Окровавленный ров

«Переселение»

Кого-то хватали во время облав на улицах, забирали из больниц, пригоняли из пересыльных лагерей, а многим, как цыганам, евреям и крымчакам, сказали о переселении в «иные места». Уничтожение начато по инициативе командующего 11-й армией Эриха фон Манштейна, а возглавил айнзатцгруппу «В» (карательные отряды немцев и румын, занимавшиеся этническими чистками) Отто Олендорф. Первые жертвы появились 24 ноября 1941-го - в Евпатории расстреляно 150 крымчаков, спустя пять дней - 7 тысяч евреев в Багеровском рву под Керчью. Потом весь Крым. Самая массовая казнь 11 декабря 41-го - около 14 тысяч евреев и крымчаков из Симферополя и ближайших районов.

Им говорили о переселении, приказывали взять всё самое ценное, прикрепить к ключу от квартиры бирку с адресом и явиться к бывшим казармам 3-го артполка (ул. Студенческая, 13, в Симферополе). Они подчинялись - как иначе?! А потом были машины, одна за одной подкатывавшие к противотанковому рву на шоссе в сторону Феодосии, приказ сложить вещи в кучи, раздеться, встать лицом к казавшейся бездонной яме. И пулемётные очереди по женщинам, старикам, детям. Ещё несколько дней стонал наспех присыпанный землёй ров.

- Первыми 6 декабря 1941-го расстреляли 1200 цыган, - рассказывает Марина Шульженко, главный специалист отдела использования информации документов Госархива в АРК, - Об этом говорится в документах Симферопольской горуправы. Есть в архиве и циркуляр Манштейна о применении жёстких мер к евреям. Их, 10 тысяч, расстреляли здесь через пять дней и 3 тысячи крымчаков, потом, вплоть до 16 декабря, - ещё несколько тысяч.

В июле 1942-го, после падения Севастополя, ко рву пригнали 568 краснофлотцев, заставили пересыпать известью разлагающиеся тела расстрелянных в декабре 1941 года, а потом тоже расстреляли. И 700 коммунистов здесь расстреляли летом 1943-го, и 300 крымских татар - осенью 1943 года «за связь с партизанами», и многих пленных партизан, детей-полукровок...

- Тот ров симферопольцы сами вырыли, - рассказывает Лидия Ваитина. - Мои дедушка Ашер и бабушка Фрида по папиной линии вместе с другими людьми здесь работали по 8-12 часов в сутки, чтобы не дать фашистским танкам прорваться в Симферополь. Кто же знал, что роют себе могилу... Они были евреи, сын ушёл на фронт, дочь эвакуировалась, а они не захотели. Оккупанты расстреляли их 11 декабря - так сказано в свидетельстве о смерти. А сосед-мальчуган рассказал, что видел, как на Студенческой их грузили в машины, не церемонясь даже со стариками: бабушка Фрида чуть замешкалась и получила стволом по спине.

На 10-м километре погиб и композитор Яков Богорад с семьёй, и гравёр-литограф Мордух (Марк) Грабовецкий с сыновьями Михаилом и Леонидом, братом и племянницей. Его старший сын - художник нашей газеты Эммануил Грабовецкий - узнал об этом, будучи в партизанском отряде. После войны в дни рождения своих родных, в день их смерти обязательно приезжал ко рву у шоссе, подолгу стоял, сжав кулаки, и что-то тихо шептал.

С момента казней прошло более 70 лет, но находятся подонки, раскапывающие братские могилы в поисках ценностей. «Чу, лопаты стучат благодарных внучат», - писал в поэме «Ров» Андрей Вознесенский в 1986-м, он был под впечатлением суда над пятью мародёрами. Тогда ров залили бетоном, а год назад история повторилась - нашлись алчные нелюди. Их тоже осудили. Вот только гарантии, что не повторится вновь, увы, никакой.

Предатели и спасители

Расстреливали у рва целые семьи. Что переживали они в последний миг, как взглядами прощались друг с другом, как прижимали взрослые к себе малышей, стараясь заградить от смерти... Но, увы, были и те, кто сам отводил собственных детей к фашистам. Их было немного, но были, что уж скрывать.

