Цена неосторожных шагов Николая Шагина

«Изобличается показаниями свидетелей»

Николай Алексеевич проходил по печально известной статье 58-8, ч. 1 - антисоветская агитация.

В марте 1950 года по окончании следствия и вынесения приговора был доставлен в город Братск (сборный лагпункт), а через два дня определён в больницу Озерлага - район Байкала. Перед отправкой из Симферополя тюремный врач поставил диагноз «обострение язвы желудка», а чуть ниже в медицинской справке указано: «к физической работе годен».

Судебно-следственное дело длилось восемь месяцев. Следователь требовал признательных показаний в антисоветской деятельности, но так их и не получил.
К чести свидетелей, преподавателей и студентов пединститута, никто из них не опорочил Николая Алексеевича. В их числе - завкафедрой истории СССР П. Загородских, старший преподаватель кафедры марксизма-ленинизма
А. Юдин, преподаватель Н. Шишмарёв, студенты истфака Г. Бабичев и Г. Пеньков.

Извлечение из протокола допроса А. Юдина 10 октября 1949 года: «Решительно заявляю, что никаких антисоветских выпадов никогда не замечал, Шагин - честный, уважаемый человек в нашем коллективе».

Чистая анкета

По тем временам «чистая незапятнанная анкета» и «откровенно правдивая автобиография» гарантировали более или менее благополучный исход дела....

Родился Николай Алексеевич в декабре 1902 года на Вологодчине в семье крестьянина среднего достатка. В 1904 году отца забрали на Русско-японскую войну, вернулся калекой и вскоре умер. Мать осталась с четырьмя детьми.

Николай помогал матери в нехитром хозяйстве, рос любознательным, старательным, мечтал учиться. Сельская школа стала доступна лишь в 1912 году. Первым и любимым учителем был Фёдор Савельевич Соколов. По своим политическим пристрастиям был эсером. После окончания школы Коля был определён личным писарем Соколова, который в это время выполнял обязанности инспектора и частенько брал его в свои поездки по инвентаризации сельских библиотек.

1917 год, канун Октября, революция. В стране идёт активная подготовка к выборам в Учредительное собрание. Наметились шаги к демократии. Соколов просит Николая собрать подписи сельчан под списком №1- эсеры. Знал бы тогда юный Шагин, чем это обернётся...

Так или иначе, но Шагин «засветился» с эсерами, о чём чистосердечно признался в своих автобиографиях при поступлении в губернскую школу советского актива в 1920 году и в военно-политическое училище. К тому времени он уже был членом партии большевиков. Принят
в декабре 1918 года сельской партийной ячейкой.

Учёба в военно-политическом училище открывала большие возможности для военной карьеры. Но и здесь Шагина ждала политическая ловушка. Накануне XIV съезда ВКП(б), в декабре 1925 года, в партии развернулась острая дискуссия по вопросам дальнейшего развития страны. Курсанты училища оказались вовлечёнными в неё. Поскольку Николай состоял на партийном учёте в Василеостровском райкоме партии, он был приглашён на общее собрание, где принималось «Обращение к партийной организации Москвы» с предложением объединиться с ленинградцами против сталинского ЦК. На съезде так называемая «новая оппозиция» Зиновьева была разгромлена и разоблачена. Зиновьев был снят с занимаемой должности, позднее, в 1936 году, расстрелян. Особая комиссия из Москвы занималась курсантами училища. Проголосовавшие за обращение (среди них был и Шагин) подлежали основательной проработке.

Благополучно окончив училище, в 1926 году молодой политрук включается в многолетнюю политработу в Запорожье и в Крыму. Однако тот неосмотрительный шаг не остался без внимания карательных органов. В личном деле осталась зарубка: «В 1925 году поддержал платформу оппозиции».

Брат - враг народа

Отличной военной службой отмечены середина 20-х - начало 30-х годов. Он - старший инструктор политотдела дивизии, затем Политуправления военного округа Украины. В 1933 году командирован на учёбу в Военно-политическую академию в Ленинграде.

