Кому угол в комнате за 3 тысячи рублей?

Жизнь в колодце

Чтобы понять, как хорошо жить в Крыму, нужно прогуляться промозглым весенним днём по дворам Санкт-Петербурга. Не по его парадной части с красивыми фасадами домов на Невском проспекте, с архитектурой, глядя на которую, теряешь сознание от восторга. Пройтись нужно по дворам, в которых более ста лет назад жили обычные рабочие. Тогда понимаешь, как ты любишь крымское солнце, наши многоэтажки и особенно светлые фасады Севастополя, его дома из белого инкерманского камня.
Разница между парадным и непарадным Петербургом колоссальная. Почему так? Как так получилось в одном из самых прекрасных городов мира? Ответ прост. Здесь, как и везде, всё решают деньги. Изначально дома в городе на Неве возводили в одну линию. Когда стало понятно, что жилья не хватает, началось новое строительство. Но разрешалось создавать дополнительные квадратные метры только во дворах. Так и появились они, знаменитые питерские дворы-колодцы.
Стоять в них долго невозможно. Кажется, будто стены давят на тебя и вот-вот сожмут. Некоторые дворы можно назвать даже просторными - в них заглядывает солнечный свет. Но есть и такие, в которых едва видно клочок неба над головой.
Балконов в таких домах нет от слова «совсем». Они отсутствуют полностью, поэтому представить себе вечер в Питере с чашечкой кофе и книгой на журнальном столике довольно сложно. В квартире это возможно, но о балконе можно забыть. Зато в некоторых дворах есть галереи. Они считались дополнительным бонусом. Снимать квартиры с галереями могли только те, у кого были деньги.

Угол или кровать?

Стоимость жилья в дореволюционном Санкт-Петербурге была такой же, как сейчас в Крыму. Переводить прежние цены в наши очень удобно: один «царский» рубль сейчас приравнивается к 1000 российских рублей. В доходных домах Питера можно было снять квартиру из шести комнат «всего» за 150 тысяч рублей по нынешним меркам. И это был не самый роскошный вариант. Сдавалось жильё и по миллиону в месяц. Такие элитные варианты предлагали обычно в роскошных домах в центре города.
Врачи, квалифицированные специалисты разных профессий и чиновники обычно снимали трёхкомнатные квартиры. Они стоили 50 рублей, что сейчас можно перевести в 50 тысяч. Средняя заработная плата в Питере в те времена была как раз 50 рублей. Жёны не работали, это было не принято, да и вакансий не нашлось бы. Поэтому в Санкт-Петербурге практиковалась система двухуровневой аренды. Арендатор большой квартиры мог сдавать несколько комнат другим людям. Обычно за это он брал 10-15 рублей. Те, в свою очередь, тоже выживали, как могли, и сдавали в своих комнатах углы. Но и это ещё не предел. «Владелец» угла мог сдавать половину кровати. И такой вариант пользовался спросом.
В столицу тогда приезжали тысячи людей из окрестных сёл на заработки. По сути, им нужно было где-то спать и только.
- Перед революцией у нас был коммунальный коллапс, - поясняет житель Санкт-Петербурга Дмитрий. – По большому счёту сейчас мало что изменилось. Любой желающий может снять комнату в коммунальной квартире за 10 тысяч рублей. Такой вариант вам с радостью отдадут с плесенью и большими чёрными тараканами.
Любопытно, что и более ста лет назад риэлторы пытались обмануть людей. Одним из основных факторов при выборе жилья тогда был свет. Обычный солнечный свет. Те, кто мог позволить себе такие квартиры, ходили выбирать их с компасом. По сторонам света люди ориентировались, увидят ли они что-то, кроме серой фасадной стены напротив или нет. При этом риэлторы рассказывали, как солнце буквально слепит глаза, лишь бы поскорее избавиться от сомнительного варианта.
В наши дни всё так же. Если вы решите снять квартиру в Симферополе, Ялте или Севастополе, будьте готовы к тому, что за 10 тысяч рублей вам предложат плесень и тараканов. За 15 тысяч, возможно, вы увидите солнце и обои на стенах. А если раскошелитесь на 20-30 тысяч, то даже сможете любоваться морем или красивым двором. Двухкомнатные апартаменты и того дороже. И тут лишь хочется напомнить господам риэлторам, что отчасти именно бессовестные цены на жильё в Питере стали причиной массового недовольства в начале XX века.