«Я не мог не быть виноделом»

Приближаясь

- А мы со старшим сыном Лёней решили вас на машине забрать, - говорит, встречая на автостанции в Саках, Николай Карпович.

Донцовы усаживают меня на заднее сиденье «жигулёнка» и везут в Крайнее. Ну а пока едем, рассказывают, что работы в районе нет, что мужчины вынуждены бросать семьи и отправляться в города, на стройки. Ещё о том рассказывают, что родом Николай Карпович из Судака, а в Саках с 1981 года, когда пригласили главным агрономом «сады садить». Но как первые плоды собрали, грянула перестройка. Пришлось брать землю и работать на себя. Сначала овощи выращивали, а потом и за виноград принялись.

- Не жалеете, что переехали?

- Нет. Чего жалеть-то? Там бы я спился, - смеётся винодел. - Почему? Да потому что там вино с завода, а здесь - собственное. Разница большая.

- И сколько же лет вы уже вином занимаетесь?

- Всю жизнь. Но своим - четыре года.

Дома, теплицы, редкие прохожие. Какое-то время едем молча. Разглядываю лица отца и сына. Они открытые, добрые и улыбчивые. Улыбаюсь и сама, угадав в свёртке, что лежит рядом на сиденье, колбасу. Значит, угощать будут. Вином, конечно. Своим, настоящим, собственноручно сделанным, как этому не порадоваться?

В винной обители

- Вот здесь оно и хранится, - говорит Николай Карпович, впуская в маленький аккуратный винный погреб.

По обе стороны - бочки дубовые, на «горизонте» - ячейки с бутылками вина.

- Это - казы, - объяснят хозяин, бережно беря из одной ячейки бутылку. - Здесь у нас игристые. Вот это белое будет шампанское, видите осадочек?

И чтобы увидела, хозяин осторожно подставляет тёмную пыльную бутылку под луч солнечного света, пробивающийся в маленькое оконце, и медленно поворачивает.

- Сделано классическим способом, - улыбается он. - Знаете, кто в СССР классическое шампанское делал? «Новый Свет», «Абрау-Дюрсо», а также Криковский и Артёмовский заводы.

И, увлёкшись, начинает объяснять, что всё шампанское изначально - брют, а потом уже добавляют в него экспедиционный ликёр, от количества которого и зависит дальнейший вкус напитка - послаще или покислее.

- Ух ты! Портвейн «Три семёрки»! - рассматриваю надписи на бочках.

- Да, «варёный» из «Молдовы». Это мы такой эксперимент сделали, - улыбается винодел. - У нас ещё и херес есть. Он у нас вообще случайно вышел: когда бочки получили, в них налил алиготе, и в одной бочке, видно, её пропарили плохо, образовалась плёнка. Хотели переливать, а потом глянул лучше: так это ж хересная плёнка получилась! И вот одна бочечка с 2008 года стоит, я её не трогаю, пускай стоит. Хотя, конечно, так нельзя, потому что херес не должен находиться рядом с другими винами, но что поделать, раз уж так получилось.

- А мадеру как решили сделать?

- Так мы только в этом году её затеяли. Тоже вроде как эксперимент. Ещё и не знаю, получится ли (улыбается). Сейчас бочечка здесь, а летом мы её на солнечную площадку отправим, на огород. Мадера ведь от солнца грубеет, мощнее становится. Ну а сухое, вроде каберне или алиготе, - с ним нежнее надо.

Винодел признаётся, что специализируется в основном на алиготе и каберне. Мускат, портвейн, херес и мадеру - так это они с сыновьями ради эксперимента делают.

- А кагор так мы «варим», - продолжает он. - Да-да, его «варить» нужно, так процесс называется. Подогреваем виноград, укутываем и оставляем на ночь в котле, а утром - давим.

Когда рассказывает Донцов о кагоре, глаза его будто искрятся любовью к этому напитку. Говорит, были у него в гостях священнослужители, пообещали вернуться, признались, что такого вина не пивали прежде.

- Конечно, моему кагору ещё далеко до «Ай-Серез», которое в Морском делают, но приятно, что похвалили. И вообще, для Сак­ского района кагор - это будущее, потому что здесь в винограде очень высокие сахаронакопления. А всё просто! Солнца здесь больше часа на два, оно ведь не из-за гор встаёт. Только вот мускат, увы, здесь вымерзает. Но в этом регионе виноделие всегда было развито неплохо. У нас в колхозе имени Жданова было 154 гектара виноградников! Рядом - «Советская Украина». У них гектаров двести, а в Геройском и того больше. Сейчас же вообще ничего нет.

Из-за дури государственной

Из подвала перемещаемся наверх, в помещение, где виноград настаивают в огромных ёмкостях. На стене - картина, Генуэзская крепость. Хозяин ловит взгляд и с грустинкой говорит: «Это же родина моя...».

Вино Донцовы делают старинным способом, виноград топчут ногами.

- Только не босыми, как в фильмах показывают, - смеётся Николай Карпович, - а в специальных резиновых сапогах. Босой человек может давить виноград от силы дня три, а потом кожа со ступней слезет, кислота ведь.

