Каждый первый из тех, кто там был...

Поколения воинов

Забыть не удастся никогда. Ушедший и наступивший годы богаты на военные даты: 160 лет с момента начала Крымской вой­ны в 1854-м, 100 лет с начала Первой мировой в 1914-м, 95 лет окончания гражданской войны в Крыму в 1920-м, 70 лет Победы в Великой Отечественной и Второй мировой в 1945-м, 35 лет ввода и 25 - вывода советских войск из Афганистана в 1979 и 1989-м, 20 и 15 лет с начала первой и второй чеченских войн в 1995 и 1999-м… Увы, и сейчас война не стала историей - бои в Новороссии. Случается, что почти на каждое поколение какой-нибудь семьи выпадает война. И хранятся в семейных альбомах фото мужчин, а часто и женщин в военной форме, в семейных легендах остаются воспоминания о подвигах, доблести, славе и боли. В семье нашего читателя Сергея Горячева военными дорогами прошли четыре поколения. Он - воин-интернационалист, один из тех, кто выжил в Афгане и покинул его в долгожданную для воинов и их родных дату - 15 февраля 1989-го. О службе рассказывает коротко: «Война. 3 самых близких друга Виктор Марченко, Кирилл Сомов и Игорь Хайнудилов, вернувшиеся домой «грузом 200». Его награда - медаль «От благодарного афганского народа» - в дальнем углу ящика: «Может, и благодарны они были шурави (так называли советских солдат. - Авт.), но я эту благодарность сполна ощущал на блокпостах. Навсегда запомнил, когда совсем юный пацан в одном из кишлаков «высадил» автоматную очередь в Витю, когда Кир погиб за неделю до дембеля, от снайперской пули из «зелёнки» (зона зелёных насаждений. - Авт.), а Игорь подорвался в БРДМе (бронированная разведывательно-дозорная машина. - Авт.) на душманской мине».
Так же дед Сергея - Николай Иванович когда-то прятал поглубже портсигар «Честному воину Рабоче-Крестьянской Красной Армии», заслуженный в годы гражданской войны - не мог забыть, «как даже в их семье брат шёл на брата», а вот наградами Великой Отечественной - орденом Красной Звезды, полученным за штурм Берлина, медалями «За отвагу» и «За оборону Севастополя» дорожил. И прадед Иван Степанович дорожил «Солдатским Егорием» - серебряным Георгиевским крестом, знаком отличия военного ордена, полученным в Первую мировую. А прапрадед Семён наверняка гордился медалью с надписью «На Тя Господи уповахом, да не постыдимся во веки», полученной за сражения в Крымскую войну.

Сын солдата

Нынешний симферополец, майор в отставке Митрофан Клеймёнов родился в Воронежской области ровно через год после Великой Победы - 9 мая 1946-го. Сын фронтовика Ивана Титовича, награждённого орденами Красной Звезды и Отечественной войны. Стрелок 47-го Краснознамённого стрелкового полка 15-й стрелковой дивизии был на фронте дважды ранен. «В боях за город Тим Орловской области 20 июня 1942-го - осколком мины в голову и горло». После госпиталя вернулся в родную часть, бил врага. Вновь был ранен под Курском 3 февраля 1943-го - осколком мины в руку (кисть позже пришлось ампутировать. - Авт.) и контужен «с повреждением головного мозга». Отец был красноармейцем, а сын, окончив Тамбовское артиллерийское техническое училище, стал офицером. И оказался одним из тех, кто первым входил в Афганистан 25 декабря 1979-го. Начальник службы ракетно-артиллерийского вооружения 234-го танкового полка 108-й мотострелковой дважды Краснознамённой Невельской дивизии 40-й армии Митрофан Клеймёнов пересёк границу по понтонному мосту через Амударью в 21 час 20 минут. В его памяти - серпантин перевала Саланг, по которому не раз ходили колонны в Союз за боеприпасами, «Тёплый стан» - Хайра-Хана. И гибель товарищей. «Через месяц после вхождения в бою погиб друг Николай Маркин, командир ремонтно-восстановительного батальона. Ему только 35 исполнилось. Трое детей осталось. До сих пор тяжело вспоминать, как на прощании в Термезском доме офицеров, двухлетний Колин сынишка подошёл к гробу и просит: «Папа, вставай, пойдём домой»... А как часто подрывались на фугасах и минах, летели в пропасть машины, вёзшие из Союза боеприпасы...».
Жена Митрофана Клеймёнова - Клавдия и маленькие дочки получали от отца из Афгана ободряющие, добрые, наполненные любовью письма, где не было места войне. Такие же письма его отец Иван Титович писал с фронта Великой Отечественной жене Агриппине Матвеевне. Такие письма, наверное, писал с войны родным каждый воин. Перед атакой, боевой операцией старались писать «на запас». Как часто похоронки и «цинки» обгоняли эти письма. За 1418 дней Великой Отечественной погибли почти 9 миллионов воинов, за 3341 день войны в Афгане - более 15 тысяч. А сколько таких потерь за все войны…

