Лучше жить в глухой провинции у моря?

Обстановка в стране меняется так стремительно, что уследить практически невозможно. Откуда черпать информацию? Печатные СМИ, конечно, не успевают. Телеканалы тоже отстают. Даже те, которые ведут передачи практически в прямом эфире. И даже если успевают, доверие вызывают, мягко говоря, не все. Продвинутый народ сидит в Интернете. Блогер правит сознанием масс. И такое там появляется, что рука сама тянется клавиатуру разбить. Но бывает и то, чего не покажут ни на каком канале, и это внезапно окажется правдой. Или покажется.
Эмоции перехлёстывают через край. Из репортажей, комментариев, постов в блогах и прямых эфиров выплавляются чувства.
Скорби, например. По погибшим. И с той, и с другой стороны. Да, сторон не две, а гораздо больше, но пусть условно будут две. Ни у тех, ни у других, как они сами говорят, не было боевого оружия. Одним его не раздавали, не разрешали применять. Другие вообще участники исключительно «мирных» акций. Кто вычеркнул из жизни более сотни молодых здоровых мужчин? Кто стрелял? Неизвестно. А убитых и покалеченных - получите. И скорбите теперь.
Вот ещё - чувство недоверия. Стойкое такое, ничем не разбавляемое. Потому что нагло врут все.
И всем. И обо всём. И предают все и всех. Эти, которые теперь пекут законы, как пирожки, о ком радеют? О народе? Да ладно, забудьте. У них свои интересы, у новой влады. Да какая она там новая! Морды, ну то есть лица, конечно, все уже знакомые. И не с лучшей стороны мы их знаем. И вот примут они с пулемётной скоростью очередной закон, завоют своё «ще не вмерла» и снова принимают. Им верить?
А ещё, можете, конечно, закидать меня камнями, но и чувство жалости появилось. Да, к президенту. Я не говорю «бывшему», потому что его же не переизбирали, и заявление об отставке он не писал, и вообще... где-то скитается, одинокий, всеми покинутый. Его жалко, потому что он жалок. Да, знаю, сначала он всю страну кинул. Грубо, нагло. И получил, что полагается. И ещё не всё получил.
А жалко его стало после того, как вывернули наизнанку его резиденцию. И полезла на экраны вся эта кричащая кичевая роскошь, все эти золото, корабль, машины и прочее. Обыватель ринулся искать тот самый золотой унитаз. И получал физическое удовольствие от созерцания этой роскоши. А за ней - комплексы, выросшие из трудного детства трудного подростка, детские обиды, гоп-компания, ворованные шапки и всё, что там ещё ему припоминают, нары, баланда.
И желание вырваться туда, на самый верх, а уж там сделать так, чтобы все боялись и видели роскошь и богатство как символ всемогущества. Добился-таки. И что? И всё. Когда его «сливал» товарищ по партии, появилось и ещё одно чувство. Стало очень противно. Ну надо же хотя бы пытаться лицо сохранить. Даже если ты не самурай. Если ты хоть каплю мужик.
А вот явление женщины с косой вызвало целую гамму чувств. Ну как же - вся страна в дерьме, в крови, в дыму пожарищ, а тут она - вся в белом. Да, не в белом, а в чёрном, ибо траур по погибшим. Да, не на белом коне, а в инвалидной коляске, хотя и в ботильонах на высоких каблуках. Но это заламывание рук, этот дрожащий голос, эти искренние слёзы... Кто её не знает, мог бы и поверить. У актёров она должна вызывать зависть, а у населения, которое она же называла биомассой, её камлание «я вам гарантую» даже недоумение вызвало. Ты кто такая, чтобы что-то гарантировать? Убралась со сцены. Говорят, в Германию поехала лечиться. Туда ей и дорога. Но она ещё вернётся, вот увидите.
А ещё население испытывает страх. Потому что те, которые «не стреляли», которые «мирные» протестующие, никуда растворяться не хотят. Оппа, как в народе ласково называют бывшую оппозицию, а ныне это бильшисть, думала, что она на плечах «мирных» в рай властный въедет и пошлёт их куда подальше, как отработанный инвентарь. Куда там! Это они оппу ни в грош не ставят и стоять намерены до конца. Ещё конца не видно, а уже так страшно, просто жуть. Они ж по улицам шастают, дома жгут, людей пытают, ни с кем не считаются. Появились мародёры, работающие под них. Или они говорят, что это не они. А кто? А поди там разберись. От этой неразберихи ещё страшней.
