Если бы не Крым...

Народовольцы полуострова

«В воскресенье, 1 марта 1881 года, в третьем часу пополудни в Петербурге, на набережной Екатерининского канала, против сада Михайловского дворца, совершилось величайшее злодеяние, жертвою которого пал государь-император Александр Николаевич». Эти строки из обвинительного заключения народовольцев, казнённых 3 апреля 1881 года. Среди пятерых повешенных - двое крымчан, организаторов покушения на императора, - Андрей Желябов и Софья Перовская.
Андрей Желябов родился 17 августа 1851 года в семье крепостного крестьянина из села Николаевка (ныне окрестности села Степного) Феодосийского уезда. Грамоте церковной парня обучил дед, от него, как писал потом революционер, «перенял многие взгляды». В восемь лет переехал в имение Султановка, где родители служили помещику Нелидову, тому понравился грамотный парнишка, и вскоре будущий народоволец учился в Керченском уездном училище (позднее оно стало гимназией). Шёл на золотую медаль и экзамены сдал блестяще, но поведением примерным не отличался, поэтому получил лишь серебряную. Учился на юридическом факультете Новороссийского университета в Одессе, но был исключён за участие в студенческих выступлениях. Несколько раз арестовывался «за политику», в августе 1879-го стал одним из создателей «Народной воли». Говорил: «Я сам отправлюсь в приволжские губернии и встану во главе крестьянского восстания, русская революция - это не исключительно освобождение крестьянского и рабочего сословия, а политическое возрождение всего русского народа». А уже через несколько дней исполком организации принял решение об убийстве императора.
Товарищи вспоминали, что Андрею Желябову «принадлежала мысль организовать покушение на царя посредством подкопов с динамитом в разных местах по железнодорожному пути, по которому император Александр II должен был возвращаться осенью того года из Ливадии в Петербург». Идея была осуществлена 17 ноября 1880 года под Москвой, но по ошибке был взорван другой поезд, к счастью, никто не пострадал. Готовил крымчанин и покушение на императора 1 марта 1881-го. Случайно арестованный по пустячному поводу за два дня до цареубийства подал прокурору заявление: «было бы вопиющей несправедливостью сохранить жизнь мне, многократно покушавшемуся на жизнь Александра II, и не принявшему физического участия в умерщвлении его лишь по глупой случайности» и потребовал приобщения себя к делу 1 марта. На суде отказался от защитника и использовал трибуну для изложения программы «Народной воли». 3 апреля в Санкт-Петербурге озвучено сообщение: «Сегодня в 9 часов утра будут подвергнуты смертной казни через повешение государственные преступники: дворянка Софья Перовская, сын священника Николай Кибальчич, мещанин Николай Рысаков, крестьяне Андрей Желябов и Тимофей Михайлов». Это была последняя публичная казнь в России.
Андрея Желябова, руководившего организацией шестого покушения на императора, арестовали за несколько дней до 1 марта 1881-го, и тогда операцию возглавила Софья Перовская, до этого руководившая группой, наблюдавшей за передвижениями царя. Именно она взмахом белого платка подала бомбистам сигнал о приближении кареты Александра II. Софья родилась в Санкт-Петербурге, но её можно считать крымчанкой, ведь всё детство она, внучка Феодосийского градоначальника и Таврического губернатора Николая Перовского и дочь вице-губернатора Льва Перовского, провела на полуострове. В Симферополе, где жила с родителями в доме на углу Соборной площади и Екатерининской улицы (сейчас здесь здание Государственного Совета Республики Крым), в имениях «Приморское» под Севастополем (ныне Любимовка) и «Кильбурун» под Симферополем (ныне Пионерское).
В Крыму и работала с 1874 года - отец спас дочку от ссылки на каторгу «за произнесение публично речей, в коих подвергать сомнению неприкосновенность прав верховной власти»: училась на фельдшерских курсах, служила и жила в Симферопольской земской больнице (психиатрическая клиника на улице Александра Невского/Розы Люксембург). «Соня была сердечным и отзывчивым человеком по отношению ко всякому людскому горю, ко всякой немощи и страданию», - вспоминали работавшие с ней. Окончание курсов пришлось на очередную Русско-турецкую войну, девушка стала заведующей двумя бараками Красного Креста, куда привозили раненых с фронта.
Потом новая ссылка, знакомство с народовольцами. Кстати, считается, что именно Софья Перовская уговорила Андрея Желябова перейти от идей революционной пропаганды к активным террористическим действиям, прежде всего против Александра II. Взрыв, унёсший жизнь императора, раздался 1 марта 1881-го, а спустя месяц с небольшим Софья Перовская стала первой в России женщиной, казнённой по политическому приговору.