- В соседнем дворе жила Светлана, - продолжает Лидия Ваитина. - Откуда-то из Сибири её привёз крымский еврей Шнеур. Родились у них дети - близнецы Анечка и Ицхак. Война, Шнеур погиб, а Светлана, узнав, что за сокрытие евреев расстреливают, 13 декабря, уже зная о расстрелах, отвела 7-летних детей в гестапо, сказав, что их отец - еврей. На следующий день малышей расстреляли у шоссе на Феодосию.

Но многие крымчане шли на риск, чтобы спасти чужих детей.

- Родители моего мужа Эльмаза спасли от расстрела годовалую соседскую девчушку Лею, - рассказывает Ленара Гусейнова. - Крымских татар, не помогающих партизанам и Красной Армии, фашисты не трогали, и в канун 11 декабря, когда уже стало известно о приказе евреям прийти на сборный пункт, мама моего мужа Айше пришла к соседям, предложила спрятать их детей среди своих пятерых. Трое еврейских ребятишек отказались покинуть маму, лишь малышку Лею отдали. Так одна и выжила из всей семьи, а потом ещё и депортацию вместе с новой семьёй перенесла.

О семье, спасшей девчушку-полукровку, рассказала и Алла Афанасьева. Её отец Дмитрий Сиротенко был в партизанах, а мама Нина была связной. От мужа Нина Ильинична узнала, что фашисты готовят массовый расстрел евреев. Рассказала всем, кого знала.

- Мне тогда было немного лет, но войну запомнила хорошо, - рассказывает Алла Дмитриевна. - Запомнила, как плакала мамина подруга тётя Лена: её муж-еврей - на фронте, а угроза нависла над 3-летней дочкой Галей. Мама предложила подкинуть девочку бездетным русским. Нашли пару, завели Галочку, оставили у двери чужих людей. Тётя Лена наблюдала из-за угла дома, как открылась дверь и изумлённая женщина стала расспрашивать девочку, а потом взяла на руки и занесла в дом. После войны вернулся муж тёти Лены, они признались той паре во всём. Но расстаться с девочкой приёмные родители не смогли, так и растили её вчетвером.

Ров у Феодосийского шоссе - не единственный ставший братской могилой. Второй участок обороны - ныне заваленный мусором ров у симферопольского микрорайона Красная горка. Там лежат забытые земляками сотни крымчан. Много лет симферополец Анатолий Матвеев добивался, чтобы там хотя бы обелиск установили. Увы, безрезультатно.

- Их привозили на расстрелы в машинах, в сопровождении мотоциклов с закреплёнными пулемётами, - рассказывал Анатолий Гурьевич. - С весны 42-го почти два года мы с дедом Фролом Андреевичем, работавшие на огородике неподалёку, были свидетелями страшной картины. По нескольку раз в день приходили машины, и падали в ров люди, сражённые очередью. Их забрасывали землёй военнопленные - поняли это по изношенным гимнастёркам. А потом и этих военнопленных расстреливали, а землю подрывали гранатой, чтобы присыпало новые жертвы. Однажды в «душегубках» привезли трупы, сбросили в ров и чуть присыпали. Детские тела! Из психбольницы в «душегубках» вывезли более четырёхсот больных, вместе с ними погибли дежурившие фельдшер и медсестра, не пожелавшие оставить пациентов.

Возможно, в этом рву и останки главврача психбольницы Наума Балабана и его жены Елизаветы Нелидовой. Как выяснил краевед Борис Берлин, Наум Исидорович большую часть пациентов спас, выписав их из больницы, прятал и евреев, помогал им оформить новые документы. 12 марта 42-го семья профессора погибла.

Сколько их, казнённых фашистами, в бывших противотанковых рвах вокруг Симферополя, не скажет никто. Тысячи. Тысячи жизней, оборванных пулемётной очередью, заживо закопанных в окровавленных рвах. Постарайтесь не забывать об этом, крымчане.