Те самые сапоги, которыми виноград топчут, массивные, примостились рядом с прессом, ему уже полвека «от роду». На нём Николай Карпович внимание не заостряет, другим хвастает - тоже прессом, но сделанным ещё до революции.

- Его мне подарили, - говорит он радостно. - Ну поглядите! Поглядите, какая красота! Лет ему, наверное, сто пятьдесят. Ноги
у него - как у венских стульев.
В советское время топорно делали, а до революции, поглядите, художественный подход был.

Он воодушевлённо объясняет, как работает ручной пресс, как в него мезгу закладывать, а потом как бродит мезга эта. И вкусно рассказывает, что после того, как отжат кагор, остаются тёплые и сладкие отжимки, которые пахнут «одуренно».

- Винодел Шлейгер Леонид Исаакович, проработавший полвека в «Массандре», говорил, что, если когда-то сделают вино без механизмов, которые перекручивают и бьют, если сделают всё вручную, значит, трудился он не зря, - вздыхает Николай Карпович. - Значит, и мой труд тогда недаром.

Донцовы изготавливают вино на гребнях (как ещё деды делали), нет у них в хозяйстве гребнеотделителей. И очень гордятся, что продолжают традиции предков. А ещё говорят, что их вино чем-то похоже на кошерные вина, которые делают в Израиле.

- Потому что кошерное давят только ночью, - говорит вино­градарь. - И у нас не получается по-другому: днём собираем, потом отдыхаем. А с заходом солнца давим. Виноделие - это такое дело, которое не терпит посторонних, а у нас - все свои, работаем семьёй, она у нас большая.

И обрабатывает эта семья четырнадцать гектаров виноградников. Было больше, пришлось урезать. Почему? Да потому что «государству и этого не надо».

- В этом году был хороший урожай винограда. Весь мы переработать не успевали, решили на завод сдать, - рассказывает Николай Карпович. - И ни один не принял. Конечно, зачем виноград, если можно и без него? Грустно, конечно, но что поделать?

- Так что, все вина «порошковые»?

- Неправильно говорить «порошковые». Из бекмеса их делают, но это уже вроде как не вино, а виноградный напиток.

- Нужно, чтобы люди о вас узнали, чтобы ехали за настоящим вином.

- Узнали, ехали...... Да я ещё и продать его не могу! Это связано с государственной нашей дурью. Для того, чтобы получить лицензию на производство, мне надо оформить участок земли. Уже два года это делаю - всё никак! А ещё: что мне оформить ту лицензию, что «Массандре» - требования одинаковые. Но я надеюсь, произойдут какие-то изменения. Для начала нужно упростить систему самолицензирования для небольших фермерских хозяйств. И тогда они у нас будут развиваться. У людей есть виноградники. И виноград будет оставаться, и люди будут делать вино, ну а поскольку всё сами не выпьют, будут продавать. И вино-то их пусть и не таким получится, как заводское, но оно натуральным будет. Ой, знаете, а ещё по Новому налоговому кодексу 42 гривны 13 копеек стоит акциз литра спирта. Чтобы сделать 500 литров вина, надо 40 литров спирта. Вот и подсчитайте, каким дорогим тогда будет это вино. Кто ж его брать-то будет?

Донцов сознаётся, что «весь в долгах», что занимает и занимает, чтобы выжить и не бросить дело жизни.

И кажется, что даже кошка по кличке Мотька (всюду за нами следует) разумеет, о чём с жаром говорит её хозяин. Смотрит на него осмысленно, понимающе.

И магия вина

Отец Николая Карповича был агрономом в колхозе им. Калинина, куда входили Тарахташ (ныне Дачное), Токлук (ныне Богатовка) и Архадерессе (ныне Миндальное). Именно там когда-то Голицын на деньги Горчакова и построил свои знаменитые винные подвалы. А мать была председателем колхоза в урочище Ачиклар, там, где в 1804 году Паллас открыл школу виноградарства и виноделия.

- Жили мы на втором этаже этой школы, - вспоминает хозяин. - Как раз во дворе, где были французские винные подвалы - винодельня. Я не мог не быть виноделом: и отец, и мать были с виноградарством связаны. Атмосфера была пронизана магией вина, его очарованием. Кроме того, я - агроном, больше ничего не знаю. Космонавт уже из меня слабенький (улыбается).

О мадере, хересе говорим, о мускате и кагоре, о моде на брют. О том, что каберне Донцовых 2009 года на специализированном конкурсе завоевало первое место в номинации «Домашнее виноделие». И о том, что Николай Донцов когда-то стал первым фермером в Крыму.

А жена его, Софья Михайловна, невестка (жена старшего сына) Татьяна всё суетятся, всё пирогами потчуют. Вкусными. Хорошая семья. Уютная такая, добрая и дружная. Их дело объединяет одно, почти волшебное.

- Сынок, это ты из какой принёс? - спрашивает отец, пригубив. - Постой, дай угадаю...... Из той, что самая последняя, второй ряд справа?