Команда: Воздух!

- Наверное, актрисам непросто было погрузиться в военную среду.

- Очень непросто. Кому-то было и вовсе тяжело отвыкать от сериальности и перестраиваться на другой ритм съёмки, другой подход к работе. Я уже не говорю о том дискомфорте на съёмочной площадке, когда постоянно дождь, ветер и так далее. Но они справились. Я горжусь каждой ролью в нашем фильме.

- Работая над сценарием, ориентировались на истории конкретных фронтовиков?

- Нет, я не очень верю в совпадение фотографии и человека. И мы вообще не претендуем на документальность конкретной истории. Для нас важна правда чувств, эмоций, быта, слов, подвига.

- А вы готовы к тому, что найдутся люди, которые упрекнут вас: мол, есть масса забытых реальных подвигов, а вы снимаете выдуманную историю?

- Послушайте, у нас очень много фильмов, которые претендуют на то, что они основаны на реальных событиях. Часто смотрятся эти фильмы комично. У нас другая ситуация, нам важно было создать собирательный образ войны, а не реконструировать обстоятельства какого-то конкретного подвига, потому что «Воздух» - это кино про взросление, про то, как новобранец становится воином.
И герои наши все очень разные - образованные, необразованные, весёлые, не очень, смелые и не всегда смелые. Но все они оказались в условиях войны, и все они защищают Родину.

И, наконец, это история обыденности подвига, когда из череды, казалось бы, ежедневных на фронте поступков и сложилась наша победа. Затасканный штамп, но ведь и в самом деле победа - это личный подвиг каждого.  Есть точная фраза: «Что такое народ? Это общая судьба». Об этом я и хотел снять фильм.

- Опять же, когда вы начинали съёмки, разговоры о войне были или чем-то из области истории, или абстракцией. Теперь всё иначе. Как вы думаете, эта сверхактуальность «Воздуха» привлечёт или отпугнёт нашего зрителя?

- Увидим, когда выйдет в прокат. Но в любом случае «Воздух» - самое сложное с точки зрения технологии российское авиационное кино за десятки лет. На мой взгляд, самое правдоподобное.

- Это был вызов самому себе?

- Да, сделать технологически не хуже, чем «у них», но, к счас-
тью, всё получилось. Мы разрабатывали новые технологии специально под фильм, придумывали свой способ воздушных съёмок, короче, клали жизнь на этом фильме. Мы хотели создать фотореалистичные воздушные бои, гравитацию в кабине, живые глаза девушек, которые сражаются.

- Сборы российского кино в 2023 году превысили годовые показатели последних восьми лет, можно радоваться: с «импортозамещением» в киноиндустрии всё отлично. Но всё ли так хорошо? Каким вам видится отечественное кино?

- Есть несколько тенденций в нашем кинематографе, которые мне не по душе. Во-первых, это некое чванливое презрение к русскому человеку, которое час-
то возникает в нашем умозрительном кино, которое почему-то нравится части критиков.

Да, я понимаю, в нашей стране и нашем народе много чего намешано - и удаль, и жестокость, чего скрывать, в том числе. Но не надо наивно думать, что условный европеец умнее, чище и лучше нас. Везде есть подлецы и есть порядочные люди, есть дураки и есть умницы. Нет никаких прекрасных европейцев и нет никаких ужасных русских - это же очевидно.

Но есть и другая грань, когда наши фильмы делаются для галочки или без души, со штампованными героями, эмоциями, видимостью правды, но всё прикрывается показным патриотизмом. А это неверно. Это путь в никуда. Вообще, современный ключевой русский вопрос в этом и заключается - в принятии своей страны со всеми её сложностями и заслугами, но искренне, сопереживая, стараясь сделать её лучше.

- Некоторые считают: почему бы и в самом деле не разделиться на множество «Бельгий»…

- Но я даже не знаю, как сегодня говорить на эту тему, потому что сразу попадаешь в какую-то конъюнктуру. Коммуникация сейчас невозможна, она умерла. Если пытаешься отстаивать какую-то свою точку зрения, тут же получаешь: «Всё понятно, тебя купили». И уже неважно, кто купил. А если нет диалога, то зачем тогда разговаривать, что-то доказывать?

