«Происхождение украинской идеологии Новейшего времени»

24 Март 2011 874

Наша газета не раз публиковала на своих страницах труды выдающихся специалистов, посвящённые проблеме исторической правды и так называемой «украинофильской пропаганде». В своё время поистине живой отклик вызвали статьи таких замечательных историков, как Александр Волконский, Николай Трубецкой, Николай Ульянов. Сегодня мы предлагаем вниманию читателей написанную в середине двадцатых годов прошлого века статью русского историка Ивана ЛАППО (старшего), в которой тщательным образом рассматриваются истоки возникновения идеи украинства.

Ещё задолго до европейской войны, начавшейся в 1914 году, вниманию Европы был представлен новый, неизвестный раньше народ - «украинский». Уже в последние десятилетия XIX века о нём настойчиво заговорила печать в Австро-Венгрии, особенно в Галиции. Национальные организации «украинцев» работали и в других странах Европы. Публичные лекции, съезды, общая и научная печать всё энергичнее выдвигали национальные права этого народа и вырабатывали их обоснования. На «Congres mondial des Associations lnternationales» звучало имя «Украины», её национальные требования стали доводиться до сведения правительств европейских держав. В годы катастрофы России наконец сделана и попытка создания особого государства «украинского народа».

Но идея «украинского народа» - создание и достояние лишь части южнорусской интеллигенции, притом далеко не её подавляющего большинства. Что же касается народных масс южнорусских, то они знают себя лишь как русских. Каждый француз, англичанин, немец именует себя французом, англичанином, немцем. Но я не думаю, чтобы можно было найти сколько-нибудь достаточное число крестьян Киевщины, Черниговщины, Волыни, Галичины, которые бы называли себя украинцами.

Как же зародилась идеология «украинства» как одного из течений интеллигентской южнорусской мысли? Постараемся дать ответ на этот вопрос хотя бы в самом общем виде, отстраняя детали, недоступные короткому очерку.

Через каких-нибудь двадцать лет после Переяславской присяги Богдана Хмельницкого и козачества идея единства русского народа, идея органического единства Малороссии с Великой Россией, государственным союзом всего русского народа, нашла своё ясное и точное выражение в малороссийской литературе. Вышедший первым изданием в Киеве в 1674 году «Синопсис» на основе исторической идеи единой России закрепил соединение Малороссии с Державною Русью, совершённое в 1654 году. По «Синопсису», народ «русский», «российский», «славено-российский» един. Киев - «преславный верховный и всего народа российского главный град». Россия едина. После веков унижения и отделения «княжения Киевского» от «России» наконец «милость Господня» свершилась, и «богоспасаемый, преславный и первоначальный всея России царственный град Киев, по многих переменах своих», вновь вернулся в состав Державной Руси, под руку общерусского царя Алексея Михайловича, как «искони вечная скипетроносных прародителей отчина», органическая часть «российского народа».

«Синопсис» до 30-х годов XIX столетия переиздавался около тридцати раз. Он стал учебною книгою по русской истории для ряда поколений во всей России, а в её составе и Малороссии. Эти поколения знали лишь единый русский народ, без какого-либо разделения его на ветви по этнографическим особенностям, и знали Россию как национальное русское государство.

Но Малороссия всё-таки имела свои особенности. Из них более всего бросалось в глаза козачество, такое живое и яркое в XVII и XVIII столетиях. Эти особенности, и прежде всего именно козачество, было необходимо объяснить исторически. И таких объяснений предложено было достаточно много. Часть их дошла до вывода козаков из восточных народов. Но уже в XVIII столетии настойчиво доказывалось их русское происхождение, притом в литературных произведениях самих малороссов. Примером может служить хотя бы «Краткое Описание о Козацком Малороссийском народе» П. И. Симоновского, старательно подчёркивавшего, что малороссийские козаки «суть природные россияне». Единство козачества и всех «малороссиан» с единым русским, «российским» народом совершенно ясно и безоговорочно выражено в малороссийской литературе XVII и XVIII столетий.

Но уже с XVIII века в ней обнаружилась и черта, которая может быть признана первоначальным исходным моментом для того направления, которое в новейшее время превратилось в так называемое «украинство». Эта черта - особые «права» Малороссии в составе России. Именно права в государстве Российском, без малейшего намёка на этнографические особенности малороссийского народа. Кто должен осуществлять эти «права»? Козацкая власть, возглавлявшая Малороссию в момент её присоединения к составу Державной Руси, «Великой России». На каком основании? На том, что в 1654 году ею был заключён договор с «Российским» царём Алексеем Михайловичем. Так уже в XVIII столетии в малороссийской литературе было выдвинуто начало не простого подданства Малороссии «Российскому» царю, а её договора с ним, не полного слияния с Московским государством в единую «Великую Россию», а автономного в ней положения.

