Отстаивайте же Севастополь!

Фёдор Меньшиков

Похоже, что именно он, секретарь Крымского обкома партии по агитации и пропаганде, первым официально назвал Севастополь «городом-героем» - в статье в нашей газете, тогда «Красном Крыму», за 30 марта 1942-го. Спустя несколько месяцев это словосочетание будет использовано и в редакционной передовице, что напишут Евгений Степанов и Абрам Райчук, рассказывая о мужестве защитников города. После так будут говорить о Севастополе многие, а 1 мая 1945-го в приказе Иосиф Сталин назовёт уже официально. Но до победной весны 1945-го 80 лет назад, летом 1942-го, было ещё долго и трудно.
И Фёдору Дмитриевичу, увы, не суждено было встретить Победу - он погиб на Херсонесском побережье в начале июля, 80 лет назад. Мог, наверное, по должности эвакуироваться, но решил до последнего остаться с Севастополем, с людьми, с Крымом.
Полуостров для него, рождённого в 1901-м в семье крестьян из деревни Верхняя Тойма Архангельской губернии, стал своим лишь в 1940-м, когда направили на работу в местный обком - «на усиление» из Москвы, где служил в Цент-
ральном Комитете. А до этого в судьбе коммуниста были учёба в Высшей пограничной школе и Институте красной профессуры в столице страны, куда смышлёного и ответственного парня командировали после Гражданской войны, сражался тогда на Северном и Юго-Западном фронтах, политрук роты. В Крыму до войны объездил всё уголки полуострова, часто бывая на предприятиях и в колхозах, по-доброму, как вспоминали старожилы, общаясь с людьми, «не навязывая, а поясняя и убеждая», часто писал и в нашу газету, но, увы, те номера не сохранились. После начала боёв в Крыму, когда стал ясно, что весь полуостров не удержать, но за Севастополь борьба будет жёсткой, в городе создали комитет обороны, куда и направили группу членов обкома во главе с Фёдором Меньшиковым.
К тому времени он отправил в эвакуацию в Татарстан жену Клавдию Александровну, учительницу начальных классов, и детей - дочь Лингезу и сына Валерия. Говорят, они до последнего не хотели уезжать, может, предчувствуя, что расстаются навсегда. Но уговаривать Фёдор Дмитриевич умел, а за себя просил «не беспокоиться». Он писал об этом родным в каждом письме, некоторые - сохранились. На портале «Молодая гвардия» их читаешь, словно погружаясь в события тех лет, но, зная, как было страшно и тяжело, не ощущаешь это в строчках, написанных на войне, - талант у коммуниста был писать проникновенно, но ободряюще. Он часто писал и в газеты, в том числе центральные, его рассказы о событиях в Севастополе публиковала «Правда», часто выступал по радио, обод-
ряя защитников города, поддерживая в них веру в успех обороны, в победу. И делал всё, чтобы город жил, пусть под обстрелами, бомбёжками, но жил - работали библиотеки и кинотеатр (подземный), ходил трамвай, убирались и облагораживались улицы.
К весне 1942-го сотни цветов местный Зеленстрой высадил на Приморском бульваре и в скверах, а горожане сразу раскупили растения в горшочках, что поступили в продажу, - цветы в противовес войне. А ещё стараниями секретаря по пропаганде у горожан появились огороды - «каждому двору», существенное подспорье и спасение от угрожавшей Севастополю цинги. И детвора не оставалась в стороне от обороны, по инициативе Фёдора Дмитриевича организовывались отряды по сбору лекарственных трав и по художественной самодеятельности, радуя раненых в госпиталях. Поддерживал движение женщин, фронтовых хозяек, что помогали бойцам с передовой, передавая чистую и заштопанную одежду. И в подземных комбинатах, что развернулись в штольнях (как мечтал наш земляк написать о них большую книгу после войны!), постоянно перевыполняли план - «Фёдор Дмитриевич, душа обороны, говорил, что для скорейшей победы надо хорошо трудиться».
«Севастополь - неприступная крепость. Чувствую себя превосходно. Здоров и невредим. В Севастополе, несмотря на то, что находимся почти два месяца в осаде, жизнь течёт вполне нормально. <> Сейчас на фронте идут ожесточённые бои. Они решают судьбу города. Но в успехе сомнений нет…» - строки из письма родным за 22 декабря 1941-го. А вот
строки, написанные после Керченской катастрофы - 25 мая 1942-го. «Последние события на Керченском полуострове, очевидно, вас несколько обеспокоили. Очень прошу не волноваться. Это временный успех врага на одном участке. <> Но вы не беспокойтесь, будьте уверены в наших силах - Севастополь не отдадим. Он был и будет Советским, героическим городом, городом силы и нашей гордости. За меня не беспокойтесь. Я очень рад в эти трудные для Родины дни быть в таком городе, выполнять такие почётные задачи».

«Душа обороны»

Его называли «душой второй обороны Севастополя», сравнивая с Эдуардом Тотлебеном, военным инженером, «душой первой обороны». Укреплённые позиции Фёдор Меньшиков создавал словом, давно став своим и на передовой (особенно в Балаклаве, где «самое пекло»), и на кораблях, и на предприятиях, и в госпиталях, и просто во дворах, где его всегда слушали, верили, стремясь следовать его словам. Однажды в Инкерманских штольнях, в подземном цехе спецкомбината, работавшего для фронта, его долго не хотели отпускать, прося рассказать ещё что-то, усилить веру в победу. И он прочёл «Песню о Соколе» Максима Горького: «И капли крови твоей горячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!». Как звучало это тогда… Сильно. Вечно.
И письмо родным за неделю до падения Севастополя. «Сейчас мы переживаем героические дни. Кольцо окружения врагами несколько сузилось. Город очень сильно пострадал от бомбёжек фашистских стервятников, но люди чувствуют себя изумительно хорошо. Хладнокровие, героизм, мужество. О нас на Большой земле говорят много ужасного, но мы чувствуем себя превосходно, хорошо. Считаю себя счастливым в эти дни быть здесь. Целую крепко, мои родные. Ваш Федя». Ни строчки о трудностях, о боях, что уже шли на окраинных улицах… только вера в победу. Ею наполнено и письмо Владимиру Булатову, первому секретарю Крымского обкома, что находился в эвакуации на Кавказе. «Привет, Владимир Семёнович! Обстановка у нас сложилась довольно напряжённая. Противник сегодня усиленно рвётся в город. Идут ожесточённые бои. Живём и чувствуем себя превосходно. Верим в успешный исход боя. Из работников остались товарищи Домбровский, Куликовский, Соболев, Рамазанов, Захаров, Шаферь, Спичак и Емец. Машина осталась одна, одна сгорела. Привет всем товарищам. Ф. Меньшиков». Письмо от 29 июня 1942-го…
Что случилось с сотрудниками, о которых упоминается в письме, - можно только догадываться. Сам же Фёдор Дмитриевич погиб 3 июля, до последнего, «отстаивая Севастополь».

Кстати

На крутом склоне, неподалёку от Исторического бульвара, выложили огромные буквы из плит инкерманского камня - чтобы «видели и с неба, и с передовой, и из города». «Севастополь был, есть и будет Советским!» - эти строки постоянно повторял в своих выступлениях, статьях, письмах Фёдор Меньшиков, он же, как считается, и предложил выложить их, чтобы все видели и никто не сомневался. Фашисты регулярно бомбили надпись, но она возрождалась вновь и вновь.