«В летучем пепле жизни беспризорной...»

28 Август 2012 553

Появление легендарного поэта, одного из учредителей в начале семидесятых годов прошлого века знаменитой поэтической группы «Московское время» Бахыта Кенжеева на любом фестивале - подарок его участникам. А он, как человек скромный, считает приглашение на поэтические тусовки подарком себе. Невозможно перечислить все премии, которыми награждён этот знаменитый на весь мир пиит. Но одну невозможно не упомянуть: вручённую в московском «Президент-Отеле» четыре года назад - Бахыт стал лауреатом литературного конкурса «Русская премия», который проводится среди русскоязычных литераторов зарубежья. Жюри присудило ему первую премию за поэтический сборник «Крепостной остывающих мест». В официальных анналах его называют казахским поэтом, пишущим на русском языке. Сам он считает несколько иначе.

- Бахыт Шукуруллаевич, не сомневаюсь, что увлекавшиеся поэзией на исходе прошлого века знают и любят ваши стихи. Чего не скажешь о молодом поколении, за исключением, конечно, поэтов. Поэтому начнём с короткого представления вас и с того, кем вы себя определяете в жизни и творчестве.

- Родился в Чимкенте, страшно сказать, шестьдесят с лишним лет назад. Вырос в Москве, куда трёхлетним привезли родители. Конечно, я русскоязычный, а какой же ещё? Казахского языка вообще не знаю. Так что по происхождению и как частное лицо я - казах, как общественное - русский писатель. Окончил химфак МГУ. Посещал университетскую литературную студию «Луч», которой руководил Игорь Волгин. С 1982 году живу в Канаде. Публикуюсь в американских и российских литературных журналах, издаю книги.

- Когда покинули Родину и почему?

- Уехал в 1982 году. Почему? Скучно стало, мир хотелось повидать. Да и КГБ замучил.

- Записали в антисоветчики?

- Да нет, я был просто поэтом, печатающимся за границей. Этого было тогда достаточно без всяких деклараций против власти. На Лубянке не раз советовали поменять место жительства. Что и сделал. Чтобы не жить «в стране теней, неспешно сращиваясь с ней...». Поселился сначала в Канаде, потом в Штатах.

- Где больше востребована нынче ваша поэзия?

- В России, конечно, как любая хорошая поэзия. Уж простите за нескромность. Так получилось, что многие хорошие писатели, поэты оказались на Западе. Сейчас место жительства особого значения не имеет. Границы размыты, через Интернет, по скайпу можно общаться с любым из друзей в любой точке мира. Да и приехать можно в любой момент к ним, они - ко мне. Свобода. Теперь есть возможность и время подумать о другом, важном для каждого.

- И что это для вас?

- Любовь. Жизнь. Смерть. Смысл жизни.

- Что вдохновляет поэта Кенжеева?

- Любовь. Жизнь. Смерть. Смысл жизни. Ностальгия.

- По Родине тоскуете?

- С какой стати? Я вне её тридцать лет прожил. Ностальгия - это тоска не по Родине, а по безвозвратно ушедшему. Вот смотрите, вы все, кто живёт в России, на Украине, никуда не уезжали, а всё равно оказались эмигрантами - той России больше нет, той Украины больше нет. Того Коктебеля больше нет. Разве это не грустно? Разве это не заставляет задуматься о смысле жизни, о времени, о любви? Одним из мощных генераторов поэтических чувств остаётся тоска по безвозвратно утраченному.

- В таком случае стихи получаются грустные?

- А они и должны быть грустными. Весёлых стихов вообще не бывает. Где вы читали весёлые стихи? Что, Пушкин весёлый? «И томит меня тоскою однозвучной жизни шум...». Но находим, как все люди, радость в чём-то, отдохновение и вдохновение.
Я же не похож на мрачного идиота. Нет, я по жизни очень весёлый человек. Есть друзья. Увлечения. Но при этом задумываешься, зачем всё это, что оставишь будущим поколениям? Хочется оставить что-то такое, чтобы они поняли: мы не напрасно небо коптили.

- Мы наблюдаем нынче прямо-таки поэтический всплеск, кажется, все переполнены поэзией, но ведь такое количество графоманов, что оторопь берёт...

- Согласен. Но они ведь всегда были и не в меньшем количестве, чем сейчас, просто у них не было такой возможности самовыражения. Они ходили в литературный кружок на своём заводе и читали там стихи друг другу. И в каждом городе России и Украины были такие кружки, выходила газета или машинописный сборничек со стихами. А теперь все эти люди, а их больше ста тысяч человек в бывшем Советском Союзе, в Интернете размещают свои стихи. Или накопят денежку и напечатают. Так что это иллюзия, что их стало больше.

- В Коктебеле вы не первый раз?

- Представьте себе, первый. Слышал о нём много. Когда-то это было культовое место небогатой московской интеллигенции. Говорят, с тех пор перемены здесь не в лучшую сторону. Но я другого не застал, и мне здесь хорошо. Карадаг остался. Волошин остался.

- Как вы к Волошину относитесь?

- Очень хорошо. Поэт первого ряда. И, конечно, замечательный человек. Место Волошина незыблемо, в первую дюжину поэтов я бы его вписал.

- А остальные кто?

- Мандельштам, Блок, Есенин, джентльменский набор.

- Из нынешней массы что-то подобное может выкристаллизоваться?

- Думаю, да. Талантливой молодёжи много. Я стихи киевлянина Александра Кабанова очень люблю, москвички Маши Ватутиной.

- Поэзия не так ценима, как раньше. Нынче стадионы никто не соберёт. Отношение к поэзии изменилось. Как будто она и не нужна больше...

