Андрей Золотарёв - о забастовке сценаристов и ИИ в кино

- Как вы относитесь к забас­товке сценаристов? Возможно ли что-то подобное в России?

- С долей иронии, потому что мне кажется, что мы отсюда относимся к забастовке сценаристов примерно так же, как Буркина-Фасо к нашему кинематографу. Россия - относительно небольшой рынок внутри глобального мира и, наверное, не может примерять на себя такие вещи - только издалека наблюдать. Сам факт забастовки, безусловно, говорит о том, что в Голливуде есть развитая мощная структура. У нас, мне кажется, такого рода забастовки невозможны, потому что нет такого объёма индустрии. Кроме того, мы находимся в позиции, когда все всех знают. Зачем нам бастовать, если каждый может легко обзвонить всю индустрию? Все всегда могут договориться.

- Допустим, в России, где уже сейчас используют нейросеть при создании сценариев, это явление приобретёт массовый характер. Неужели сценаристы не возмутятся?

- Сейчас нет повода для возмущения, потому что те, кто работает с нейросетью, используют её или как игрушку, или как способ заигрывания с аудиторией. Как реальный инст­румент она пока не работает, потому не существует ничего такого, что позволило бы нейросети двигаться впереди автора. Она может только делать некую компиляцию и упрощать самую неквалифицированную работу - например, сбор данных. Те сюжетные синопсисы, которые предлагает нейросеть на текущий момент - это крайне слабо - уровень первокурсника-двоечника. Так что конкуренция сначала наступит для полицейских, потом для врачей, журналистов... и лишь в последнюю очередь докатится до кинематографистов, потому что мы всё-таки работаем с травмами и конфликтами. Для нас, как для художников, очень важен контекст.

А для зрителя, даже если он это не осознаёт, очень важно авторство и то, чтобы история была прямой передачей опыта. Зритель всё равно следит за происходящим на экране, перекладывая это на себя и подсознательно наматывая на ус: «Вот что мне нужно делать, если я попаду в такую ситуацию». И вот это «я» должно быть очень тесно связано с авторским. А если просто откуда-то содержание «из космоса» упало - степень интереса к этому также будет падать. Конкуренция реально будет возможна, только когда искусственный интеллект вый­дет на новый уровень, станет полноценно эмансипирован и будет приравнен к человеку. А также - когда у него самого появится свой контекст, право собственности и тому подобные вещи. Это произойдёт очень не скоро.

- А вы сами используете ChatGPT, например, при написании сценариев?

- Нет, но я с ним играл - пробовал разные штучки, смот­рел, на что он способен. Это всё очень забавно. И вообще, если бы у меня в детстве была такая штука, я бы, наверное, очень веселился. Но пока это неприменимо.

- Может быть такое, что в ближайшем будущем лучшим будет тот автор, который сумеет наиболее удачно компилировать - использовать то, что предлагает искусственный интеллект, добавляя авторское?

- Да, но это же ничем не отличается от взаимодействия с собственной памятью. Знаете, это как спорить «а надо ли в компьютер записывать свои мысли», «а почему настоящий автор не может писать просто пером и чернилами по бересте». У нас есть много инструментов. Мы же используем «Википедию», для того чтобы двигаться вперёд, и не только в библиотеке сидим в поисках материала. Также и со всевозможными помощниками в виде искусственного интеллекта. Он в какой-то степени упрощает задачу, но пока довольно поверхностно. Мысль о том, что мы сейчас соединим классного автора с классным искусственным интеллектом и появится что-то невероятное и принципиально новое, пока преждевременна.

- Хватает ли вам историй, или их списываете с окружаю­щих? Если ответ второй, то испорчены ли с кем-то из-за этого взаимоотношения?

- Пока мне ещё не удавалось испортить отношения с кем-либо из прототипов моих героев, но, возможно, это связано с тем, что сами герои довольно комплиментарны. Редко пишу про негодяев. И, как правило, это истории про людей, у которых есть гнетущие внешние обстоятельства. И пока не пробовал списывать с тех, кто мне кажется неприятным. Человек меняется каждую секунду. И, если я в моменте выхватываю какую-то черту для своего персонажа, это не значит, что всерьёз считаю, мол, у этого героя есть реальный прототип.

- Главное, чтобы люди это понимали.

- Понимают. Во-первых, я не занимаюсь байопиками. Мне кажется, лучший способ испортить с человеком отношения - написать про него байопик. У меня, наверное, единственный сейчас про Фёдора Конюхова выйдет. Не знаю, на что там можно обидеться. По-моему, это история про прекрасного человека.

- Вы не пишете про негодяев потому, что это - ваша позиция, или попадается такой материал?

- Нет, не моя позиция, просто так выходит, что это не очень интересно. Мне кажется важным, чтобы зритель «включался» в персонажа, искренне ему сопереживал. Я сам на месте зрителя хотел бы видеть историю, которая меня вдохновляет, а не раздражает.

- Вы считаете, что нет плохих и хороших, персонаж должен быть неоднозначным?

- Неоднозначность более правдоподобна. 

Сусанна АЛЬПЕРИНА.