А в памяти - война

Последняя встреча

И делится наболевшим. Уверена: каждый, кто пережил войну, должен рассказывать о ней. Чтобы, сколько бы ни минуло лет, потомки знали, какой ценой достался мир на этой земле, помнили героев-победителей.

- Много лет живу в Симферополе, - рассказывает Людмила Андреевна, - но малая родина - Евпатория. Там, недалеко от собора, на улице Раздельной, 7 (теперь улица Тучина), жила наша семья. Во дворе на 17 квартир, где дружно жили представители многих национальностей. Наша семья небольшая: мама Лидия Евдокимовна, папа Андрей Дмитриевич и я. Жили небогато, но родители-труженики растили меня, окружая любовью и заботой. Кто же знал, что в наши судьбы, как и в судьбы миллионов советских людей, вмешается война...... Утро 22 июня 1941 года. Из жэка пришло распоряжение: оклеить оконные стёкла крестообразно бумажными лентами. Нам, детям, интересно, мы с удовольствием клеим. А взрослые...... Никто ещё ничего не знал, но витала тревога, шёпотом передавались слухи. В середине дня все застыли у репродукторов, слушая речь Молотова о начале войны.

Людмила Павленко вспоминает: улицы заполнились людьми, особенно военными, чей отпуск закончился так внезапно. Уходили эшелоны с мобилизованными, последними курортниками, эвакуированными.

- Мы с мамой не уезжали, хотели остаться поближе к папе. Его, инженера-связиста, мобилизовали в начале сентября в штаб 51-й армии, что располагался в Симферополе на улице Ленина, 17. А мы с мамочкой, как и тысячи других женщин, готовились к обороне: рыли на подступах к городу противотанковые рвы. Конец октября, фашисты уже двигались по полуострову. Перекоп закрыт, поезда не ходили - людей отправляли машинами в Севастополь и Ялту. Нашу колонну фашисты разбомбили ночью на старой Ялтинской дороге. Взорвались первые машины, остальные наскочили друг на друга. В этом ужасном месиве машин и истекающих кровью людей мы с мамой выжили. Меня порезало осколками разбившегося лобового стекла, к счастью, не очень глубоко, а у мамы была раздроблена ключица, она теряла сознание от потери крови. Но это был Советский Союз: через несколько часов подоспела помощь. Раненых до утра разместили в ближайшей деревеньке, а затем отправили в симферопольский госпиталь.

После уютной Евпатории Симферополь показался девчушке большим. «В переполненном госпитале, где врачи самоотверженно боролись за жизнь каждого, очень много раненых, носилки, окровавленные бинты, стоны». Как только Лидии Евдокимовне стало лучше, она с дочкой перебралась к сестре на улицу Турецкую, 16.

- Помню, по Севастопольской шли наши отступающие войска, а фашисты забрасывали их бомбами, - рассказывает читательница. - 30 октября бомба попала в соседний дом, наполовину был разрушен и наш. 30 октября...... Последний день, когда мы с мамой видели любимого папу и мужа. Он смог вырваться на несколько минут - попрощаться. Мы ещё не знали, что эта встреча окажется последней. Папочка был добрым, жизнерадостным и очень талантливым: прекрасно рисовал, сочинял стихи, пел. Перед войной был принят Николаем Самокишем в Союз художников Крыма. Мечтал профессионально заниматься живописью.... Мы не получили ни одного письма, но и после Победы надеялись на чудо. Потом на запрос пришёл ответ: пропал без вести. А папины сёстры сказали: кто-то из однополчан видел, как он погиб во время Керченского десанта. Не знаю, где папа похоронен, есть ли у него могила, а может, просто воронка от снаряда, засыпанная землёй, как у сотен тысяч других воинов. Вот в память о нём, обо всех погибших и ухаживаю за солдатскими могилами на старом кладбище. Ведь бессмертный подвиг воинов-победителей достоин вечной памяти!

Спасительный набат

Фашистов Людмила Андреевна увидела уже через несколько дней - 3 ноября, в свой день рождения. «До сих пор не могу забыть одно из первых увиденных зверств: повешенных на «Львином» фонтане в Симферополе».