На третьем курсе слушателя академии Шагина срочно вызывают в секретный отдел и знакомят с выпиской из приказа политуправления Красной Армии: «Отчислить от дальнейшего обучения в Академии за невозможностью использования его в дальнейшей политработе».

Как выяснилось, его старший брат Василий, работая в колхозе, позволил недопустимую критику советской власти и, как говорили в народе, получил «за язык» 3 года исправительно-трудового лагеря. Причина для отчисления Николая Алексеевича из академии весомая: не может политработник иметь в родстве «врага народа». Удар неожиданный и сильный - военной карьере положен конец. Надо было начинать новую жизнь.

Он решает обосноваться в Крыму. Сразу же становится на партучёт в Симферопольском горкоме партии. Вскоре зачислен в штат педагогического института. Но и здесь его настигла секретная депеша ОГПУ. Крымскому обкому партии предлагается «исправить ошибку академии и исключить Шагина из рядов ВКП(б) за недонесение и сокрытие связи с арестованным по статье 58-8 братом Василием Шагиным». На работе в педвузе был оставлен. Друзья подсказали единственно возможный вариант - апелляция в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б). С целью ускорения рассмотрения ходатайства Шагин едет в Москву и Ленинград. Через год восстановлен в партийных рядах, наказание ограничено строгим выговором «за проявленную политическую близорукость». Восстановлен авторитет Николая Алексеевича - коллеги дважды выбирают его в состав партийного бюро вуза. Повышен в должности - заведует отделом кадров.

Жизнь налаживалась. Получил квартиру в доме преподавателей. В 1940 году успешно окончил заочное отделение пединститута.

Детей у них с Анной Ивановной не было, в 1937 году взяли племянника жены Алексея на поправку в Крым, так он и остался с ними до 1949 года.

«Подарок» к юбилею вождя

Грянула война. Николай Алексеевич Шагин одним из первых уже 25 июля был на фронте. Воевал политруком в составе Северо-Кавказского, Сталинградского, 1-го и 2-го Украинских фронтов. Был ранен в 1942 году. Закончил войну в составе 93-й особой стрелковой дивизии бронепоездов. В 1946 году демобилизовался и вернулся в Симферополь на прежнее место работы.

1949 год. Юбилей, 70-летие Сталина. Трудящиеся готовят трудовые подарки. «Подарок» готовило и Министерство внутренних дел, фабрикуя и фальсифицируя так называемое «ленинградское дело». Мишенью политических репрессий стала Ленинградская партийная организация и её руководство. Срочный партийный пленум, разгромный доклад секретаря ЦК ВКП(б) Маленкова и незамедлительное исполнение задуманного сценария: убрать неугодное Кремлю строптивое и чрезмерное инициативное руководство.

Белыми нитками шилось чёрное дело. Истинных коммунистов обвиняли в измене Родине, намерении превратить ленинградскую партийную организацию в опору для борьбы с ЦК, в сепаратизме и даже в заговорщических планах. По «ленинградскому делу» было репрессировано более 2000 партийных, советских и хозяйственных работников. Камень брошен - пошли круги по воде. За связь с «ленинградцами» арестовали секретарей Мурманского и Рязанского обкомов партии. Начался активный поиск «законспирированной вредительской» организации. В январе 1950 года в стране восстановлена смертная казнь, отменённая в 1947 году. Расстреляно было всё руководство Ленинградского обкома партии.

Органы МВД вышли на Крым. 3 августа 1949 года был вызван в Москву (и больше его никто не видел) Николай Васильевич Соловьёв, с 1946 года первый секретарь Крымского обкома ВКП(б), в годы войны член Военного совета блокадного Ленинграда, после войны - председатель Ленинградского областного Совета депутатов трудящихся. Воинское звание - генерал-лейтенант. Арестован по формулировке «не оправдал доверия партии и лично товарища Сталина». По одной из версий, в ходе пыточных допросов смертельно избит, а затем расстрелян (сентябрь 1950 г.).

