Михаил Ремизов: «Россия сделала шаг, самый важный за всю свою современную историю»

5 Март 2014 710
«Властям в Киеве следует определиться, какие они: либо очень радикальные, либо очень слабые».
«Властям в Киеве следует определиться, какие они: либо очень радикальные, либо очень слабые». Константина МИХАЛЬЧЕВСКОГО.

Трагические события на майдане, когда обезумевшая толпа радикальных националистов пошла в наступление на правоохранителей, запустили некий механизм, остановить который теперь не представляется возможным. Завертелось так, что голова идёт кругом. Захваты отделений милиции, разграбление оружейных складов, побег президента, оппозиция дорвалась до власти и принимает сомнительные законы один за другим, экономика загибается, Крым отказался подчиняться самозванцам и готовится к референдуму, за порядком на полуострове следят вооружённые люди, украинские военные принимают присягу на верность народу Крыма. От обилия новостей можно захлебнуться. Куда катится страна и чего ожидать - непонятно, а трезвый взгляд на происходящее теперь на вес золота. Своими мыслями по поводу событий в Крыму и на Украине поделился президент российского Института национальной стратегии, политический публицист и философ Михаил РЕМИЗОВ.

- Революция на Украине - свершившийся факт. Что вы думаете по поводу этого государственного переворота и как долго будет продолжаться вызванная им смута?
- На Украине произошло что-то настоящее, то, что действительно можно назвать революцией. Мы видим, что разбужены очень серьёзные стихийные силы, которые сами по себе не улягутся. В этом есть сходство и с Французской революцией и с нашей революцией 17-го года. И центр Украины в ближайшей перспективе будет находиться в революционной динамике. Волна не может сразу сойти на нет. Революция не может закончиться свержением прежней, надоевшей всем власти. Не бывает такого, чтобы  после переворота люди мирно расходились по домам, возвращались в правовое поле и становились законопослушными гражданами. Когда на сцену выходят организованные вооружённые группы, когда в обществе возникает взаимная идеологическая ненависть, запускаются процессы, которые не могут остановиться долгое время. Обычно революции выливаются либо в длительные периоды безвластия и анархии, либо в диктатуру. Ну и, конечно, они всегда чреваты массой неприятных вещей. Прежде всего ростом насилия как политического, так и криминально-бытового. Причём во всех революциях, как привило, доля криминально-бытового насилия в целом выше, чем доля политического насилия. Это то, что больше всего терроризирует обывателя. Что касается полуострова, то крымчанам в этой ситуации повезло. Вовремя вспомнив о своей особой идентичности и решив провести референдум о расширении прав автономии, у них появилась возможность отгородиться от неприятных последствий революции.
- Заинтересована ли Москва в том, чтобы после референдума Крым вошёл в состав Российской Федерации?
- Нет, об этом не может быть и речи. Интерес Москвы состоит в том, чтобы Крым обладал достаточной самостоятельностью как государственное образование. Уровень правосубъектности для Крыма должен быть достаточным для того, чтобы иметь возможность поддерживать на своей территории общественный порядок и безопасность, координировать вопросы экономического развития и выполнение социальных прав граждан. При этом всё это может реализовываться в периметре границы Украины. Но для этого нужна добрая воля из Киева, желание вести диалог о создании реальной автономии, а по сути, о федерализации. Пусть не для всех регионов, но пока хотя бы для одного.
- Стоит ли ждать от Киева этой доброй воли?
- Нет. Парадокс нынешней киевской власти состоит в том, что она одновременно очень слаба и очень радикальна. Им надо в первую очередь определиться, какие они: либо очень радикальные, либо очень слабые. Если очень слабые, то надо договариваться, идти на диалог. Если очень радикальные, с наполеоновскими планами, то надо быть наполеонами. Но в Киеве не наполеоны. У них нет наполеоновских гвардий. У них нет, по сути, возможности реально контролировать ситуацию в стране. При этом словесный радикализм там действительно колоссален. В их представлении тот, кто говорит о федерализации Украины, априори предатель, и ему надо пустить пулю в лоб. Я уже давно обратил внимание, что, казалось бы, естественная идея федерализации, совершенно нормальная в европейском демократическом контексте, является на Украине ругательным словом. Федерализация в их понимании равна сепаратизму. Это совершенно не так. Федерализация становится сепаратизмом именно в том случае, если центр занимает абсолютно неконструктивную позицию.
- К сожалению, даже на полуострове есть люди, относящиеся к расширению прав автономии так же, как и киевские самопровозглашенцы. В частности, в речах крымскотатарских лидеров часто проскальзывает слово «сепаратизм». Они опасаются, что Крым войдёт в состав России. Как автономии строить свою государственность, если один из этносов противится изменениям?
