Жили-были два друга

Ваня Срибный и Митька Детиненко с детства были закадычными друзьями, жили они в деревне 5-й Казённый участок, на берегу озера Старое, в пятнадцати километрах от Перекопа. Ваня был маленьким, худеньким, приветливым пареньком. На его скуластом лице всегда светилась улыбка. Ходил он в папахе-кубанке, из-под которой выбивался чёрный, как вороново крыло, чуб. Митька же пользовался среди односельчан дурной славой. Не по возрасту высокий и сильный, он был грозой местных подростков. Постоянно участвовал в драках, устраивал налёты на колхозный сад, баштан и соседские огороды. Сближала Ваню и Митьку одна страсть: оба беззаветно любили лошадей. Они постоянно торчали у колхозной конюшни, чистили, кормили, выгуливали коней, а летом в период уборочной гоняли мажары с пшеничными снопами с поля на ток, где их обмолачивали на молотилке. У обоих пареньков была мечта: вырасти и стать казаками-будёновцами. Любимой песней их была популярная в те годы «Если завтра война…». Ещё ребята гордились тем, что их сельхозартель имени Сталина №3 Ишуньского района (ныне Красноперекопского) в честь двадцатилетия освобождения Крыма от Врангеля за успехи в колхозном строительстве была награждена орденом Ленина - единственное коллективное хозяйство Крымской АССР. Они считали, что и их частица труда есть в этой высокой награде.
С первых дней войны ребята вместе со взрослыми приступили к строительству укреплений, рыли волчьи ямы на местах предполагаемого движения фашистских танков, помогали «ястребкам» вылавливать вражеских лазутчиков. Захватив Крым, оккупанты установили свой порядок. Расстреляли в Армянске не успевших эвакуироваться евреев и цыган, коммунистов и совработников. Молодую женщину, мать двоих детей Боритько из соседнего 8-го участка конвоир застрелил только за то, что она попыталась дать сухарь нашему пленному солдату. Пленных после поражения наших войск под Керчью и сдачи Севастополя в 1942 году этапами гнали в сторону Армянска. Если кто отставал, тут же пристреливали.
Митька, прибавив себе два года, устроился на Будановском полустанке сначала обходчиком, а вскоре за прилежание его назначили стрелочником. Каждую ночь в Армянск шли эшелоны с военными грузами. Путь был одноколейный, поэтому часто эшелон, идущий из Армянска, загонялся на полустанке на параллельный, чтобы встречный пустой состав мог свободно проследовать в сторону Джанкоя. Митька решил воспользоваться моментом и провести диверсию. Выбрав момент, переключил стрелку на второй путь и бросился в темноту. Удар паровоза о паровоз был такой силы, что взорвались котлы, всё заволокло паром, вагоны полезли друг на друга, поднялась стрельба. Опешившая в начале охрана, придя в себя, начала искать Митьку. Кто-то из солдат видел, в какую сторону он скрылся. Началось преследование. Поймали, начали бить, допытывались о сообщниках. Митька молчал, стойко терпя побои. Ничего не добившись, охранники бросили полуживого парня в кузов машины, приставив к нему двоих конвоиров с винтовками, и двинули на Бромзаводской посёлок (ныне Красноперекопск), где находилось отделение службы безопасности фашистов СД.
Несмотря на боль во всём теле, Митька хорошо понимал, что ему надо бежать. Окажись он в лапах жандармов, ему несдобровать. Метнулся к заднему борту, перемахнул его и бросился в темноту. Конвоиры пальнули из винтовок, но на ходу машины трудно было прицельно стрелять. Пока водитель останавливался, пока конвоиры вылезли из кузова, Митька растворился в темноте. Появился он в родной деревне через месяц уже после освобождения Северного Крыма Красной Армией. Снова пошёл работать на полустанок.
Вскорости при разборке разбитых вагонов напоролся на мину-растяжку, его тяжело ранило. Пришлось ампутировать правую руку.
Ваня попытался попасть на фронт. В военкомате, глядя на щуплую фигуру, сказали, что ни возрастом, ни ростом он в солдаты не вышел и предложили пойти на курсы сапёров. Работа была сродни фронтовой. Все поля Перекопского перешейка были буквально усеяны неразорвавшимися снарядами, противотанковыми, противопехотными минами. Военные сапёры уже прошлись по полям и дорогам. Возле деревни они оборудовали настоящий арсенал, где под открытым небом хранились десятки тысяч фугасов. Мины и снаряды лежали под открытым небом никем не охраняемые и представляли серьёзную опасность для местного населения. Сапёрам поступил приказ уничтожить этот арсенал. На телеге, запряжённой парой старых лошадей, они вывозили мины к озеру, сбрасывали их с крутого обрыва и подрывали.
В тот злополучный день Ваня Срибный подвозил мины к месту уничтожения. После очередной ходки его приятель попросил привезти воды.
- Где я найду посуду, чтобы доставить тебе воду? - сказал Ваня. - Садись на телегу вместо меня, нагрузишь мины, там и воды напьёшься.
Напарник Вани успел отъехать лишь несколько десятков метров, как сзади раздался невероятной силы взрыв. Он эхом прокатился по деревне, задрожали окна, кое-где сорвало с петель двери. Люди сразу почувствовали непоправимую беду, бросились к озеру, где над кручей повисло сизое облако взрыва. Все семь сапёров, находившихся у обрыва, были мертвы. Четверо сожжены пламенем взрыва. Ваня Срибный лежал в стороне, свернувшись калачиком, и словно спал. На нём не было ни следов от пламени, ни ран. Видимо, убило взрывной волной.
Что послужило детонацией взрыва, никто так и не узнал. Появились разные версии. Наиболее вероятной была та, что в партии мин, которую привёз Ваня, была одна с необезвреженным запалом. Сброшенная с высоты, она взорвалась, а с ней сдетонировала вся масса. Кто виновен, что мина оказалась заряженной, теперь это уже никто не узнает.
Дмитрий Детиненко прожил ещё 15 лет, перед смертью попросил родителей похоронить его рядом с другом детства Ваней Срибным. Так и лежат они на старом сельском кладбище, что на скифском кургане, парни военной поры.