В начале декабря мама с дочкой решают вернуться в Евпаторию. Раненая женщина и ребёнок плелись по промёрзшей дороге, иногда кто-то подвозил, где-то пускали погреться, переночевать. С большими трудностями добрались домой 6 декабря, а 9 всех охватила большая радость.

- Наш десант, - рассказывает женщина, - провёл удачную операцию. Новость эта дарила надежду. Ещё большая надежда появилась позже. Но сначала ночью 5 января 1942 года - бомбёжка и обстрел с кораблей. Под шквальным огнём в ледяную воду высаживался наш десант. Был тяжёлый бой, в эпицентре его оказался наш район. Люди прятались в подвалах, а когда наступило затишье и мы вышли на улицу, то увидели родных советских моряков. В первую минуту подумалось: победили, войне конец. Моряков обнимали, несли еду. Увы, радость оказалась недолгой: через два часа обстрел усилился. Мы вернулись в убежища. Днём во двор ворвались фашисты. Помню, как немец бил прикладом моего соседа Котика, у которого на руках была двухлетняя сестрёнка, а рядом - больная мать. Она заболела, узнав, что в Симферополе в концлагере совхоза «Красный» от голода и побоев умер её муж, отец её детей. Котик - Константин Владимирович Майданюк, ему было всего 14 лет. Сестричка Котика Танюша, Татьяна Владимировна, к счастью, выжила. Мы с нею очень дружны. Она живёт, как и прежде, в Евпатории, входит в группу энтузиастов по изучению истории нашего любимого города.

Людмила Андреевна вспоминает, как их выставили живым щитом перед пушками у улицы Караимской. Как все замерли от страха. Как вдруг на Караимской появилась советская танкетка, готовая вступить в бой.

- Но, увидев перед фашистскими пушками мирное население, моряк, показавшийся в люке, махнул шапкой, и танкетка помчалась дальше, - рассказывает читательница. - А немцы, вооружённые до зубов, защищённые пушками и толпой людей, при появлении танкетки в панике разбежались! Люди смогли укрыться во дворах. Мы с мамой попали во второй или третий двор с левой стороны от Караимской. Маленькие дворик и домик, а людей набилось много. Устроились в открытом сарайчике и скоро начали замерзать: зима выдалась очень холодной. К счастью, хозяйка дома заметила и забрала нас в тёплую комнату, потеснив стоявших там вплотную людей. Много лет прошло, но я храню в сердце благодарность людям за их доброту, которая в суровых испытаниях помогла нам с мамой выжить.

Утром - новая облава. Под дулами автоматов людей выгнали на улицу, отбирали мужчин - стариков, младенцев, подростков.

- Их согнали в дровяной склад на въезде в Евпаторию. Сейчас на этом скорбном месте - крест. Расправившись с основными силами десанта, фашисты охотились за прятавшимися моряками: окружали, забрасывали гранатами кварталы. Всех, кто пытался выбраться из этого ада, расстреливали на месте. Расстреливали и тех, кто общался с моряками во время их короткой передышки 5 января. А так как тогда все мы старались накормить и обогреть наших воинов, то, замирая от страха, ждали своей участи. Увы, находились предатели, подлые души, из-за которых многих расстреляли. Через две недели женщины всё же смогли выйти из укрытий, кинулись искать близких. Нашли мёртвыми в противотанковых рвах. Среди них и мамин старший брат, мой любимый дядя Володя, Владимир Евдокимович Вихляев. Наши семьи дружили до войны. В 1938-м он потерял жену, в 41-м - дочь, на старости лет остался один. Когда мы с мамой вернулись из Симферополя, дядя Володя принёс большую сумку муки - бесценный дар, не давший нам умереть от голода. Мы очень горевали, узнав, что этот прекрасный человек закончил свою жизнь в расстрельном рву. Когда мама нашла любимого брата, в его окоченевшей руке был зажат листок с молитвой. В том же рву был и наш сосед Котик, другие друзья, знакомые. Сейчас на этом скорбном месте - мемориал «Красная горка».

Людмила Андреевна вспоминает: оставшиеся женщины и дети из их двора собрались в одной квартире и несколько недель жили вместе, делясь последними крохами, преодолевая страх. Им выпало жить с ним ещё два с лишним года.