- Что касается крымских татар. В ближайшей перспективе у них нет шансов оказаться в составе Российской Федерации. Дело в том, что сценарий присоединения Крыма к России вообще не рассматривается. Это первое. Второе. Если бы они оказались в РФ, уровень их привилегий и автономии был бы на порядок выше, чем сейчас. Я не говорю, что это хорошо. Я считаю, что это плохо. Это неправильно. Но факт в том, что власть в России устроена так, что она идёт максимально далеко навстречу этническим меньшинствам. Они в ней имеют более высокий статус, чем национальное большинство. По сути, все крупнейшие этносы России имеют свою государственность и в рамках этой государственности реализуют зачастую этнократическую политику в своих регионах. Объективно - именно татарам было бы выгодно оказаться в рамках РФ, а не централистской Украины. Сейчас вопрос состоит в том, как будут организовываться отношения между крымскотатарской и славянской общинами Крыма. Здесь позиция простая - надо договариваться. Когда придёт понимание, что все эти люди обречены жить вместе, ничего другого не останется. Но чтобы можно было договариваться, субъекты переговоров должны быть с обеих сторон. До сей поры ситуация была такая, что с одной стороны были организованные общественные группы крымских татар, с другой стороны - власть, которая не всегда представляет интересы населения. Если субъектом переговоров будут не крымские татары и власть, а крымские татары и  славянские сообщества, если крымские татары увидят в славянском населении Крыма организованного, дееспособного соседа, с которым приходится договариваться, отношения постепенно улучшатся.  Я глубоко убеждён, что власть в Крыму должна строиться по принципу не этническому, а исходя из того, что это нация территориальная, что это нация, которая связана не общей кровью и происхождением, а связана общей землёй и любовью к ней.
- После того, как Совет Федерации дал добро на использование Вооружённых сил РФ на территории Украины, полуостров стал центром мировой политики. Активное участие России в решении крымских проблем, мягко говоря, не понравилось европейским и американским лидерам, которые теперь грозятся ввести ряд санкций. Почему Владимир Путин пошёл на риск и решил помочь крымчанам создать полноценную автономию?
- Россия сделала шаг. Может быть, самый важный шаг за всю свою современную историю. Она зафиксировала, что находится в группе тех держав, которые оставляют за собой право отстаивать интересы и гарантировать безопасность своих соотечественников.
В том числе вопреки мнению международного сообщества. Россия сейчас всего лишь сказала, что претендует на то, чтобы относиться к клубу государств, которые обладают полнотой суверенитета и в состоянии самостоятельно судить, когда пришло время помогать своим. Когда пришло время признавать или не признавать легитимность революционной власти. Понятно, этот шаг не понравился другим геополитическим игрокам. Но если мы будем всё сдавать, нас не полюбят больше. Поэтому нужно быть вооружёнными, но вежливыми.
- Более недели назад на территории Крыма стали появляться группы вооружённых, но вежливых людей, предположительно, российских военных. Какие цели они преследуют?
- Присутствие на полуострове военных людей без шевронов - это своего рода гарантия, что заявившим о своих правах крымчанам не придётся встречать «поезда дружбы». Вероятность появления таких поездов, перевозящих карательные отряды, была очень высока. Переброска радикалов на восток и юг Украины была идеальным и логичным вариантом для Киева. Таким образом они решили бы сразу две проблемы: освободили бы Киев от бесчинствующих маргиналов и получили бы дармовой силовой ресурс для подавления мятежа. Такого сценария мы допустить не могли. Если бы мы увидели, как пресловутые «поезда дружбы», поддержанные местными этническими батальонами громят и наводят «порядки» в Севастополе, городе русской славы, то Россию ждал бы морально-политический коллапс национального сознания. Это было бы крахом. Мы не смогли бы сохранить возможность уважать себя как нацию после этого.
- Тем не менее наличие военных в Крыму порождает слухи о грядущей войне. Крымско-украинское противостояние сравнивают с осетино-грузинским конфликтом. Возможно ли повторение того сценария?
- Давайте вспомним два сценария: грузино-осетинский и грузино-абхазский. В обоих случаях Грузия первой пошла войной на непризнанные республики. Осетинский сценарий на Украине невозможен до тех пор, пока Киев не пойдёт войной на Крым. Так что часто упоминаемая параллель с грузинскими конфликтами - это скорее некая тема для размышления в Киеве, смысл которой - не допустить повторения ошибок, сделанных Тбилиси в отношении регионов, изначально претендовавших на гарантированную автономию или по крайней мере готовых к диалогу. Сейчас очевидно, что Крым готов к такой диалоговой позиции. Поэтому вежливые, вооружённые люди - это исключительно гарантия защиты от силового давления.

Дмитрий МЕЗЕНЦЕВ.