«Раздробившийся в отраженьях, потерявшийся в зеркалах»

«Я не сам ли выбрал
час рожденья...»

Максимилиан Александрович появился на свет на стыке веков в Киеве. Судьба распорядилась так, что его гений осветил «священные пределы» Крыма. Такое определение дал он сам месту, где прожил большую часть жизни. Месту, где написаны лучшие стихотворения, акварели. А главное - создал своеобразный литературный Олимп, названный Андреем Белым «одним из культурнейших центров не только России, но и Европы». Благодаря Волошину богом забытая болгарская деревушка стала местом добрых встреч и творческого общения выдающихся личностей Отечества. Этот маленький уголок большой страны дарил подлинную свободу духа. Дом поэта стал домом Мысли. Ветры истории вели его «сквозь муки и крещенья совести, огня и вод». Он уцелел, борясь с «террором любой окраски», не подчинившись насилию, сохранил воспеваемую им свободу. Остался свободным не только для себя, потому что для Волошина, по Волошину, свобода - это не право выбора, а возможность утверждения добра. То есть понятие сугубо нравственное, далёкое от политики. Читаешь его стихи, и становится понятной фраза: «Я не сам ли выбрал час рожденья,/ Век и царство, область и народ......».

Великое предназначение

Переживая трудные времена, он не бездействовал в тиши уютного кабинета. Волошин строил новую культуру в Крыму. Знаток истории, он помог археологам найти место большого средневекового городища и вместе с ними организовал на плато Тепсень первые раскопки. Он указал остатки мола гавани древнего портового города Каллиеры. С академиком Францем Левинсоном-Лессингом, занимавшимся изучением Карадага, и с директором биостанции Александром Слудским исследовал древний вулкан и ратовал за создание на Карадаге национального парка. Не случайно Волошин был избран почётным академиком Российского общества по изучению Крыма. Он не просто участвовал в выставках, а многое сделал для создания музеев в Феодосии, Симферополе, передавал в дар свои работы. Создавал изостудии, неся в те самые массы, которые настраивались против него, свет знаний, основы культуры. Он читал лекции рабочим, красноармейцам в Народном университете. Являясь уполномоченным Феодосийского уезда, провёл огромную работу по учёту сохранившихся памятников истории и культуры. Он был убеждён в том, что Россия «должна стать во главе мировой социальной культуры». Это во всей полноте отразилось в его многогранном творчестве.

Волошин не стал киммерийским затворником, построив уютную духовную коктебельскую крепость, не укрылся в её стенах, а был в гуще событий кровавого мира, заняв в нём предназначенное свыше место.

«Я вынес веру в человека»

Он писал о пережитом: «Были мы и под немцами, и под французами, и под англичанами, и под татарским правительством, и под караимским...... Не будучи ни с одной из борющихся сторон, я в то же время живу только Россией и в ней совершающимся». Он был не над схваткой, а в ней самой. Хрестоматийным стал факт спасения поэтом в своём доме красных от белых, белых от красных.
В стихотворении «Гражданская война» признался: «А я стою один меж них/ В ревущем пламене и дыме./ И всеми силами своими/ Молюсь за тех и за других...». В автобиографии, написанной в 1925 году, Макс, как звали его все, кто знал, признался: «Ни война, ни Революция не испугали меня и ни в чём не разочаровали. Я их ожидал давно и в формах ещё более жестоких». В этих словах - ключ ко многим его произведениям. Поэтические строки поэта-провидца приобрели силу исторических документов. Волошин, которого на многие годы «закрыли», укорявшие в политическом инфантилизме, в уклончивой общественной позиции, выразившейся якобы в нежелании сделать чёткий классовый выбор, в попытке встать «над схваткой» не отделял свою судьбу от судьбы России, народа. Пришло время, когда всё встало на свои места, и мы получили возможность познакомиться с большим циклом стихов, написанных в 1919-1921 годах, через которые рефреном проходит высказывание поэта: «Из самых глубоких кругов преисподней Террора и Голода я вынес веру в человека...». Читая: «Кто передаст потомкам нашу повесть?/ Ни записи, ни мысли, ни слова/ К ним не дойдут: все знаки слижет пламя/ И выест кровь слепые письмена...», спешим через годы и через, увы, уже непреодолимые расстояния заверить его, что, к счастью его и нашему, не всё «слизало пламя и выела кровь». Остались письмена. Остались свидетельства о былом тех, кто общался с этим человеком, масштаб которого не определить в двух-трёх словах. Эстет, любитель парадоксов, эпатировавший современников и обликом, и творчеством, на самом деле был мудрецом, чуждым корысти, распахнувшим душу людям, как свой коктебельский дом - «навстречу всех дорог». Наделённый разносторонними талантами, тонким юмором, неудержимой склонностью к розыгрышам, мистификациям, веселью, он создал и оставил потомкам очаг духа, без которого наша жизнь была бы скуднее и скучнее.