Алая пена

Наш читатель из Симферопольского района майор в отставке Владимир Шватченко тоже прошёл Афган. Тогда капитан, командир миномётной батареи 180-го мотострелкового полка 108-й мотострелковой дважды Краснознамённой Невельской дивизии с мая 1983-го по май 1985-го. В его памяти остались Джелалабадская дорога, Газни, посты Байкал и Чёртов мост, Махипарское ущелье… 30 лет назад, 5 мая 1985-го, Владимир загрузился в Кабульском аэропорту в транспортный «Ан-12» и мечтал об одном: чтобы не сбили душманы при вылете из Кабульской ямы. Ведь он должен выполнить последнее задание войны: предъявить отцу орден Красной Звезды, что лежал в чемодане, привинченный к песчанке (одежда воинов-интернационалистов. - Авт.). Отец нашего читателя Анатолий Григорьевич - фронтовик, награждённый орденом Отечественной войны, освобождавший Крым от фашистов, штурмовавший в мае 1944-го Сапун-гору в Севастополе. «Он открыл чемодан и долго сидел молча, - вспоминает Владимир Шватченко. - А потом случилось то, что считаю самым главным в жизни: отец пожал мне руку как равному. Мне шёл 31 год. Отцу в мае 44-го было 26». Всё пережитое на той войне офицер, как и все узнавшие цену жизни в бою, хранит в памяти.
И пишет Владимир Шватченко трогательные рассказы, соединяя современность и память пережитого на войне. «Светлой памяти моих однополчан - рядовых, сержантов, прапорщиков и офицеров. 20-летнего Васи Лёвина, погибшего 8 июля 1984-го. Володи Курцева, которому 6 февраля исполнилось бы 63, но он остался навечно 31-летним - погиб 8 июня 1983-го. Сани Дудкина, день рождения которого 1 марта - 62 года - уже не отметим с ним: погиб 11 сентября 1983-го. Сани Музыки, погибшего 23 июля 1983-го, через 13 дней после того, как отметил 26-летие. 25-летнего Жени Хоменко, погибшего 20 января 1984-го. Сани Телкова, погибшего в 23 года - 8 марта 1984-го. 37-летнего Гриши Надюка, умершего от ран 16 июля 1984-го. И многих тысяч других до конца выполнивших долг в Афганистане.
Суббота, выходной. Ему сегодня доверено гулять с внучкой. О, это чудное создание: кнопочка носика, пухленькие щёчки, в глазёнках - две бодливые козочки. Этому ангелочку - полтора годика. Программа прогулки определена. 20 минут езды в маршрутке посвящено изучению окружающего мира: «Это дерево, это собачка, это дядя, это тётя», «Мы едем, едем, едем... Вот компания какая!». А компания, пассажиры маршрутки, улыбаются, заводят спор: «Папа с дочкой или дедушка с внучкой?». А не всё ли равно?! Им хорошо вместе. Они понимают друг друга, они - друзья. Вот и остановка, магазин, и маленький человечек настойчиво тянет его в уже знакомый отдел, где на полке стоят заветные бутылочки с йогуртом. Одна тут же оказывается крепко зажатой в маленьком кулачке, и даже строгая тётя на кассе не может отнять эту ценность. Приходится поднимать йогурт вместе с малышкой и проводить кулачок над окошечком. Наконец пискнуло, и бутылочка наша. Кафе в магазине. Минутное дело взять себе кофе, занять место за столиком. Салфетка за воротничок, защитная фольга сорвана, ложечка извлечена из сумочки. А ротик? Да он уже давно открыт. Он набирал ложечкой йогурт и кормил внучку. Она вырастет большой, красивой и обязательно счастливой, - подумал он. Иначе быть не может, потому что он так решил.
...Они вошли в кишлак утром. Накануне здесь был бой с мятежниками. Нужно сделать зачистку, чтобы, двигаясь вперёд, не оставлять за спиной опасность. Он подошёл к хижине. «Сюрпризов» не было, сапёры доложили: «Чисто». В хижине кто-то был, доносились тихие звуки, похожие на причитания. Он осторожно вошёл и сразу присел - инстинкт войны. В угол метнулась женщина и тоже присела на корточки. Старик продолжал стоять и смотреть на него. Прямо перед ним на матрасе лежала девочка лет семи-восьми. Лежала тихо, с закрытыми глазами. Покрывало, прикрывающее ребёнка, было откинуто. Он увидел то, что противоречило всем человеческим и божьим законам. На груди у девочки, с правой стороны, была дырка, через которую пузырилась, стекая на матрас, пена. Пена была алая - кровавая. А кровь у всех людей - и русских, и украинцев, и пуштунов - цвета одного. Алая. Он подошёл, присел на корточки, тихо сказал: «Доктора». Старший лейтенант - военный врач осмотрел девочку, послушал пульс, повернулся к нему и отрицательно покачал головой: «Её в больницу надо, операцию». Здесь и сейчас это было невыполнимо. «Помоги», - он не приказывал, не просил. Он умолял. Старлей открыл сумку, наложил повязку, сделал укол. Упаковку от лекарства положил у изголовья девочки - доказательство того, что введён антибиотик и обезболивающее. Закончив, ушёл. Он присел над девочкой, достал барбариску и вложил в ладошку, осторожно сжал её в кулачок. Девочка открыла глаза. В этих чёрных глазах была покорность и обречённость. В них был написан приговор, страшный приговор войны. Он вышел. Все вместе они зачистили кишлак, пошли дальше, выполнили боевую задачу без потерь. А девочка осталась. Но она постоянно приходит к нему во сне и смотрит, как тогда, с болью и укором. И, просыпаясь, он как молитву повторяет слова: «Я никогда не получал от своих командиров приказа и никогда не отдавал своим подчинённым приказа стрелять в женщин, стариков и детей». Но это не помогает. Он не может найти ответа: смерть можно понять, объяснить - никогда.
Маленькая ручонка тормошила его за рукав, требуя очередную ложку йогурта, и он продолжал кормить внучку, твёрдо зная, что обязан уберечь этого дорогого ему человечка от того, что случилось в то утро в афганском кишлаке.