Вот уже запрещают русский язык. Что и следовало... Львовяне в знак протеста против запрета начали говорить на русском, призвав Восток говорить на мове. И книгу на русском выпустить пообещали. Да ладно. Обойдёмся. Есть у нас книги. И есть с кем разговаривать. На русском.
Вот и дошли до «мы» и «они». А что, разве было когда-то иначе? Крымчанам не нужно объяснять, что Крым - особая территория. Нет, планета. Цивилизация, если хотите. И дело не в местном патриотизме, и не в том кулике, что своё болото хвалит. Не болото. И не место. Хотя местность, конечно, влияет на людей, её населяющих. Очень сильно влияет. И тысячелетняя история этих мест - в нас, проросла в сознание, в кровь и плоть. Мы - часть её, или она - часть нас, это уже не разделить. Севастополь прорастает из Херсонеса, Феодосия - из Кафы и так далее, по всей карте полуострова. Эллины, скифы, готы и кто ещё, не перечесть, живут в каждом крымчанине. И Андрей Первозванный.
И первые христиане, принимавшие крещение здесь, тоже.
Когда мы читали «Письма римскому другу» Иосифа Бродского, мы ни секунды не сомневались, что эти стихи - о Крыме. «Пусть и вправду, Постум, курица не птица, но с куриными мозгами хватишь горя. Если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря». Конечно, лучше, потому что «и от Цезаря далеко, и от вьюги. Лебезить не нужно, трусить, торопиться». Так мы и жили. Конечно, не считая себя глухой провинцией, а вовсе даже наоборот. И это тайное знание спасало и от цезарей, и от вьюг.
Морской ветер наполнял наши паруса, горы заслоняли от невзгод, степи давали волю... Полуостров, да. Но сознание - практически островное, вольное. Не будем сейчас о геополитической оси, о месте пересечения, даже о шёлковом пути. Это - общие места. И нашу вековую полиэтничность, и то, что мы приговорены жить в дружбе, уважая соседа, тоже оставим толерантным и галантным. Приговорены. И живём. До поры до времени. А потом... Только не надо большинству крымчан говорить, что они пришлые, а меньшинство - какие-то коренные. Рванёт - и всем будет одинаково плохо.
Сначала два митинга на соседних площадях. Потом два, но уже в одном месте, под Верховным Советом. Мало места. И стычки неизбежны. Лидеры разводят, прямо растаскивают тех, кого и привели на эти митинги.
В Киеве на минутку перестали шлёпать законы и засмотрелись на наши действа. И посыпались обвинения в сепаратизме. Где-то мы это уже слышали. А, да, при прежней власти нас обвиняли в том же. Уже снаряжают «поезда дружбы». А из Севастополя на подмогу - автобусы. Не пустые, разумеется.
Севастополь - отдельная песня. Он всегда - наособицу. И всегда пример для подражания. Весь город пел «Вставай, страна огромная», и гимн Севастополя исполнял весь город, когда выбрал себе нового мэра. А в Керчи вывесили российские флаги. Что ж вы хотите, на один маленький Крым - два города-героя. Умеют чётко выражать свою позицию, и в позу их не поставишь. Да и Симферополь - тоже. Российский флаг вывесили, бандеровский - сожгли.
Телеканалы ведут прямую трансляцию. Интернет захлёбывается от переизбытка информации. Кажется, все врут. Кому верить? Никому не верь, если не хочешь, чтобы тебя обманули. Всё ещё кажется, что это - не о нас. Это - чужие блоги. Другая война.
«Что в столице? Мягко стелют? Спать не жёстко? Как там Цезарь? Чем он занят? Всё интриги? Всё интриги, вероятно, да обжорство». А у нас «зелень лавра, доходящая до дрожи». И «Понт шумит за чёрной изгородью пиний». И «чьё-то судно с ветром борется у мыса». Так было. Ещё вчера. Сегодня кажется, что так уже никогда не будет. Лучше ли жить в глухой провинции у моря?
Ситуация меняется так быстро, что не уследить. Мы снова проснулись в другой стране. Ключевое слово - «проснулись». Больше не живём внутри чужого кошмара. Будем строить свою жизнь сами. Крым - он особый. Тому, кто этого не знал или не хотел знать, придётся с этим считаться. У нас уже весна. Цветут кизил и подснежники, проклюнулись почки на деревьях. Ветер с моря колышет НАШИ флаги.