И рядом с торжищем построил храм

В 1903 году на берегу лазоревой Коктебельской бухты, названной Александром Бенуа местом чарующим и благородным, Максимилиан Александрович построил небольшой дом. Он был человеком, обладавшим редкостным даром не просто дружить, а объединять творческих людей разных взглядов, пристрастий, убеждений. Скромная обитель потихоньку расширялась и превратилась в гостеприимную колонию, в которой были рады литераторам, людям искусства и науки. Построенный по его проекту дом стал настоящим храмом культуры. Как бы выспренно это сейчас ни звучало. Коктебельские «колонисты» тех лет понимали это и свидетельствовали: Волошин не идею осуществил, а внедрил особый образ жизни, в котором царила простота и любовь. В этом доме и сегодня ощущаешь отрешение от суеты повседневности, погружаешься в особую атмосферу. И вспоминаешь его признание: «Я принял жизнь и этот дом, как дар».
И испытываешь радость от того, что обитель поэта в священных киммерийских пределах, сыгравшая огромную роль в развитии российской и мировой культуры начала века, стоит оплотом истинной культуры в самом широком смысле этого слова. Пока есть люди, осознающие это, ей, открытой всем земным и морским ветрам, гибель не грозит. А объединяет этих людей коллектив Коктебельского эколого-историко-культурного заповедника «Киммерия М. А. Волошина», созданного двенадцать лет назад на базе Дома-музея поэта. Главная задача сейчас - музеефицировать второй дом бывшей некогда единой усадьбы Волошиных - дом его матери Елены Оттобальдовны, который превращён врагами культуры в элитный жилой корпус. Язык не поворачивается сказать: «Дома творчества писателей». Потому что нет уже здесь давно творчества. То есть того, ради чего Волошин незадолго до смерти (скончался 11 августа 1932 года) завещал усадьбу Всероссийскому союзу писателей России. Теперь это вотчина Национального союза писателей Украины, который распоряжается ею по своему усмотрению, застраивая территорию высотками, вырубая сад. Волошин после смерти матери, Пра, как с лёгкой руки сына окружающие называли Елену Оттобальдовну, разместил в её доме художественную научно-экспериментальную студию. Здесь в разные годы жили гости Волошина - известные литераторы, художники, поэты, учёные, композиторы, лётчики: Максим Рыльский, Марина и Анастасия Цветаевы, Николай Гумилёв, Осип Мандельштам, Валерий Брюсов, Всеволод Рождественский, Олег Антонов и другие. Создание в доме Пра музейных залов - память и об этих великих людях.

«Ушёл Поэт, но в рокоте валов не замолчат
торжественные ямбы»

Эти слова зоолога, гидробиолога, крымоведа Ивана Пузанова подтверждены временем.

Судьбой Волошину была уготована миссия планетарного, как сейчас принято говорить, человека. Творец высокой духовности, истинной культуры, философ, открыватель Киммерии, певец Парижа, мастер сонета, акварели, офорта, темперы, пионер русского верлибра и научной поэзии, переводчик, литературный и художественный критик, мемуарист, библиофил, крымовед - поистине неисчерпаемый талант!

Он обнимает любимую Коктебельскую бухту с одной стороны удивительно схожим с его лицом скульптурным изваянием природы на мысе Кок-Кая («И на скале, замкнувшей зыбь залива,/ Судьбой и ветрами изваян профиль мой»), с другой - местом своего упокоения на вершине хребта Кучук-Янышар (Марина Цветаева: «Ветхозаветная тишина,/ Сирой полыни крестик./ Похоронили Поэта/ На самом высоком месте»). По не зарастающей травой чёткой тропинке, которая видна издалека, к могиле люди идут в любое время года, в любую погоду. Потребность у них такая. В пасмурный день кажется, что там, наверху, вырисовывается в тумане знакомый облик в хитоне, с посохом в руках.... Увы, здесь только «Прибрежный холм - его надгробный храм:/ Несокрушимый, скудный, строгий..../ Он спит, как жил: открытый всем ветрам/ И видимый с любой дороги...» - так писал о могиле Волошина Даниил Андреев. Отсюда, с вершины, видна дорога, по которой поэт гимназистом ходил в Коктебель из Феодосии, любуясь могучим исполином Карадагом. Здесь часто зажигают свечи и читают прекрасные бессмертные строки. А потом возвращаются в Дом, в котором «Всей грудью к морю, прямо на восток/ Обращена, как церковь, мастерская./ И снова человеческий поток/ Сквозь дверь её течет, не иссякая...». Дом Поэта - живой уголок, свидетельство утвердившего себя в вечности проявления человеческого духа.

«Я покидаю всех, но никого не забываю», заверил он, сходя с земного круга. И наш святой долг на века уберечь от забвения имя этого человека и всё, что с ним связано. Великое имя, великие дела, великое наследие.

Творчество Максимилиана Волошина - живительный источник. Припадёшь, собьёшь прозрачной струёй полынную горечь быта, глотнув свежесть бытия, оторвёшься и вновь припадёшь. Бесконечная жажда чистоты...

* * *

Марина Цветаева свидетельствовала: «Макса Волошина в Революцию дам двумя словами: он спасал красных от белых и белых от красных, вернее, красного от белых и белого от красных, то есть человека от своры, одного от всех, побеждённого от победителей». Среди спасённых им - Осип Мандельштам, Сергей Эфрон (муж Марины Цветаевой), Илья Эренбург, Елизавета Кузьмина-Караваева (мать Мария), генерал-лейтенант, палеограф, фольклорист Никандр Маркс, автор знаменитого издания «Легенды Крыма». В бессмысленно жестокие и кровавые годы Волошин спасал от разграбления и разрушения исторические, культурные, научные памятники, библиотеки Крыма.

* * *

Константин Бальмонт - Волошину: «Ценю в тебе, что ты душой своей упрям/ И рядом с торжищем всегда построишь храм».

* * *

В образе «путника по вселенным», как он называл себя, вернулся Волошин в Коктебель памятником, выполненным известным московским скульптором Анатолием Григорьевым по зарисовкам, сделанным при жизни поэта.