«Ах, зачем нет Чехова на свете!..»

Построенная в 1899 году Белая дача, которую Чехов назвал не домом, а волшебством, стала для него пристанищем на пять лет. Здесь написаны повесть «В овраге», рассказы «Дама с собачкой», «Архиерей», «На святках», «Невеста», пьесы «Три сестры» и «Вишнёвый сад», отредактировано первое полное собрание сочинений.
 Благодаря стараниям сестры писателя, его верного друга Марии Павловны, а потом и сменявших её директоров, всего коллектива, здесь сохранилось всё так, как было 1 мая 1904 года, в день отъезда Чехова из Ялты навсегда. Сразу после окончания гражданской войны в Крыму, весной 1921 года, Ялтинский военно-революционный комитет принял решение сохранить дом и поручил Марии Павловне заняться организацией музея. До последнего дня своей жизни (15 мая 1957 года), в течение тридцати шести лет, Чехова была директором созданного ею музея. При ней здесь собирался весь цвет творческой интеллигенции тех лет. Стены дома помнят голоса писателей Максима Горького, Владимира Короленко, Александра Куприна, художника Исаака Левитана, непревзойдённый бас Фёдора Шаляпина. Здесь исполняли свои произведения композиторы Сергей Рахманинов и Александр Спендиаров, обсуждали постановки по чеховским произведениям Константин Станиславский, Владимир Немирович-Данченко, Вера Комиссаржевская.
 Увлекательный рассказ об общении с этими людьми можно услышать из уст Аллы Васильевны Ханило, для которой музей стал единственным в жизни местом работы, на которую её приняла Мария Павловна Чехова.
В свои без малого 88 лет Алла Васильевна, которую с лёгкой руки Самуила Маршака называют «маленькой хозяйкой большого дома», его ангелом хранителем, деятельна, энергична, а её светлой памяти впору позавидовать молодым. Менялись директора музея, а она оставалась на своём скромном месте рядового сотрудника надёжным помощником, советчиком, помогающим сохранить в мемориальном доме всё в таком виде, как было при его хозяине.
- Не случайно с 1921 года, когда дом получил статус государственного музея, и до наших дней разные поколения посетителей переживают в его стенах одинаковое ощущение: будто Чехов только что вышел отсюда, чтобы прогуляться вдоль берега моря, и может вернуться в любой момент, - отмечает бывший директор музея Алла Головачёва. - Пережив несколько революций, две мировые войны, гражданскую войну, немецко-фашистскую оккупацию и разрушительное землетрясение, Белая дача сохранила в вихрях физических и политических катаклизмов свою неподдельную подлинность. И в отдельных комнатах, и во всём доме в целом остаётся дух Чехова: скромная простота, отсутствие претенциозности, безупречный вкус, атмосфера изящества и таланта.
Поддерживать особую атмосферу было бы трудно без сбережённых раритетов. В богатейшем собрании редких подлинных вещей той эпохи - двадцать семь тысяч экспонатов. Книги, знаменитое кожаное пальто, в котором Чехов путешествовал по Сахалину, иконы, портреты, написанные Марией Павловной, картины Левитана, фотографии, пианино фирмы «Смит и Вегенер», часы фирмы «Буре», телефон фирмы «Эриксон», буфет из вишнёвого дерева, сделанный по оригинальному эскизу Марии Павловны, ломберный столик, вышитые матерью и сестрой скатерть и дорожки… Рассматривать всё это можно часами.
 Неотъемлемая составляющая усадьбы - мемориальный сад с деревьями, посаженными самим Чеховым. Проходя по его аллеям, легко представляешь себе, как бродил по ним в сопровождении любимых четвероногих питомцев Антон Павлович. Можно посидеть на скамейке - любимом месте отдыха Максима Горького, которого Чехов приютил у себя в то время, когда певцу революционной бури не разрешали жить в Ялте.…
Этот дом любили многие писатели. Среди тех, кто испытывал потребность возвращаться сюда, - великий романтик Константин Паустовский. Размышляя о причине своего стремления в чеховское гнездо, он написал: «Почему-то почти каждый человек, попавший в этот дом, начинал думать о своей судьбе, особенно если он проглядел свою жизнь и только сейчас спохватился. Почему так случилось, трудно сказать. Очевидно, гармоничность чеховской жизни и его подлинный оптимизм заставляли людей проверять свою жизнь по этим признакам». Константин Георгиевич назвал Белую дачу местом, полным огромной лирической силы, овеянным подлинной народной любовью, и заметил, что в этом месте «наше сердце, наши надежды, в них как бы сосредоточена вся прелесть жизни».

Кабинет Антона Павловича.

Специалисты не раз отмечали, что ялтинское пристанище Антона Павловича по популярности превосходит и московский Дом-музей на Кудринской, и в Мелихово, и на его родине - в Таганроге.
И мы гордимся этим и отдаём должное всем, кто сделал его таким, что, даже побывав здесь много-много раз, возвращаешься, чтобы уловить дух писателя, в высказываниях, в произведениях которого каждый может найти созвучие своим пристрастиям, мыслям, душевному настрою. Михаил Пришвин назвал его «поэтом нежнейших прикосновений к страдающей душе человека». Владимир Немирович-Данченко считал искусство Чехова «искусством художественной свободы и художественной правды». Известный французский критик Шарль Дю Бос считал: «Чтобы правильно определить положение Чехова, нужно найти термин, равнозначный мудрецу и святому».
Каждый открывал и открывает его для себя. Так было, так есть, так будет. Это предвидел Константин Станиславский: «Глава о Чехове ещё не окончена, её ещё не прочли, как следует, не вникли в её сущность и преждевременно закрыли книгу. Пусть её раскроют вновь и изучат и дочтут до конца». Вот только можно ли «до конца»? Величие и суть гения - в его неисчерпаемости.