Эта идея родилась в обстановке перенесения в Россию французского «просвещения» XVIII века и стремлений положить в основу организации «Российского» государства нормы «закона» с идеологией «просвещения», которые нашли такое яркое выражение в мечтах и идеалах Великой Екатерины, переживавшей медовые месяцы своей императорской власти над необъятной Россией и своей веры во всемогущество вольтерианского разума и непререкаемую правду оснований государственной жизни по Монтескье.

Депутатская комиссия 1767 года, имевшая в своём составе автономистов Прибалтийского края, увидела и автономиста Малороссии, в лице депутата Малороссийского шляхетства Лубенского полка Г. А. Полетики. С его-то именем так или иначе и связана известная «История Русов или Малой России», которой авторство было в своё время неправильно приписано знаменитому Белорусскому архиепископу Георгию Конискому. Это и есть то произведение, с которого может, хотя и с очень большими оговорками, вести своё начало литературное выражение так называемой ныне «украинской» идеологии. Но как безжалостно эта идеология разорвала с самыми основными положениями «Истории Русов»! Единство русского народа не возбуждает никаких сомнений у её автора. Он просто не может мыслить вне этого основного положения. Московские князья такие же русские князья, как и великий князь Владимир Святой. С переименованием Царства Московского на Российское оно стало именоваться «Великою Россиею», а земли русских княжеств, находившихся вне её, «Чермная и Белая Русь», эти «обе Руси вместе названы тогда Малою Россиею». По присоединении к Литве в Малороссии сидели наместники «из русской породы» князья, а когда «пресеклась мужеская линия Князей Русских», их преемниками явились выборные «Гетманы Русские», которых преемство «История Русов» ведёт до Богдана Хмельницкого включительно, за время соединения Малороссии с Литвою, а с 1569 года с Польшею.

Козачество - военное сословие Малороссии, соответствующее польской шляхте и русскому шляхетству, т. е. дворянству. А если это так, оно должно было держать в своих руках судьбы своей страны и власть «правительства» в ней. Это-то козачество и вступило в 1654 году в договор с царём Алексеем Михайловичем. Оно выговорило себе и своей стране определённые права и автономии Малороссии, в которой оно было правящим классом. Этот договор был закреплён присягою московских послов «от лица Царя и Царства Московского о вечном и ненарушимом хранении условленных договоров».

Такова общая концепция автора «Истории Русов». Конечно, присяга Московской власти - простой вымысел. Конечно, формальных обязательств конституционного характера не давала Московская власть при присоединении Малороссии, как уже безусловно доказано к настоящему времени историческим исследованием, хотя этого и не хочет признавать «украинская» литература. Но необходимо ещё отметить и то, что автор «Истории Русов» и Лубенский депутат Полетика выдвигали не права народа на автономию и самостоятельность, а лишь права козачества как вида, «noblesse», дворянства, которое Монтескье так настойчиво выставлял вперёд в значении среды и силы, стоящей в правильной монархии между монархом и народною массою. До идеи народа в современном демократическом значении слова было ещё очень далеко!

Но XVIII век и начало XIX дали толчки и для оживления интереса к малороссийским быту и историческому прошлому. Стали понемногу вырисовываться и этнографические особенности малороссийской ветви русского народа. Всё это совершалось уже в то время, когда Малороссия силами Российской Империи достигла внешней безопасности и когда она получила возможность войти в общую культурную жизнь, создававшуюся тою же Российскою Империей. Только завоевание Крыма и Черноморского побережья обеспечило Малороссии безопасность от татар и турок. От татарской сабли и турецкого ятагана была спасена Малороссия. Татарская верёвка перестала вязать малороссов, как скот, гонимый на продажу или убой. Разделы Речи Посполитой отстранили и угрозу польских набегов и обратного завоевания. Развиваться экономически и культурно в «вожделенном мире» Малороссия получила возможность только благодаря внешней безопасности, доставленной ей Россией, которой органическую часть она теперь составляла. В то же время потекла в неё из общерусских центров, особенно из Петербурга, и развивавшаяся общерусская, с европейскими влияниями, культура. Российская власть умножает в ней учебные заведения. Они несут с собою светское образование на смену исключительно церковной старой малороссийской школы. Общерусская литература переносит в Малороссию и новые политические и социальные идеи Европы. Русская власть открывает преобразованную затем в университет коллегию в Харькове, лицей в Нежине и, наконец, учреждает в 1833 году университет св. Владимира в Киеве. Умственная жизнь Малороссии получает новые, могучие средства для своего развития. Уже в XVIII столетии начинают появляться в печати и труды по изучению отдельных частей России. В их числе в 1777 году вышло в Петербурге и «Землеописание Малой России», составленное В. Г. Рубаном. В том же XVIII столетии происходит процесс оседания русского дворянства на местах, в его имениях, со времени манифеста 18 февраля 1762 года о вольности дворянской.
В «дворянские гнёзда», как местные очаги дворянской культуры, превращаются в России старые помещичьи избы-усадьбы. Библиотеки из русских и иностранных книг, новый комфорт, замашки и вкусы столичной и европейской жизни, которой полным образцом представлялся Петербургский Двор, - всё это входит как необходимое в дома крупных дворянских имений, и внешностью своей постройки копирующие столичные и загородные дворцы. То же происходит и в Малороссии. Замки и дворцы местного крупного дворянства не отстают от «дворянских гнёзд» остальной России. В то же время малороссияне всё больше и больше заполняют ряды правительственных и военных деятелей Российской Империи, сливаются в единой правительственной среде и правящем классе, работают для общего единого государства Российского. Литературные вкусы и направления сменяются. Переживаются французские классицизм и «просвещение», масонство, сентиментализм, либерализм, увлечение романтизмом с ранних, туманных и тем ещё более обязательных его проблесков. Сентиментальный интерес к «пэйзанам» соединяется со снисходительно-любовным чувством к родному быту и местной, родной старине. Меценаты из крупного дворянства в своих крепостных театрах не прочь посмотреть на лёгкую пьеску, изображающую местную «простонародную» жизнь, не прочь и поговорить на «простом» языке со своими «пэйзанами», а иногда и между собою.

