Нет, пресса не умрёт

- Виталий Эдуардович, говорят, что сейчас в моде журналистика «фаст-фуд», что люди не хотят читать, ленивыми стали, что им нужны маленькие тексты, в которых слова попроще. Так ли это?

- То, что «фаст-фуд» в моде, - это правда. Но это не значит, что нужно всегда следовать моде. Не факт, что лучшая стратегия - бороться за то, как делают все. Сегодня на вопрос, что читаете, студенты российских журфаков отвечают, что «Русский репортёр». И это приятно, мы на это не рассчитывали. Просто сделали рискованную ставку: попытались создать то, чего на рынке нет, и все утверждали, что быть не может. Мы хотели вернуть культуру чтения репортажа. Не информационного, а журнального - большого, публицистического. Да, в нашем журнале большие тексты, но мы стремимся быть изданием массовым. Культура чтения наших народов похожа, скорее, на континентальную, чем на английско-британскую, где и художественные, и журналистские тексты очень лаконичны. Видимо, английский язык способствует лаконизму высказываний. Но немецкая журналистика 60-х годов и до последнего времени (и «Шпигель», и «Штерн») - это журналистика больших расследований, иногда - сильных эмоций. Да и советская школа связана с литературой. Создавая журнал, мы исходили из того, что наша культура - литературоцентрична, что люди истосковались по тому, чтобы читать. Конечно, Америка - страна прекрасных репортёров.
И можно позаимствовать формат, но лучше заимствовать энергию журнализма, свободу, а не форму. Мы придумали журнал специально для своей страны и культуры, как мы её понимаем. Когда мы запускались, на рынке был русский «Newsweek», работающий с репортажами. А после нашего успеха многие пытаются работать с этим жанром. Пытаются возродить «Огонёк», например.

- Хорошо, если жанр репортажа так востребован, а издания, подобные «Русскому репортёру», так популярны, почему их мало? На Украине и вовсе нет.

- Для того, чтобы сделать такой проект, как наш, нужны большие инвестиции. И прежде всего - кадры. Ещё нужны оплачиваемые командировки. Без этого - никуда. Такая журналистика дороже, чем журналистика маленьких текстов. И мы сильно зависим от платёжеспособности населения. Когда повысили в регионах цены, то увидели: покупать стали меньше. Наша аудитория молода и демократична. Но мы думаем, что когда она повзрослеет, то будет с нами (улыбается). Увы, те, кто постарше, долго жили в то время, когда культура покупки и чтения газет и журналов уже была утеряна. Но мы пытаемся её возродить. Пытаемся не захватить рынок, а сформировать заново.

- Но ведь в советское время тоже была эта культура.

- Да, но утеряна. Проблемы с желанием читать у нашего народа нет. Есть проблема с тем, что он почему-то решит, что журнал надо покупать. Журналистика может стать способом объединения людей, формирования общества. В то время как журналистика дешёвая ни к чему не обязывает, ничего не формирует. Если посмотреть на самую тиражную газету России, а это - «Комсомольская правда», то там тоже встречаются довольно большие репортажи, что является необходимым фактором для выживания газеты. Владимир Сунгоркин, главный редактор «Комсомолки», самый успешный медиа-менеджер страны. Он понимает значимость всех жанров. Он не «выгнал» старую советскую «Комсомолку», сохранив её аудиторию, он находит молодёжь, готовую заниматься расследовательско-репортажной деятельностью. Это важно. Он создал модель, где сохраняется настоящая журналистика, и при этом газета, безусловно, «жёлтая».
И очень популярная. Отличие «Русского репортёра» от «Комсомольской правды» в том, что мы не заходим в «жёлтую» аудиторию, чтобы иногда поговорить о чём-то серьёзном. Мы хотим, чтобы этот разговор о чём-то глубоком, серьёзном и интересном распространялся и на тех, кто читает сейчас, и на тех, кто будет читать через десять лет.

- Основной доход получаете от рекламы?

- Мы находимся на грани самоокупаемости. И, к сожалению, сейчас наши доходы в основном от рекламы, чем от продажи. Почему? Мы не хотим отбить нашего читателя дороговизной. Мы всё ещё находимся на стадии экспансии. Но самоокупаться можно. Есть в России такие региональные издания. Например, воронежское «Моё», которое работает по принципу «Комсомолки», но только в масштабах города. Они играют в новости, которые приносят читатели. Такое взаимодействие делает газету очень своей. Для общенационального издания это сложнее, необходим масштаб события. Но с гражданской журналистикой нужно работать, как с реальностью. Она влиятельная. Вот в чём суть и смысл нашей профессии? Новость может сообщить и не профессионал, а непосредственный очевидец события. А настоящая журналистика будет двигаться в сторону литературы и глубины.
И профессионализм будет заключаться либо в глубокой аналитике, либо в глубокой эмоции, близкой, скорее, к литературе.

- Сегодня много говорят о том, что журналистский профессионализм падает. Вы с этим согласны?

- Когда мы придумали журнал и обсуждали приблизительный план одного из номеров, то наш коллега Александр Привалов, известный колумнист, сказал, что это хороший план, но журналистов, которые бы помогли его реализовать, нет. Но когда сделали первые номера, оказалось, что у журналистов большой спрос на нас.

- Ну а поддерживаете ли вы мысль, что скоро бумажных газет не будет?

- Это как раз о моде и о глобальных трендах. Конечно, то, что находится в тенденции, выгодно. Но бывает, что выгодно противоположное. Можно выиграть, идя прямо против тренда. Конечно, электронные средства доставки информации будут активно расти, но никакое новое средство в истории медиа, будь то радио или телевидение, не замещало предыдущее. И более того, думаю, что возникнет сильный спрос на то, что не в тренде. Например, тренд нашей культуры состоит в том, что она становится всё более секулярной и люди говорят, что они ни во что не верят, но в то же время в каждом поколении есть огромный спрос на то, чтобы во что-то верить. Происходит эдакое возвращение к истокам. Конечно, информация будет всё быстрее доставляться людям, её обилие даже будет преследовать их. А это значит, что желание остановиться, уединиться от этой текучки и почитать будет крепнуть. И не умрёт печатная пресса.