Не Гамлет к нам, а мы к нему

Режиссёр не просто поменял название шекспировской пьесы, а создал оригинальную сценическую редакцию, к которой мастерски приложила руку руководитель литературно-драматической части Людмила Касьяненко. Основополагающие сюжетные линии не нарушены и выстроены так, что действие не теряет ни ритма, ни динамики, эмоции не захлёстывают истеричностью. И в то же время не форсируются ни кульминация, ни гибельная развязка, к которой неизбежно приводит неразрешимость извечной дилеммы «Быть или не быть?».
Режиссёр не делает из своего юного героя (Антон Навроцкий) философа, романтика, а превращает Гамлета в потерянного от свалившихся на него бед совсем недавно беззаботного принца. Попытка скрыть это от посторонних глаз за самоуверенными позами делает его порой излишне плакатным. В самые напряжённые моменты актёру не хватает более тонких ноток, драматичности в осмыслении зла, которое свершилось в отчем доме, в размышлении - бросить ли себя в адскую пучину, поглощающую убийц. Мы видим не борца по своей сути. Этому Гамлету просто некуда деваться в сложившихся обстоятельствах, и он плывёт по течению в захлестнувшем его горе, обиде на весь белый свет, желании поквитаться с убийцей отца.
 Из образа, созданного великим Шекспиром, каждый режиссёр извлекает то, что считает наиболее актуальным. И каждый решает эту задачу по-своему. Главное, чтобы решению были подчинены сценография, музыкальное оформление, актёрское понимание нюансов образа, на которых сосредоточился постановщик для создания своего, оригинального спектакля. «Однажды в Датском королевстве» - пример как раз такого соответствия и чёткого следования задуманной концепции. Состоялось общее звучание актёрского ансамбля, в котором у каждого свой голос. И рассказанная со сцены история звучит внятно и вполне аутентично. Нет перегруженности героями. Горацио (Александр Денисенко) и Лаэрт (Александр Чаквитая) - фигуры, которым отведена скромная роль. Если у Шекспира Горацио помогает Гамлету преодолевать внутренние страхи, сомнения, скрашивает его одиночество, то в спектакле принцу предоставлено самому разбираться с собой. У Лаэрта задача одна - выполнить свою роковую роль. У него нет ни тени сомнения в своей мстительной правоте.
Розенкранц (Игорь Кашин) и Гильденстерн (Максим Малый) способны вызвать лишь чувство брезгливости не только у Гамлета, но и у Клавдия, которому они прислуживают. Полоний Юрия Хаджинова - внешне услужливый добрячок, мелкий интриган, соглядатай, злодей, бесславно закончивший свою жизнь в ночном чепчике и халате в цветочек. Офелия Юлии Островской - возможно, излишне приземлённая, но это делает яснее образ неискушённой девушки, становящейся инструментом в руках коварного папаши, у которого одна задача - услужить Клавдию. Её сумасшествие не от глубины чувств и переживаний, не от раскаяния перед преданным ею Гамлетом, а от слабости несостоятельной натуры, раздираемой противоречиями.
Клавдий в исполнении Дмитрия Кундрюцкого и Гертруда (Елена Сорокина) - слаженный дуэт, в котором нет первой скрипки. Королева-мать уступила место королеве-жене. Она должна быть при муже. Хорошем ли, плохом ли - неважно. Проблески материнских чувств сути не меняют. Клавдий - мужская особь, стремящаяся овладеть лучшим - королевством, королевой, выбиться в первые. Кундрюцкий играет не сладострастника, а злодея с трезвым практичным умом, осознающего всю меру своего падения: «Удушлив смрад злодейства моего». Печать Каина неизгладима. Монолог Клавдия - один из самых сильных и трудных для актёра моментов, с которым он не просто справился, а сделал это страстно, надрывно. Клавдий Кундрюцкого - убийца не по призванию, а по стечению обстоятельств, которые надо преодолеть на пути к заветной цели.
В сценическом действе, переносящем нас в Датское королевство, найдутся и политические подоплёки, и социальные, и нравственные. Власть и народ. Порядочность и подлость. Закон и беззаконие. Любовь и ненависть. Корысть и альтруизм.