Послевоенные школьники

«Крымскую правду» в нашей семье выписывают уже не один десяток лет, недавно с удовольствием прочитала статью «Школьное возрождение» в рубрике «Листая прошлого страницы» и нахлынули воспоминания. Я училась чуть позже, уже после окончания войны. Посылаю фотографию конца 1948 года. Это 2-й класс Дмитровской начальной школы. Сейчас, кажется, даже села такого нет в Белогорском районе. Оно находилось между Васильевкой и Павловкой, большинство школьников были из Павловки. Посмотрите, какими мы были, дети войны, многие потерявшие отцов, пережившие оккупацию - низкий поклон нашим мамам и бабушкам, что вырастили, спасли. Мы были плохо одетыми, обутыми, но в школу ходили с удовольствием, ведь так интересно было учиться читать, писать и считать, узнавать новое о нашей большой стране.
Я сижу вторая слева от учительницы - такая кулёма в вязаном платке. Учительница наша любимая - Полина Васильевна, кажется, Бородулина. Она была очень молодая, красивая, жила при школе. Мы все выучились, многие окончили потом институты. Вот вторая справа, стоит вся замёрзшая, Лена Рош. Она окончила Крымский пединститут и работала в Васильевской средней школе. Внизу, прямо перед учительницей - Толя Обухов. Потом его дочка была директором этой школы. К сожалению, на этом стареньком фото не рассмотреть всех лиц, да и имена всех уже не вспомню. Помню только, какие мы были дружные, как жаждали жить и познавать.
Я рано вышла замуж, муж служил в морской авиации, мотались по гарнизонам, в Крым вернулись уже по окончании его службы. Вместе мы вырастили двоих детей, дали им образование, внуки выросли, уже правнуки есть. Жизнь продолжается, смотрю на старые фото и вспоминаю, как каждое утро мы радостно шли в школу, чтобы поскорее выучиться, вырасти и стать хорошими людьми.

Клара ПОКЛЯЦКАЯ-КЛАПОЩАК.
Симферополь.

Не попадитесь в сети мошенников

Моя сестра Елена была одинока и больна. В пору её весенней юности, в 19 лет, врачи установили диагноз - шизофрения. Елена всегда жила с мамой, но после её смерти осталась одна, не соглашаясь на мои настойчивые предложения жить вместе. Когда исполнилось 55, у Елены обнаружили онкологию в запущенной стадии. С этого времени события стали развиваться непонятно и стремительно, Елена оказалась под влиянием её давнего знакомого. В итоге она подписала доверенность, завещание, договор дарения на квартиру в пользу своего приятеля, который отвёл её в ЗАГС и зарегистрировал с ней брак (самое время жениться!).
Все сделки оформлялись тайком от родственников. Через 2 месяца Елена умерла. Судя по всему, она стала жертвой квартирного мошенничества.
Мы с братом обратились в районный суд Симферополя с иском о признании недействительными всех указанных сделок, потому что документы были подписаны психически больным человеком, а квартира ранее принадлежала нашей матери, и всё имущество было нажито нашими родителями. Исковые требования мы обосновываем статьёй 177 Гражданского кодекса РФ: «Сделка, совершённая гражданином, хотя и дееспособным, но находившимся в момент её совершения в таком состоянии, когда он не был способен понимать значение своих действий или руководить ими, может быть признана судом недействительной по иску этого гражданина либо иных лиц, чьи права или охраняемые законом интересы нарушены в результате её совершения».
По решению суда были проведены две посмертные судебные психолого-психиатрические экспертизы, подтвердившие, что у Елены имелось тяжёлое психическое заболевание, и в связи с психическим расстройством она не могла отдавать отчёт в своих действиях и руководить ими. Однако судья отказал в удовлетворении наших исковых требований. Он решил, что единственным наследником является супруг, поэтому наши права не нарушаются выданными доверенностью, завещанием и договором дарения.
Мне трудно согласиться с таким решением: получается, что сделки, совершённые психически больной женщиной, имеют законную силу (в нашем случае - именно так). Невольно вспоминается театр абсурда. Несомненно, родительская квартира дорога мне и в финансовом смысле, и с моральной точки зрения. Но всё же это не только имущественный спор. Это вопрос соблюдения законности и уважения к закону. Если психически больной человек подписывает документы о сделках, то эти действия вряд ли можно считать законными. Если судья считает, что родные брат и сестра не относятся к кругу лиц, интересы которых нарушены, то тогда кто вправе отстаивать торжество закона?

Валентина КОМИССАРОВА.
Симферополь.

От всего сердца

Искренняя признательность коллективу гастрохирургического отделения Республиканской больницы имени Семашко за их внимание, добросовестный труд, отзывчивость и заботу. Особая признательность завотделением Михаилу Синицину, врачам А. Алимову, С. Зыкут, С. Остапенко, В. Филипенко, медсёстрам И. Корниенко, Э. Усеиновой, З. Абсудовой, В. Тутовской, С. Дёнич, нянечкам Г. Сурфнян,
С. Шибецковой, С. Таран, С. Тоболевой, С. Джигнян. Это настоящие труженики, спасители жизней, низкий им поклон и поздравления со всеми праздниками.

Надежда
МАРТЫНЮК.
Сакский район.

* * *

Прошу передать искреннюю благодарность людям в белых халатах Кировской районной больницы.
В конце января я поступила в реанимационное отделение больницы, возглавляемое Юсупом Бекверовым, которого в больнице называют врачом от Бога. Дежурным реаниматологом была Лилия Аблямитова - сама доброта и компетентность. Низкий поклон им, всем нянечкам и медсёстрам за прекрасный уход и заботу. Была приятно поражена прекрасным отношением и в терапевтическом отделении, и на пищеблоке. Отдельная благодарность и Михаилу Иванову - главврачу больницы, собравшему такой чудесный коллектив.

Татьяна АНТОНЕНКО.
Белогорск.

Почту читала