Некиношные менты,

Вот мой дом родной

Капитан Сластён и лейтенант Халилов в Ароматном выросли. Пока едем, рассказывают, где кладбище, которого они в детстве очень боялись, говорят, что раньше в селе этом были немецкие колонии Розенталь, Фриденталь и Нейзац, а ещё раньше Ароматное называлось Шабан-Оба. Объясняют, что если кто-то едет в село, то обязательно подвозит тех, кто стоит у поворота в него.

- Никому не дует? - интересуется Сейдамет. - Уж простите, машина без кондиционера. Да и то не своя, взял в аренду у отца.

- А бензин казённый? - интересуюсь.

Парни мнутся. Но выпутываются, поясняя, что бензин держава выделяет, просто его часто не хватает. Работают участковые втроём, «в связке». Сластён обслуживает Ароматное, Курортное и Красногорье, Чаузов (у него есть свой транспорт, в который мы пересядем позже) - Цветочное и Мельничное, а Халилову достались Крымская Роза, Вишнёвое и Зуя.

Утро участкового начинается с посещения сельсовета, за которым он закреплён. Здесь милиционер принимает жалобы, общается с желающими поговорить, изучает заявления. В селе люди к участковым идут со всеми бедами, с надеждой, совета просят. Бывает, что на людей в форме смотрят с подозрением и ухмылкой. Но парни уже привыкли, улыбаются, когда пенсионерки шепчут: «О, начальство к нам пожаловало».

- Живём работой, - говорит Сластён. - Утром встал - шуруй трудиться, вечером пришёл - свалило сном, а утром - на работу.

Но в милиции Дмитрию нравится. А ещё он тем гордится, что Женя Чаузов по его «наводке» в органы пришёл.

- А я милиционером мечтал быть с девятого класса, - улыбается Сейдамет. - Но это были розовые мечты, много чего не знали мы тогда.

У Халилова есть опыт работы в городе, в Судаке следил за порядком. Признаётся: в селе больше нравится, «здесь люди проще».

- В городе, где живут от сезона к сезону, где у людей денег много, смотрят на тебя сверху вниз, будто ты быдло какое, - говорит он. - А здесь мы со всеми в одинаковом социальном положении, на равных что ли.

Показатель работы этой «троицы» высокий: за месяц насчитали около двадцати дел. Может, именно поэтому им «в нагрузку» дали журналиста? Поясняют ему теперь, что опрос - это до возбуждения уголовного дела, а допрос - это после, что так называемые профилактические беседы всё-таки имеют смысл, а слово «стукач» - устарело, теперь это всего лишь доверенное лицо.

Хождения в народ

- Если что, то вы из службы по делам детей, - предупреждают ребята. - Чтобы без всяких там вопросов, заодно припугнём. А ещё просьба такая: вы как женщины сделайте хозяйке замечание по поводу беспорядка, хорошо?

На бельевой верёвке, что через двор, - ряд ветхой детской одёжки. Встречают нас смешные щенки лохматой собаки и её хозяин - симпатичный голубоглазый парень (ранее судимый за грабёж) с испитой физиономией. Лицо это - отец троих детей, с матерью которых не расписан. Зачем, если можно получать пособие родительницы-одиночки? Кстати, дома её сейчас нет, в город уехала. За малышкой присматривает тётка, видать, любительница пропустить чарочку.

В дом проходим без спроса. Осматриваемся. Бедненько, грязно, табаком воняет. За дверью «спрятаны» оголённые раскалённые провода обогревателя, на диване - красное покрывало, от грязи ставшее кроваво-коричневым. А в коляске, посредине тёмной комнаты, спит ребёнок. Наверное, когда он подрастёт, то будет глядеть в дорогой телевизор, купленный на «детские», как в окно в мир роскошной и счастливой жизни.

- Когда побелите в доме? - спрашивает хозяина лейтенант Халилов. - Кило гашёной известки три гривны стоит. Тяжело купить? Дети красивые, умненькие, но родители не хотят сделать их жизнь лучше. Полы не хотят вымыть, но на пиво отец всегда найдёт. К маме у нас претензий нет.

Уезжая, наказываем вымыть полы, вынести горшок с «детской неожиданностью» и проветрить комнату. Обещаем вернуться и проверить.

- У нас тут материал на рассмотрении находится о попытке кражи, связан он с админработами, - сообщает капитан Сластён. - Человека осудили, направили на отработку в Ароматновский детсад, и там он попытался украсть электродрель и кувалду. Увы, не стал на путь исправления. Поймали его на горячем. А ещё был случай, когда гражданин, находясь за кражу на админработах, пытался вынести из сельсовета краску, но задержал его сельский голова.

Ну а мы направляемся в детский сад собирать информацию о том, кто пытался стащить кувалду и электродрель.

Единственное оружие участковых - слово. С его помощью они помогают, просят, разъясняют, пытаясь не допустить правонарушения. Ребята увлечённо рассказывают истории о том, как одна дама (оказалось, больна шизофренией) совсем не смотрела за своими несовершеннолетними детьми, но зато каждую неделю писала заявления на своего отца, называя его посторонним. О том, как «ещё одна» заявила, что её двухлетнего ребёнка избил сожитель, но в ходе проверки выяснилось, что кроха спал на железной кровати и часто падал. Хотели мамашу родительских прав лишить, но она заверила, что исправится. Пожалели.