Николай ГУРИН.

Постскриптум

Крушение фашистских воинских эшелонов, устроенное Дмитрием Детиненко на Будановском полустанке в марте 1944-го, - достоверный факт. О нём было известно всем жителям 5-го Казённого участка и близлежащих деревень. Были и «вещественные доказательства» - ещё долго на обочине железной дороги валялись разбитые и сожжённые паровозы и вагоны. Вот только непонятно, почему Дмитрий не только не получил награду за свой подвиг, но даже его имя нигде не упоминается в официальных источниках военной поры. Спустя годы довелось прочитать статью в «Крымской правде» одного историка партизанского движения в Крыму, что диверсия возле Будановки - дело рук партизан. Не умаляя заслуг народных мстителей в «рельсовой войне» (они действительно пустили под откос не один десяток вражеских эшелонов), надо отметить: к будановской диверсии партизаны не имеют никакого отношения. Её осуществил Дмитрий Детиненко в одиночку. Справедливости ради надо сказать, что Дмитрий никому не доказывал, что это дело его рук, его заслуга. Он не считал свой поступок геройством, а всего лишь личным счётом фашистам за те злодеяния, которые совершали они в Крыму.
Теперь о погибших сапёрах. Они, рискуя жизнью, обеспечивали мирную жизнь и мирный труд односельчанам и погибли на посту. К сожалению, сегодня о них мало кто помнит. Хуже всего то, что на месте гибели сапёров образовали мусорную свалку. Это настоящее безобразие. Земля Перекопского перешейка обильно полита кровью защитников Крыма и его освободителей в 1941-м и 1943-1944 годах, а ещё раньше, в 1920 году, кровью наших прадедов, которые схлестнулись в братоубийственной войне. Об этом всегда надо помнить и не допускать надругательства над их памятью.