1920 год. «Красный Крым»

«Белый» террор
Под натиском Красной Армии главнокомандующий Во­оружёнными силами Юга России (Добровольческая армия) Антон Деникин отвёл войска в Крым, в апреле передал власть Петру Врангелю. Тот, правда, отвоевал вначале Северную Таврию (Мелитополь, Бердянск), но вновь отступил. Полуостров остался единственным оплотом Белого движения. Пожалуй, только в лучшие турсезоны он мог «похвалиться» таким количеством приезжих: сюда бежали богачи и бедняки, интеллигенты (писатели, актёры) и служащие, священники и дезертиры, много тыловых частей и раненых, бандитов и жуликов. Грабежи, разбой, убийства стали обычным делом, катастрофический рост цен, остановка предприятий, сокращение посевов грозили голодом, а холера и сыпной тиф уносили сотни жизней. Не помогали справиться с людской массой ни эвакуация (раненых, семьи чиновников вывозили в спецлагеря Турции и Болгарии), ни трудовая повинность для мужчин. Не сдавались и «красные»: ЦК РКП(б) создал Крымский ревком: уже знавшие ситуацию Юрий Гавен, Дмитрий Ульянов, позже появился Закордонный отдел, занимавшийся организацией подполья. 5 мая в подполье в Коктебеле на областной партконференции решили развернуть повстанческое движение. На полуостров направили специалистов, в том числе Алексея Мокроусова и Ивана Папанина. Повстанцы взорвали шахты Бешуйских угольных копей, устраивали теракты на железной дороге и на флоте, на предприятиях, которые ещё работали, обслуживая армию Врангеля.
Лучшим способом усмирить народ и бороться с подпольем стал террор. В апреле Врангель издал приказ о «военно-судебных комиссиях», пресекающих любые действия против врангелевцев. До этого появились «военно-полевые суды», созданные по приказу Якова Слащёва, командира Крымского (позже 2-го армейского) корпуса Добр­армии, - расстреливали на месте. Сохранились документы, что в апреле в симферопольской тюрьме было казнено около 500 заключённых. Расстреливали пленённых руководителей региональных комитетов, членов мусульманского бюро большевистского подполья, мирных жителей, заподозренных в сочувствии «красным», и даже детей - «большевистское отродье». Крымчане стали называть Добровольческую армию «грабьармией» и «убейармией», а публичные казни стали обычным делом.
Вешали активно: очевидец писал, что «кн. М. ухитрился повесить в течение двух часов 168 евреев. Мстил за родных, расстрелянных по приказанию еврея-комиссара». Виселицы не пустовали в Городском саду Симферополя (ныне Екатерининский сад) - люди старались обходить место, где по приказу Александра Кутепова, командира 1-го армейского корпуса Добр­армии, «устрашали симферопольских большевиков». Когда Симферопольский городской голова Сергей Усов попросил Врангеля отменить публичные казни, тот ответил: «Генерал Кутепов повесил несколько десятков вредных армии и нашему делу лиц. Я не задумаюсь увеличить число повешенных ещё одним, хотя бы этим лицом оказались вы». Сергей Александрович подал в отставку, а казнили его уже «красные» - 19-го ноября 1920-го за то, что был во времена врангелевщины городским головой.
В мае публичные казни Врангель всё же отменил, ибо «они уже не устрашают, а отуп­ляют население». Заменой стала «высылка в Советскую Россию лиц, изобличённых в сочувствии большевизму», правда, гарантии, что при пересечении линии фронта не стреляли в спину, не было, и у «красных» не гарантировалась жизнь - «перебежчики врангелевские».
Наша газета
В сентябре был создан Южный фронт во главе с Михаилом Фрунзе, в начале ноября его части начали переход через Сиваш (проводником был Иван Оленчук) и штурм Перекопа.
12 ноября заняли Симферополь, 16-го Фрунзе телеграфировал Владимиру Ленину: «Сегодня нашей конницей занята Керчь. Южный фронт ликвидирован». В Крыму была установлена Советская власть. За несколько часов до этого из Керчи ушли последние корабли, эвакуировавшие «военнослужащих Русской армии, чинов гражданского ведомства с семьями и отдельных лиц, которым могла бы грозить опасность в случае прихода врага». На 126 судах в Турцию и Тунис вывезли 145693 человека (из них около 70 тысяч военных).
Первый номер «Красного Крыма» вышел 17 ноября 1920-го. Изначально издавать газету, орган Крымского обкома и Симферопольского горкома РКП(б), должен был Крымский губернский военно-революционный комитет, созданный
13 ноября Реввоенсоветом 6-й армии Южного фронта. В редколлегию вошли журналист Павел Новицкий, помощник начальника политотдела армии Матвей Мартолин и профессор Таврического университета Яков Френкель. Но уже через сутки появился новый Крымревком во главе с Бела Куном, забравший всю власть в республике. Газета стала органом Губернского военно-революционного комитета и Крымского областного комитета Российской коммунистической партии. В редколлегии - Павел Новицкий, Юрий Гавен, Дмитрий Ульянов. Сохранилось несколько номеров. Так, 1 декабря газета сообщила об образовании Чрезвычайной комиссии по переселению рабочих в дома буржуазии, о создании склада брошенных буржуазией вещей, которые предлагалось раздать красноармейцам. Писала о том, как обследовали запасы крымской соли, проводили «неделю ребёнка» и думали об открытии школ с преподаванием на русском и татарском языках.
12 декабря - призвала на митинги: «Сегодня день Советской пропаганды. Мы расскажем рабочему Крыму, что значит Советская власть». Газету крымчане читали на стендах у местных ревкомов и у здания редакции на улице Александра Невского, 11а, в Симферополе. Купить не могли: стоимость - 5 советских рублей, недорого, если учесть, что одна остановка на трамвае стоила 500, но не было и 5 - большинство предприятий не работали, о пенсиях и речи не было.