По делу Соловьёва привлекались более ста человек. Как «сообщники» были арестованы, осуждены и расстреляны секретари Крымского обкома партии П. Чурсин, М. Петровский, длительные сроки заключения получили председатель облисполкома В. Никаноров, редактор газеты «Красный Крым» Л. Скрипченко, секретарь обкома А. Хованов и другие. Репрессированы члены семей осуждённых.

Каждый бывший ленинградец Крыма стал объектом пристального внимания МВД. Уже 12 сентября 1949 года новый первый секретарь обкома Титов телеграфирует в Москву Маленкову:
«В Крымском педагогическом институте работает преподавателем на кафедре «История СССР» бывший эсер, бывший участник троцкистско-зиновьевской оппозиции, исключённый из партии в 1936 году за связь с врагом народа (братом), замеченный в антисоветской агитации в последнее время, «в своих лекциях выхолащивает идейное содержание», неоднократно в разговорах высказывает клевету на советскую власть».

Арест 20 сентября 1949 года. В тот же день исключён из партии городским комитетом с грубым нарушением устава. Вопрос о членстве не рассматривался в первичной партийной организации пединститута. Затем обвинительное сфальсифицированное заключение крымских следователей, приговор - 10 лет ИТЛ. Постановлением Особого совещания МВД СССР от 27 мая 1950 года принято менее кровожадное постановление - 5 лет ИТЛ.

Безответные письма

Судебно-следственное «дело» Шагина в 1949 году курировал подполковник Малыхин. В 1937-38 годах он руководил расстрельным отделением НКВД Крымской АССР. За подписью лейтенанта Малыхина получили высшую меру наказания сотни подследственных. Это подтверждено архивными документами. «Постарался» он и с Шагиным. Удивляет одно: в середине 50-х подполковник Малыхин - член комиссии по реабилитации жертв политических репрессий.

Отбывая срок в сибирских лагерях, Николай Алексеевич продолжал борьбу за своё освобождение. В письмах-ходатайствах просил пересмотреть его дело, считая его «чрезвычайно строгим и несправедливым». Перечень адресов: Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР, секретариат МГБ СССР на имя Абакумова и Берии, отдел жалоб Особого совещания, два письма Маленкову, секретарю ЦК ВКП(б). Во всех случаях ответ один: «Жалобу оставить без удовлетворения» либо «Нет основания для пересмотра дела». В письме Маленкову от 3 апреля 1952 года Шагин просит заменить содержание в лагере «Озёрном» на ссылку, разрешить приезд к нему жены. Это письмо оставлено без ответа.

После смерти Сталина (5 марта 1953 года) по указу Президиума Верховного Совета СССР Николай Алексеевич Шагин был амнистирован 16 мая 1953 года и освобождён со снятием судимости. Официальный срок наказания заканчивался 20 сентября 1954 года. Верховным судом СССР от 29 января 1955 года был окончательно реабилитирован. Судебно-следственное дело было прекращено и закрыто за недоказанностью. Решение Особого совещания от 27 мая 1950 года отменено как ошибочное за отсутствием состава преступления. Гражданская реабилитация открыла путь для партийной реабилитации.

Шагин возвращается в Симферополь (данных о жене и племяннике Алексее в деле нет). Снимает жильё на Петровской балке. Устраивается на работу методистом культурно-массовой работы управления культуры при Крымском облисполкоме. С первых дней отлично зарекомендовал себя в работе. Руководство и сотрудники управления от имени Крымского облисполкома 6 июля 1954 года обратились в следственный отдел УКГБ Крымской области с просьбой о возвращении Шагину двух орденов Красной Звезды и медалей «За отвагу» и «За победу над Германией...». Вскоре заслуженные награды были возвращены герою.

Когда и где завершил свой жизненный путь Н. А. Шагин, нам неизвестно. Теперь о нём узнают и, может быть, кто-то откликнется.

Нинель КОЗЛОВА,
кандидат исторических наук, консультант
научно-редакционной группы «Реабилитированные историей».