Поэтому я почти не появляюсь в соцсетях - уже невозможно терпеть все эти подозрения, ссоры, споры, истерические выкрики. Лучше всего просто делать своё дело. Ключевой вопрос один: ты уехал или остался? Я не уехал. Здесь мои истоки, мои воспоминания, мой язык. Здесь всё - моё. Уезжая куда-то, я распадаюсь, как личность, становлюсь непонятно кем.

…А что касается людей, которые желают стране распасться на части, я их не понимаю. Не надо быть политологом, чтобы не осознавать, к чему это приведёт - к хаосу, к десятилетиям страшных гражданских войн с миллионами жертв. И вообще, желать болезни, распада и гибели своей стране - это вне пределов моего сознания. Как и презрение к своему народу.

Всё настоящее русское искусство размышляло о России, соощущало себя с Россией. Страдало за Россию, переживало за Россию. Это и есть содержание русского искусства - мучительно желать, чтобы в стране всё было хорошо, и в то же время обращать внимание на очень важные проблемы, бороться с несправедливостью. Кто мы, зачем, почему - вот эти вопросы волновали русских классиков. Но никто из них не желал её распада и гибели…

- Если всё же говорить о кино, то мне, например, не хватает шукшинских «чудиков». Или таких, как шукшинский же Пашка Колокольников в фильме «Живёт такой парень», которого сыграл Куравлёв.

- Так и нового Куравлёва нет. Это ещё одна тенденция в нашем кино, которая мне не нравится - некая абстрактность. Снимают абстрактные фильмы про войну, абстрактные фильмы про молодых людей. Мне говорят: «Появилось столько хороших наших сериалов». Появилось. Не буду спорить. Но вопрос, насколько они соответствуют энергии момента, а ещё вопрос, а могут ли они выйти за пределы наших границ.

Мы должны говорить с миром. В наше время мы должны понимать, что российское кино по многим причинам перестало быть катализатором диалога. Но кино осталось инструментом узнавания друг друга. И через кино придётся снова изучать алфавит отношений между цивилизациями.

В мире, где снова популярно расчеловечение, именно искусство должно с этим бороться самим своим существованием.

- А что у вас принято за сис-
тему координат в кино? Какой кинематограф - «эталонный»?

- Советское кино не обсуждаем, было много великолепных картин. Для меня великое кино и американское 70-х годов, когда начинали Спилберг, Лукас, Коппола, Скорсезе, Боб Фосс…

- Но Спилберг однажды признался, что «похоронил» кино своими «Челюстями», после этого искусство в кинематографе уступило аттракциону.

- Возможно, так и есть. Но все, кого я назвал, были тем не менее визионерами, которые мечтали создать новый кино-
язык и создавали его. На пределе здоровья, безумия, таланта. Всё, что они делали, было на крайних значениях интенсивности и на невероятной вере в своё дело. У нас, кстати, было то же самое. Сейчас очень много снимается, а увлечённости такой нет. Потому что, если бы была, мы бы уже смотрели новые «Челюсти», условно говоря…

Режиссёры во многом превратились в «журналистов», которым важно не художественное удивление, а социальное. Снято огромное количество хороших фильмов про беженцев, детей, живущих на Ближнем Востоке. И это правильно. Но эти фильмы далеко не всегда становятся актом искусства. Они не развивают киноязык, не вызывают восхищения тем, как это сделано. И это не может не огорчать.

Всё-таки кино - это не газеты, не журналы, не копирование жизни, а художественное её преломление. «Ночи Кабирии» Феллини с точки зрения правды - фильм сомнительный. Наверное, жизнь проститутки можно было бы показать в разных проявлениях, присущих её работе. Но Феллини творил искусство. Поэтому то, что мы видим в этой картине, стало большей правдой, чем сама правда.

И вот это бесконечное обсуждение - во сколько обошёлся тот фильм, во сколько этот, дорого или дешёво. Конечно, деньги важны в кинопроизводстве, но не они первичны, когда мы говорим о том или ином фильме. Какое имеет значение, сколько стоили, условно, «Последний киносеанс» Питера Богдановича или «Звёздные войны» Лукаса? Фильм может стоить и недорого, и дорого - не это имеет значение, важен результат.

Елена БОБРОВА.

Источник: rg.ru