший фотокорреспондентом газеты, увы, ушедший из жизни в январе этого года, вспоминал, что отец очень любил творчество Михаила Лермонтова. «Когда папа родился, исполнилось 100 лет со дня рождения поэта. Помню, в детстве усаживал меня на колени и читал «Мцыри». Когда я поступал на филфак, как раз попался билет по этой поэме, и только благодаря папиному увлечению поступил». Дочь Эммануила Марковича Виктория Жукова вспоминает, что отец особенно полюбил читать во время болезни: «Погружался в книгу с головой, представляя себя ловким, смелым героем, это помогло выздороветь.
А чтобы стать таким, серьёзно занялся спортом».
С Лёней Эмму познакомил младший брат Миша - они были одногодки, вместе учились. В семье Грабовецких сохранился снимок, сделанный 11 октября 1941-го во дворе на улице Карла Маркса, 6, где находилась редакция «Красного Крыма»: Леонид и Михаил, который тоже стал художником. Последнее фото перед оккупацией Симферополя. Наверное, снимал кто-то из других фотокорреспондентов - Эммануил Бендицкий или Исай Блох - они оба погибнут при обороне Крыма. Леонид Яблонский в форме старшего лейтенанта созданной на полуострове 51-й армии, Михаил Грабовецкий в форме мичмана ВМФ - грезил морем. В архиве газеты нашли фото шоферов-любителей Симферопольского автомотоклуба, один подписан как курсант Грабовецкий - парень тоже в тельняшке. Правда, родные Михаила и Эммануила не уверены, что это он - ведь в семье только одно фото младшего сына сохранилось, то - с Леонидом Яблонским. На фронт, по их словам, парня не взяли из-за хромоты, больше ничего неизвестно: родные уверены, что погиб в декабре 1941-го во рву на Феодосийском шоссе, где фашисты расстреливали евреев. Точно известно, что среди казнённых были отец Эммануила Марковича, дядя, двоюродная сестра. На том последнем фото Леонид Яблонский позже напишет: «Никогда в жизни я не забуду моего лучшего друга, моего любимого Мишеньку. Где он и что с ним, известно лишь одному Господу Богу».

Фронтовые дороги

Перед войной Леонид Яблонский уже начал сотрудничать с «Красным Крымом», куда перешёл из газеты железнодорожников «Сталинский путь». Эммануил Грабовецкий после армии сотрудничал с газетой «Крымский комсомолец». Когда началась Великая Отечественная, ушёл на фронт первым: в танковый эскадрон 71-го кавполка переброшенной в Крым 48-й дивизии. Трое суток она удерживала Ишуньские позиции, затем отступление. «Благодаря моему замечательному водителю Волгину (он погиб в партизанах), - вспоминал командир танка Эммануил Грабовецкий, - остался один наш танк. Бой под Алуштой сложился не в нашу пользу. Танк уже не мог поворачиваться, мы его спустили в овраг и сожгли, чтобы не достался врагу. Из деревни Кучук-Узень (Малореченское) начали отход на гору Демерджи». Стал пулемётчиком и политруком группы 1-го отряда комполка Басана Городовикова. Уже в отряде узнал о фашистских казнях на Феодосийском шоссе, почувствовал, что и его родных, увы, постигла эта участь. И мстил врагу за них, за Родину.
«Во время пребывания в партизанском отряде проявил себя как мужественный храбрый боец. Участвовал во всех групповых операциях, вместе с группой уничтожил 21 автомашину, 183 гитлеровца, взорвал 2 моста. Во всех боях как пулемётчик, презирая смерть, всегда был впереди». Эти строки из представления Эммануила Грабовецкого к ордену Красного Знамени - один из первых крымских партизан, получивших награду. После болезни зимой 1942-го эвакуирован на Кавказ, там из госпиталя художник пришёл в редакцию «Красного Крыма», чтобы позже вместе с редактором Евгением Степановым и печатником Сергеем (Севой) Лаганбашевым вернуться на полуостров. С партизаном Александром Стогнием выпускали листовки и газету «За Советский Крым». Эммануил Маркович, награждённый также медалью «Партизану Отечественной войны», стал комиссаром 21-го отряда, «с которым провёл ряд налётов на гарнизоны противника». Ранен, об освобождении Симферополя узнал в госпитале, там художника и оставили служить дальше. После войны начал работать в газетах, сначала «Боевая слава», затем долгие годы «Красный Крым», «Крымская правда» - завотделом иллюстрации.
В «Красный Крым» после освобождения полуострова вернулся и Леонид Яблонский, прошедший с 51-й армией фронтовыми дорогами в Крыму, на Кубани, в Ростове, Сталинграде, на Донбассе, вновь в Крыму. Он добровольцем ушёл на фронт - не призвали из-за болезни; стал корреспондентом армейской газеты «Сын Отечества». В январе 1942-го в Керчи снимал страшные кадры в Багеровском рву, где фашисты расстреляли 7 тысяч мирных граждан. Узнал, что таких рвов на полуострове много и многих его симферопольских знакомых, в том числе и семью друзей Грабовецких, казнили. К счастью, родные Леонида Исааковича эвакуировались, иначе их ждала бы та же участь. Снимок с казнённой маленькой девочкой в том рву стал, как рассказывал сын фотокорреспондента, «доказательством в пользу открытия второго фронта во время конференции глав государств-антифашистов в Тегеране в 1943-м го ду и одним из доказательств, представленных СССР на Нюрнбергском процессе». Наш коллега первым рассказал о подпольщиках «Молодой гвардии» из Краснодона, первым сделал репортаж о героях и трагедии Аджимушкайских каменоломен. Где-то там, в одном из шурфов каменоломен, в мае 1942-го Леонид Яблонский, тщательно упаковав, спрятал рулончики фотоплёнки с фотографиями бойцов 51-й армии первого крымского периода. Сразу после освобождения начать поиск не смог, потом фотокорреспондента по ложному обвинению репрессировали, а когда полностью реабилитировали, найти плёнки не удалось.
Эммануила Грабовецкого представили к ордену Красного Знамени в октябре 1942-го, ровно через год орденом Красной Звезды награждён Леонид Яблонский: «Капитан административной службы более 2 лет работает фотокорреспондентом газеты «Сын Отечества». Отлично выполняет все поручения редакции, проявляя при этом мужество (несколько раз ранен, контужен.- Ред.), инициативу и оперативность. За время работы в редакции на поле боя заснял сотни героев и отличников боёв, героических эпизодов во время борьбы за Сталинград, Ростов, Донбасс. Во время боёв за Мелитополь под огнём противника вёл съёмку уличных боёв». «Он, говоря по-фронтовому, к работе подходил, как снайпер, целился, чтобы «попасть» наверняка, - вспоминал редактор нашей газеты Владимир Бобашинский. - Пожалуй, мало кто из военных корреспондентов так снимал жизнь солдата! Он любил защитника Родины, поскольку сам был настоящим сыном Отечества - одним из рабочих войны». Награждённый медалью «За оборону Сталинграда» Леонид Яблонский стал единственным из крымских фотокорреспондентов, допущенных на встречу «большой тройки» Иосифа Сталина, Уинстона Черчилля, Франклина Рузвельта в Ялте в феврале 1944-го.