- Весна 44-го года. 11 апреля, - продолжает Людмила Павленко, - основные силы фашистов покинули город. Но радоваться было рано: 13 апреля ворвался отряд карателей. Жителей стали сгонять на площадь у собора, со стороны улицы Революции стояли орудия. Помню, мама крепко прижимала меня, с отчаянием понимая, что защитить не может. На спасение уже никто не надеялся. И вдруг над площадью раздались громкие звуки набата. Подняв головы, мы увидели на колокольне мужчину, который, пренебрегая опасностью, с силой раскачивал язык большого колокола. Немцы бросились окружать колокольню, открыли стрельбу. Однако чудо творилось на наших глазах: пули не задевали смельчака, а тяжёлые двери собора были наглухо закрыты. Фашисты засуетились, поняв, что на звуки набата уже спешат наши войска. Завязался бой, каратели были уничтожены, а спасённые люди со слезами встречали освободителей. К сожалению, человек, который бесстрашно ударил в набат, спас сотни жизней, остался неизвестным. Описание этого эпизода я не нашла в книгах. Однако видела всё своими глазами и храню благодарную память о безвестном герое и наших спасителях.

А война продолжалась. Весной 44-го ушёл на фронт будущий муж Людмилы Андреевны - Виктор Пантелеевич Павленко. Своё 19-летие 25 января 1945 года связист встретил истекающий кровью, без сознания, на обледеневшей земле Прибалтики. Очнувшись, собрав последние силы, дополз до своих. За мужество при выполнении задания солдат получил первую награду - медаль «За отвагу». Потом будет ещё одна «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией», орден Отечественной войны 1-й степени.

- Но главной наградой для Виктора Пантелеевича стала жизнь, - продолжает Людмила Андреевна. - Мы поженились весной 1951-го, прожили вместе хоть и трудную, но счастливую жизнь. Работали, учились, растили детей - две дочери и два внука. Супруг не дожил до нашей золотой свадьбы четыре месяца, ушёл из жизни, оставив о себе светлую память.

Светлая память всем воинам-освободителям, партизанам, подпольщикам, мирным жителям, павшим от рук фашистов. Права дочь и жена фронтовиков Людмила Павленко: пока мы их помним - они живы.

Десанты

В ночь на 9 декабря 1941 года группа севастопольских моряков под командованием капитана В. Топчиева и батальонного комиссара У. Латышева совершила рейд в Евпаторию. Им удалось освободить арестованных, захватить документы, оружие и на катерах вернуться в Севастополь.

В ночь на 5 января 42-го к Евпатории подошли тральщик «Взрыватель», семь катеров МО-4 и морской буксир СП-14 с передовым отрядом десанта под командованием капитана II ранга Н. Буслаева, полкового комиссара А. Бойко. На кораблях находился батальон морской пехоты капитан-лейтенанта Г. Бузинова, комиссара М. Палия; разведчики штаба флота В. Топчиева; отряд погранохраны НКВД; группы разведчиков капитан-лейтенанта И. Литовчука и Н. Панасенко; сотрудники Евпаторийского отдела НКВД капитана П. Берёзкина. Всего - 740 десантников. К утру с помощью жителей им удалось очистить от фашистов значительную часть города, но пришедшие из Севастополя корабли с новыми отрядами из-за сильнейшего шторма не смогли высадить подкрепление. Окружённые воины трое суток удерживали город. В боях погибло около 700 десантников.

8 января с подводной лодки для выяснения судьбы передового отряда высадилось 13 разведчиков под командованием У. Латышева. Они сообщили о гибели отряда, но из-за шторма не смогли вернуться. Неделю группа вела неравный бой с фашистами, 14 января У. Латышев передал: «Мы подрываемся на своих гранатах, прощайте...».

По данным сайтов www. war.evpatoriya-history.info и www.onixtour.com.ua

Только факты

31 октября 41-го фашисты вошли в Евпаторию. 13 апреля 44-го город был освобождён. За годы оккупации казнено более 12,5 тысячи человек. Только после десанта 1942 года - более 3 тысяч.

В 1954 году на Красной горке - месте массовых казней - установили монумент: солдат, преклонив колено, возлагает к братской могиле венок. В 1982-м здесь перезахоронили останки восьми десантников, найденные во время земляных работ, вскоре над их могилой появился памятник трём воинам. Фигура скорбящей матери установлена в 1985 году.