- А у меня был случай, - подхватывает Дмитрий Сластён. - Отец зверски избил шестимесячного малыша. Слава Богу, спасли. Отца осудили.

Сплошная «чернуха»

- Крымроза (сюда приехали мы за лейтенантом Чаузовым, успешно сдавшим экзамен) - будто маленький город, - рассказывает участковый Халилов о «подвластной» ему территории. - Здесь люди привыкли, что у них всё есть, что если что-то нужно сделать, например, крышу починить, то кто-то придёт и сделает.

- Симпатичная «Таврия», - говорю, когда следует команда пересесть в неё.

- Вообще-то это «восьмёрка», - поправляет лейтенант Чаузов. - Ну ладно, пусть будет «Таврия».

И просит не обижать его автомобиль, потому что если вдруг тот обидится, то может повести себя неадекватно. Пожалуй, Женя с удовольствием пересел бы на «бумер» или «мерина», но «восьмёрка» - то, что надо, «в ней удобно перевозить различных криминальных элементов». Дверей-то задних нет - и нарушитель не выскочит на ходу.

Дальше дело происходит, как в кино. Машину оставляем поодаль, чтобы из окна не засекли. По ступенькам поднимаемся осторожно. Стучим. По-особому. По ту сторону двери спрашивают: «Кто там?».

- Это Рустем (сожитель той, к которой пожаловали. - Авт.), - отвечает лейтенант Халилов.

Дверь открывается. И мы вламываемся туда, откуда невыносимо несёт мочой. Хозяйка раздосадована. Она виновато смотрит на людей в форме, в этом её взгляде - вызов обществу и его порядкам. Здесь, внутри её жилища, не подметали, пожалуй, несколько лет.
И влажную уборку не делали, в кухне... - запах помойки и характерная для таковой куча. Так и живёт она со своим сожителем и тремя несовершеннолетними детьми. Самый маленький - четырёхлетний Митька - деловой и общительный, курносый и сопливый.

- Ты женщина? - громко и сурово спрашивает участковый Халилов. - Или кто? Ты что, не можешь в квартире убрать?

Женщина молчит, не пытаясь оправдаться ни за грязь, ни за вонь, ни за любовь к алкоголю, ни за грязное своё бельё, распиханное по углам комнаты.

К запахам привыкнуть мне не удаётся, становится дурно. Выводят на улицу.

- Я видел намного хуже, а это всё решаемо, - говорит Дмитрий, улыбаясь такой реакции журналистского организма на «внешние раздражители». - Знаешь, никто в таких неблагополучных семьях работать не будет, пока платят детские. А дети их, какими бы милыми они сейчас ни казались, вырастут и будут такими же, как их родители.

Сейдамету звонят. И мы мчимся по вызову в Зую, в чистый двор отца-пенсионера, сын-алкоголик которого буянил и за это попал в наркодиспансер. Потом тщетно пытаемся достучаться до парня, который, будучи пьяным, «захотел закусить, выкрал и съел собаку».

Обеда у сельских милиционеров нет. Чай-кофе (с булочками вприкуску) они пьют в придорожном магазине, в Цветочном. Кстати, в этом селе много молодых мамочек. И наркоманы здесь тоже есть. В дом, где когда-то таковой жил, мы и пожаловали. Здесь теперь живёт другая семья, тоже неблагополучная. И опять грязь, кислый запах помойки и горький запах дешёвого табака. И мальчишка опять замызганный. Он кашу какую-то жуёт, холодную, подгоревшую, хлебом закусывает. Здесь же, на грязном столе, «бычки» сигаретные и гора немытой посуды. Диме семь лет. Он охотно показывает фотографии сестричек, говорит, что читать научился лучше, что недавно ему одноклассник «дал в глаз» и учительница разрешила ответить ему тем же.

Тяжело всё это наблюдать. Сплошная «чернуха». Настоящая, не срежиссированная, не выдуманная сценаристами. Наверное, именно поэтому милиционеры не смотрят кино о представителях своей профессии. И раздражает их, что киношные менты - либо супергерои, либо алкоголики.

- Я стараюсь разделять дом и работу, - говорит Сейдамет. - О работе ни с кем не разговариваю. Зачем это домочадцам? Эмоции вымещаю на какой-нибудь компьютерной игрушке, гонке. Или огород иду перекапывать, что особенно жену радует.

- А я старюсь не нервничать, - говорит Дмитрий. - В нашей работе кроме негатива есть и позитив. Ведь как приятно помогать людям, возвращать краденое, как приятно слышать «спасибо». Работать интересно, никогда не знаешь, где будешь через полчаса.

Возвращаемся в райотдел. Дима сидит, насупившись. Женя крутит баранку и грызёт мятные карамельки. Мотор гудит.

- Я, даже если бы миллионером стал, всё равно был бы участковым, - вдруг говорит Сейдамет. - А вообще я бы в горы ушёл.

- Чтобы спрятаться от всех?

- Почему от всех? Взял бы с собой жену......