Белый свет

Первый и самый высокий на Чёрном море железный маяк Российской Империи зажёг свет 155 лет назад на берегу Каламитского залива. Впрочем, историки не исключают, что огни, освещавшие путь кораблям, в этой местности применялись ещё две с лишним тысячи лет назад, когда на месте современной Евпатории был древнегреческий полис Керкинитида. О том, что торговому городу нужен маяк, заговорили в середине XIX века, когда в заливе, где бушевали сильные ветра и штормы, произошло несколько кораблекрушений. В 1859-м местное общество пароходства и торговли обратилось к контр-адмиралу Григорию Бутакову, заведующему морской частью, и контр-адмиралу Семёну Зелёному, директору Гидрографического департамента Морского министерства, с просьбой построить на берегу залива световой маяк. 1 августа 1861 года 16-метровый железный маяк, первый подобный на Чёрном море, стал светить постоянным белым огнём с проблесками через каждую минуту. Эти данные занесли во все лоции, и моряки без труда узнавали Евпаторию.
Правда, забот с маяком, сделанным по заказу России в Англии и во Франции, хватало: внутри французского оптического прибора горели масляные лампы, зимой масло загустевало, смотритель несколько раз был вынужден ночью подниматься на башню и менять его, чтобы у моряков не возникало сложностей. Да и сама башня была не очень удобной: англичане сделали её решётчатой, на четырёх стойках, при пронизывающем ветре подниматься сложно. Гидрографический департамент стал настаивать на строительстве цельнометаллической или, ещё лучше, каменной башни маяка и установке маслонагревателя для бесперебойной работы, но деньги нашлись только на обшивку башни металлом и замену масляной лампы на ту, что могла работать с незамерзающим петролеумом, получаемом из очищенной нефти.
В 1876 году департамент писал в министерство: «Евпаторийский маяк не соответствует важности растущего порта, огонь его слаб и мало приносит пользы, в особенности в зимнее время, когда от поверхности моря отделяются насыщенные пары». Решение о создании нового, «основательного», маяка было принято, но вскоре началась очередная Русско-турецкая война, и заботы стали другими.
К чести турок, они, обстреливая город из корабельных пушек, старательно обходили маяк - в те времена разрушить (даже в войну), погасить маяк считалось варварством.
А вот в Великую Отечественную фашисты маяк обстреливали неоднократно. К этому времени он стал не только световым, но и радиоаппаратуру установили в середине тридцатых годов прошлого века. Кроме того, обветшалую нижнюю часть башни облицевали кирпичом. Смотрители маяка старались запускать его только, когда в море были наши корабли, чтобы не подвергать обстрелам, но фашисты, владевшие точными картами черноморского побережья Крыма, безошибочно находили цель, - приходилось восстанавливать оборудование после атак.
В конце октября 1941-го, когда враг подходил к Евпатории, маячники, сняв всё ценное, перебрались в Севастополь.
А утром 14 января 1942-го командование Черноморским флотом получило донесение: «Товарищи, помогите, держаться больше не можем. Стреляйте по любой цели, кроме Евпаторийского маяка». Это передали 8 разведчиков отряда батальонного комиссара Ульяна Латышева, высаженные с подводной лодки у маяка 8 января 1942-го, чтобы узнать судьбу Евпаторийского десанта, более 750 человек, направленных в город 5 января. Разведчиков Латышева было 13, но пятеро пропали без вести ещё при высадке - резиновую шлюпку унесло в море. Передали, что основные силы десанта, которым удалось освободить и трое суток удерживать город, погибли, не дождавшись помощи, и что фашисты расстреляли 6 тысяч евпаторийцев за помощь десанту. Забрать разведчиков не удалось, и они несколько дней, с 9 по 14 января, удерживали последний советский оплот в Евпатории - маяк. Сражались в окружении, просили помощи, но так, чтобы сохранить маяк. В 15 часов 49 минут 14 января в эфир передано последнее донесение: «Мы подрываемся на собственных гранатах, прощайте».
Заменить полуразрушенный фашистами маяк смогли лишь в 1955-м - построив рядом почти 21-метровую башню, световой сигнал остался тем же - белым с ежеминутными проблесками, и радиосигналы не изменились, зато рядом появилась собственная дизельная электростанция. Спустя 15 лет построили уже третью башню свето-радиомаяка, что стоит и поныне, - 52 метра, железобетонная в металлической оправке, фонарь светит на 20 морских миль (более 37 километров), окрашенная в красно-белые полосы, чтобы не сливалась с расположенным неподалёку санаторием «Маяк».
Кстати, после воссоединения Крыма с Россией в 2014-м маяк не стал «вновь российским» - он таковым был всегда, даже в бытность полуострова в составе Украины. Дело в том, что по договору между странами в 1997-м Россия арендовала Евпаторийский маяк у Украины, и его территория принадлежала Министерству обороны РФ, поэтому после «Крымской весны» флаг на флагштоке менять не пришлось - он и так был бело-сине-красный.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

На фото: Маяк в Евпатории.