В первом номере «Красный Крым» опубликовал приказ Симферопольского ревкома: «Всем домовладельцам, а также и квартиронанимателям, под личной ответственностью сообщать особой военно-контрольной комиссии о всех служивших в армии барона Врангеля и Деникина, уклоняющихся от регистрации». С этой публикации в Крыму начался ужас.
«Красный» террор
Вначале - стихийный: и выходившие из лесов повстанцы, и бойцы действующей армии хотели еды и лучшей одежды. Убийства, грабежи и разбой продолжались: только в первые дни, по оценке Гавена, расстреляли не менее 3 тысяч человек. Позже террор стал организованным. Вместе с «красными», чтобы выбить Врангеля, Сиваш переходила и повстанческая армия Нестора Махно, сражавшаяся так же смело, а потом начавшая нести в городах гарнизонную службу. Но сцепка большевиков и анархистов оказалась непрочной: 26 ноября «красные», получив телеграмму Ленина «Всех анархистов арестовать, обвинив их в контрреволюционных преступлениях!», махновцев уничтожили.
Такая же участь настигла не успевших или не пожелавших эвакуироваться беженцев, особенно буржуа и интеллигенцию (погиб, например, член Таврической учёной архивной комиссии Александр Стевен). Казнили крымчан, заподозренных в сочувствии «белым» или вынужденных работать при них, как в случае с Симферопольским городским головой, медсёстрами и врачами в лазаретах, 600 портовыми рабочими, помогавшими в погрузке судов Врангелевской армии при эвакуации. Не жалели даже детей. Но главный «карающий меч» обрушился на оставшихся солдат и офицеров «белых», их, по подсчётам историков, было около 200 тысяч. Многие были  родом из Крыма, здесь жили семьи; кто-то устал от войн и не смог оставить Россию, решившись сотрудничать с новой властью; кто-то раненый остался в лазаретах. Хотя 12 сентября в «Правде» появилось воззвание с предложением амнистии добровольно перешедшим на сторону советской власти, а 11 ноября с таким же предложением обращался комфронта Фрунзе. Но потом имеющий неограниченные полномочия Крымревком ввёл чрезвычайное положение. И начал усиленно выполнять установки Владимира Ленина - «сейчас в Крыму 300000 буржуазии. Это источник будущей спекуляции, шпионства, всякой помощи капиталистам. Мы возьмём их, переварим», и председателя Реввоенсовета РСФСР Льва Троцкого, заявившего, что «не приедет в Крым, пока хотя бы один контрреволюционер останется на полуострове».
16 ноября появилось распоряжение в трёхдневный срок явиться на регистрацию «всем, прибывшим в Крым с Добровольческой армией (на июнь 1919 года), офицерам, работникам деникинских подразделений и Русской армии Врангеля, всем, служившим в судебных, административных и судебно-административных учреждениях, в полиции, государственной страже, контрразведывательных органах». Не явившихся ждал расстрел. Впрочем, явившихся тоже. Писатель Иван Шмелёв свидетельствовал, что его сын Сергей, 25 лет, артиллерийский офицер - участник Великой (так тогда называли Первую мировую) войны, больной туберкулёзом, служил в Алуште при управлении коменданта, не принимая участия в боях. «При отступлении добровольцем остался в Крыму. Арестован большевиками и увезён в Феодосию. Там держали в подвале на каменном полу, с массой таких же офицеров, священников, чиновников. Морили голодом. Продержав с месяц, погнали ночью за город и расстреляли. Во многих городах расстреляны без суда тысячи простых солдат, служивших из-за куска хлеба и не разбиравшихся в политике. Всех бывших офицеров, как принимавших участие, так и не участвовавших в гражданской войне, явившихся на регистрацию, арестовали и расстреляли; среди них инвалидов Великой войны и глубоких стариков. Убили московского фабриканта Прохорова и его сына 17 лет.
В Ялте расстреляли престарелую княгиню Барятинскую. Слабая, она не могла идти - толкали прикладами. Убили неизвестно за что, без суда, как и всех». Мест казней по Крыму полно - Максимова дача в Севастополе, территория нынешнего Симферопольского водохранилища (сады Крымтаева), в Ялте - Бареевка, каменоломни под Евпаторией… Почти все места, где ещё несколько месяцев назад «белые» казнили за сочувствие большевикам. Вновь не пустовали виселицы; людей вывозили на баржах в море и топили. Казнями, продолжавшимися до середины 1921-го, ведали Бела Кун и секретарь Крымского обкома Розалия Землячка.
Официальный представитель Наркомнаца РСФСР в Крыму Мирсаид Султан-Галиев писал: «Такой бесшабашный и жестокий террор оставил неизгладимо тяжёлую реакцию в сознании крымского населения. У всех чувствуется какой-то животный страх перед советскими работниками, недоверие и глубоко скрытая злоба».
В Крым была направлена спецкомиссия по расследованию, а глава Всероссийской чрезвычайной комиссии Феликс Дзержинский признал: «совершена большая ошибка. Крым был основным гнездом белогвардейщины, и чтобы разорить это гнездо, мы послали туда товарищей с абсолютно чрезвычайными полномочиями. Но мы никак не могли подумать, что они так используют эти полномочия».
От террора по идеологическим принципам, голода и эпидемий в Крыму погибли сотни тысяч человек. Но постепенно началось и возрождение полуострова, о чём крымчанам рассказывал «Красный Крым».

Исход Белой армии.

Наталья ПУПКОВА.
Фото с сайта sovrhistory.ru