Вот в какой обстановке возникают первые литературные произведения на живом, народном малороссийском языке - «твори» Ивана Котляревского, Василия Гоголя-отца и других малорусских писателей. Эта местная литература представлялась тогда простым придатком к общерусской литературе на её литературном, а не живом народном языке. Именно ей по-старому отдавали свои силы наиболее талантливые малороссы, с Николаем Гоголем-сыном во главе. Сам Т. Г. Шевченко, имя которого, как своего «батька», теперь провозгласили «украинцы» знаменем своего партийного дела, отнюдь не разрывал с русским народом. Свой дневник он писал на общерусском литературном языке, а следовательно, и мыслил на нём. И не чужою ему представлялась Россия, а родною, «нашим отечеством», как он её называл в своём дневнике. Но Шевченко писал на прекрасном общерусском языке и для печати. Укажем на его высокохудожественное произведение «Тризна», написанное превосходными стихами и напечатанное в 1844 году. Для образца его стиха можно привести хотя бы первые девять строк посвящения этой поэмы княжне Варваре Николаевне Репниной:

Душе, с прекрасным назначеньем,

Должно любить, терпеть, страдать,

И дар Господний вдохновенье

Должно слезами поливать.

Для вас понятно это слово!..

Для вас я радостно сложил

Свои житейские оковы,

Священнодействовал я снова

И слёзы в звуки перелил.

Нашли своё отражение в небольшой части малороссийской интеллигенции в первой половине XIX века и начавшееся славянское возрождение (Харьковский университет в начале своей истории был рассадником учёного славизма в России), и ранний, особенно французский, социализм. Характерным явлением в этом отношении было известное Кирилло-Мефодиевское братство, которого разгром в Киеве, так же как и разгром общества петрашевцев в Петербурге, были явлениями одного и того же порядка, т. е. борьбы старой власти с зачатками революционного движения в России.

Исторический перелом в русской жизни, «эпоха великих реформ» императора Александра II, неизбежно и в Малороссии выразился в новых течениях мысли и стремлений как на почве общерусских, так и местных обстановки и задач. Освобождение крестьян и остальные великие реформы, вся атмосфера тогдашней русской жизни, народничество, а дальше - радикализм, федерализм, социализм, всё то, что в области идей подготовило переживаемый нами теперь кризис России.

Иван Иванович Лаппо

Иван Иванович Лаппо (старший) (1869-1944) - русский историк и педагог. В 1892 году окончил курс в Петербургском университете по историко-филологическому факультету, где обучался под руководством профессоров В. Г. Василевского, В. И. Ламанского и
С. Ф. Платонова.

С 1905 по 1921 год преподавал в ряде российских университетов, в том числе и Санкт-Петербургском.

В 1921-33 гг. жил и работал в должности приват-доцента юридического факультета Русского народного университета в Праге. В 1933-1940 гг. - профессор университета Витаутаса Великого в Каунасе. В конце Второй мировой войны Лаппо с семьёй оказался в Дрездене, где 23 декабря 1944 вместе с женой и сыном - правоведом И. И. Лаппо-младшим погиб во время бомбардировки города англо-американской авиацией.

(Продолжение следует).