- Вечный спор, какую роль играет поэзия и играет ли она какую-то роль?.. И есть такие же вечные ответы. Поэзия при Советской власти была так популярна, потому что не было свободной печати, и поэты волей-неволей служили выразителями каких-то общественных идеалов. Нельзя было съездить в Анталью отдохнуть и нельзя было накопить денег на «Мерседес». Когда появилась такая возможность, люди стали копить деньги на «Мерседес», на путешествия, на образование детей.

- А нельзя разве делать параллельно - копить деньги и увлекаться поэзией?

- Нет. В Евангелии написано: нельзя служить Богу и мамоне. Бог в данном случае - поэзия в широком смысле, искусство, которые служат Господу Богу. Хорошая поэзия сродни молитве. Я не зануда и не считаю, что копить на «Мерседес» - плохо. Речь о приоритетах жизненных. Пока народ отъедается, ему не до высоких материй. Он психологически ориентирован на потребление. Это глобальный процесс, на всё общество распространяющийся. Но стали наблюдаться некоторые сдвиги: за последние пять лет поэтические сборники покупают, а значит, и читают в полтора раза больше людей.

- На фестивалях вы проводите мастер-классы. И в Канаде тоже занимаетесь этим?

- Нет, конечно, я в Канаде частное лицо, а не поэт.

- Просто живёте и пишите стихи?

- Не просто: зарабатываю деньги на жизнь.

- Каким образом?

- У меня много профессий. Одна из них - переводчик-синхронист. С русского на английский, с английского на русский. Это технические переводы. К литературе не имеют отношения. Так что зарабатываю на жизнь не стихами. Хотя вру: мне два раза давали грант. Канадский совет по делам искусств, как русскому поэту. Канада многокультурная страна, и даже русские писатели имеют право на государственную поддержку. Она, конечно, мизерная, как пособие по безработице.

- Но гонорар ведь получаете?

- 50-60 долларов за публикацию в Москве пяти-шести стихотворений. А чтобы написать хорошее стихотворение, надо полтора месяца. Так что считайте.

- А на гениальное сколько уходит?

- Столько же. И на плохое столько же. Этот вопрос меня на самом деле не волнует.

- А что волнует?

- Воспоминания. Наше поколение: Алёша Цветков, Александр Сопровский, Сергей Гандлевский, Юрий Кублановский... Мы начинали при Советской власти. И за свои стихи от властей ничего кроме головной боли не имели. Поэтому рассчитывать на гонорары...

- Ну вы тоже были для Советской власти головной болью. Алексея Цветкова, мы с ним, кстати, учились на одном курсе журфака МГУ, отчислили после публикации за границей.

- Да, и депортировали из Москвы в Запорожье, как не имеющего прописки, потом маялся в Аркалыке, в Тюмени, наконец, очень сильно рассердился и уехал в Америку. И живёт там уже лет 37. Замечательный поэт!

- Полученная в России основа подпитывает?

- Русский человек, в том числе и я, несмотря на этническую нерусскость, особенно если куда-то уехал в зрелом возрасте, имеет клеймо, как на лбу у беглых каторжников. Оно у него всегда проступает. Всегда. Никуда от этого не деться. Это, к сожалению, закон природы. Бедный Бродский пытался в конце жизни на английском писать. И писал. И Алёша пытался, и я. Но нас не узнают и не признают там. При том, что мои стихи в переводе на английский принимаются с восторгом, похвастаюсь. А если я сам начинаю писать - нет. Что-то не то. Видимо, от аромата русского языка никогда не отделаться.

- Другой образный строй, восприятие мира другое...

- Правильно: восприятие мира другое. У нас восприятие мира с установкой на философию.
С установкой на смысл жизни.
А, скажем, западная поэзия сейчас, она в основном с установкой на то, чтобы повыпендриваться. К сожалению.

- Вас порадовали поэты, которых вы здесь слышали?

- Мне очень Ганна Шевченко понравилась, Дима Плахов.

- А то, что здесь увидели в общей массе?

- Не огорчило, нет. Я на фестивали езжу часто достаточно. И атмосферу эту знаю. И она мне очень и очень нравится. А коктебельский фестиваль особенно хорош, потому что по этой земле Волошин, Мандельштам, Цветаева до сих пор гуляют. Надеюсь, я здесь первый, но не последний раз.

Беседа наша состоялась прошлой осенью. Надежда Бахыта оказалась не напрасной: его пригласили и на нынешнюю юбилейную «Волошинскую осень», которая пройдёт на благословенной киммерийской земле с 11 по 16 сентября. Посетить мастер-класс, пообщаться с Кенжеевым может каждый крымский пиит. Безвозмездно. Разве что захватит бутылочку хорошего крымского красного вина: поэт любит пропустить стаканчик-другой в жаркий сентябрьский день.

* * *

Инна Лиснянская: «Бахыт Кенжеев - один из самых ярких современных русских поэтов. Неповторимость его поэзии - столкновение двух как бы противоречащих друг другу светил. Эти два светила -
романтическое сердце и ироничный ум - счастливо уживаясь, дарят читателю не только новое освещение жизни, но и новое восприятие мира».

* * *

Бахыт Кенжеев пишет не только стихи, но и прозу. В толстых журналах и в Интернете можно найти повесть «Из Книги счастья», «Что есть красота», «Обрезание пасынков», романы «Плато» «Младший брат», «Иван Безуглов», «Портрет художника в юности», «Золото гоблинов».

* * *

Юрий Кублановский: «Как определить дар Бахыта Кенжеева? Я бы назвал его певчим. Певчий дар. Сочинение - органичная функция этого колоритного человека. А когда певчесть сопрягается ещё и с болевым душевным порывом - рождаются стихи, которые останутся в новейшей русской лирике навсегда».

Людмила ОБУХОВСКАЯ.