Мирные тревоги

После войны Леонид Яблонский, продолжая сотрудничество с газетой, стал корреспондентом ТАСС по Крыму.
В 1951-м арестован по ложному обвинению «в пропаганде свержения власти и подготовке терактов». Почти год в тюрьме, часть обвинений сняли, но приговор был суров - 8 лет в
ГУЛАГе. Отсидел 4: трудно представить, чего стоило это ему, мучавшемуся от последствий фронтовой контузии, болей в позвоночнике, ведь сначала даже корсет не дали взять. О помиловании не просил, считая, что «это признать вину». Просили родители, друзья, но тщетно. Лишь после смерти Сталина приговор отменили, фотокорреспондента полностью реабилитировали. Марк Яблонский вспоминал, что отец о годах заключения рассказал лишь однажды: «Умирая, говорил, как в лагере «боролись» с избытком заключённых. Когда их в бараке скапливалось слишком много, всех выводили на лёд озера и держали под охраной несколько суток без еды. Те, кто замерзал, оставались на льду, - по весне он ломался, тела тонули в озере».
Увы, доставалось фотокорреспонденту и после возвращения: нигде не брали на работу, помог бывший партизанский командир Михаил Македонский, директор совхоза «Коктебель», заказав несколько десятков снимков на любую тему, добился их публикации. Благодаря Эммануилу Грабовецкому появились они вновь и в «Крымской правде». Кстати, Леонид Исаакович учил Эммануила Марковича искусству фотографии, что очень пригодилось завотделом иллюстраций газеты.
А в шестидесятых Эмма спас Лёне жизнь. Виктория Жукова вспоминает, что возвращались из студии, где была запись ко Дню Победы, «вместе с ними шла русская женщина, которая сильно картавила.
С криками «Бей, жидов!» набросились хулиганы, мужчины оборонялись, но тщедушного Леонида Исааковича сразу повалили, били ногами. Папа сумел схватить зачинщика, дать отпор. Подлецы разбежались, главаря отец доставил в милицию. Подельников тоже нашли. Был суд, перед которым меня осаждали родители бандюг, чтобы уговорила отца забрать заявление. Я ответила, что даже если бы пыталась умолять, он никогда не сделал бы этого. Главарю дали 5 лет. Интересно, что освободившись, он работал водителем троллейбуса, встречаясь с папой, всегда здоровался». Совпадение, но последние годы жизни Леонид Яблонский тоже работал в троллейбусном управлении фотографом, оформителем музея, наверняка и с тем, кто его когда-то бил встречался…
Фотокорреспондента не стало в 1987-м, художник пережил его на 20 лет. В Нетании в Израиле на могиле Эммануила Грабовецкого - копия созданного им крымского памятника «Партизанская шапка», а в Симферополе на улице Горького, где был корпункт ТАСС и редакция «Крымской правды», - мемориальная доска Леониду Яблонскому.
В Бессмертном журналистском батальоне «Крымской правды» их портреты - рядом.